Девочка! Он любил быть первым! Он так обрадовался, что решил купить ей какой-то подарок. Обязательно! Такую сладкую девочку надо отблагодарить. Жалко, что он ее, скорее всего, не запомнит. Зато она его – точно.

Это у него может быть сколько угодно девственниц, и он даже имен их не помнит, а вот он обязательно останется в ее памяти.

Ксюша извивалась под ним, пытаясь вырваться, кричала, но он крепко держал подушку на ее лице, а его желание от этого только усиливалось. Он вдалбливался в нее все сильней и сильней, а когда почувствовал, что сопротивления с ее стороны нет, кончил и с громким рыком упал на спину рядом.

Потом подумал, что обязательно должен признаться, что его зовут не Андрей: пусть все же своего первого мужчину она запомнит под настоящим именем.

– Ну вот и все, крошка. А ты боялась… – тихо произнес он и, кинув взгляд на подушку, отбросил ее в сторону.

Кровь ударила ему в лицо, а сердце бешено застучало.

Ксюша смотрела в потолок стеклянными неподвижными глазами…

– Мам, а где серая юбка? – громко спросила Александра, просматривая в гардеробе мамины вещи.

– Какая? – помешивая на плите дымящееся блюдо, из кухни отозвалась женщина с подобранными в пучок волосами.

– Ну, коротенькая, в мелкую клеточку…

– Она на мне. Поищи что-нибудь другое.

– Ну, мать, ты даешь! – так же громко, чтобы ее услышали, сказала Александра. – Я еще с вечера надумала ее надеть. У нас с тобой как на войне – каждый за себя.

– Знаешь, о чем я жалею? – Снежана выключила плиту и, захватив чашку ароматного кофе, направилась в свою спальню.

Но дочь она встретила в коридоре. Снежана последовала за ней, наблюдая, как та открыла свой гардероб, выбрала черные брюки и надела их к голубой кофточке.

– О чем же? – прищурившись, спросила Саша.

– Что ты не низенькая и не пухленькая. Я уже устала от того, что ты постоянно надеваешь мои вещи и еще меня в этом упрекаешь.

– Хочешь, чтобы я была как наша соседка Светка? А разве тебе не приятно идти со мной, когда все мужики оборачиваются мне вслед?

Снежана села на подоконник и, отхлебнув глоток, успокоила дочь:

– Они оборачиваются вслед мне.

Сашка засмеялась:

– Какая ты самоуверенная! Но только со мной. Вот бы тебе так себя вести с Альбертиком.

– Давай не будем начинать старую песню. У тебя будет твоя жизнь, вот ты ее и строй, как тебе угодно. В мою не лезь!

– Да ладно, чего ты, я же по-дружески, – нахмурилась дочь.

Их отношения действительно были скорее как у подруг, чем как у матери с дочерью, и иногда Снежана об этом жалела. Ей нужна была дочь, а не подруга.

– Пусть и по-дружески. Тема очень щекотливая. Давай ее просто не будем поднимать.

– Хорошо, как скажешь. – Саша опустила голову. – А какие планы на сегодня?

– Все как обычно: проедусь по своим магазинчикам, посмотрю, что продалось, сведу дебет с кредитом. В общем, ничего нового. А у тебя какие планы?

– Тоже ничего особенного: сейчас в институт, а после с девчонками пообедаю в кафе.

– Отлично! – Снежана отхлебнула кофе и спрыгнула с подоконника. – Иди ешь, хватит крутиться перед зеркалом. Омлет стынет.

Зайдя на кухню, она поместила чашку в посудомоечную машину, выложила омлет из сковородки на тарелку и поставила перед дочкой на барную стойку.

– Как же пахнет! Тебе кулинаром надо было стать, а не продавцом запчастей, – похвалила дочь маму и, зацепив вилкой кусок дымящегося омлета, отправила его в рот.

Надо было. Или швеей. А еще Снежана неплохо рисовала и мечтала стать дизайнером интерьеров. В ней было много талантов, только ни один она даже не попробовала реализовать, всегда только пыталась выжить.

Снежана подошла к окну и посмотрела на купола церкви. Вдруг подумала о том, что сейчас самое время подумать о себе, о своих желаниях и их реализации, но потом бросила взгляд на дочь, которая одной рукой держала чашку с кофе, а другой листала бестолковые видео в телефоне. Снежана ненавидела эти тик-токи, на которые западала вся молодежь. Вспомнила, как совсем недавно обсуждала это со своей лучшей подругой Валерией.

– Потому что мы с тобой уже старушки, – успокаивала ее Лера, – поэтому мы и не понимаем их.

– Там одно хвастовство. О чем эти видео? Девушка садится за руль крутого автомобиля, крупным планом значок «мерседеса», потом лак на холеных ручках, потом стаканчик из «Старбакса» с ее именем, и обязательно какая-то дешевая песня, что жить надо в кайф…

– Снежок, «жить надо в кайф» – это из нашей молодости! Ну ладно, я старая, но тебе еще и сорока нет, чего ты такая древняя? У них жизнь сейчас такая. У нас были девяностые с разрухой, у них «Старбакс» и «мерседесы». Радоваться надо, что Сашка не хлебнула того, в чем мы с тобой трепыхались.

Снежана на несколько секунд погрузилась в прошлое на двадцать лет назад, вспомнила, как ходила по Лужникам и продавала пирожки. Как замерзала, и даже три пары носков не помогали, потому что сапоги были старые, бабушкины…

Нет! Снежана вынырнула из воспоминаний и еще раз посмотрела на дочь. Ее поза не поменялась, все тот же отрешенный блуждающий взгляд, нацеленный на экран телефона, и отпитый на автомате глоток кофе. Она ведь даже не чувствует его вкуса!

– Ты не опаздываешь? – спросила Снежана и нахмурилась.

Сашка, не поменяв позы, все так же продолжила листать видео на телефоне, но спросила:

– Вьюга злится?

Снежана еле заметно улыбнулась. Эта фраза дочери ей нравилась и всегда возвращала душевное равновесие.

Сашка умела найти подход к матери и частенько называла Метелью или Вьюгой, когда чувствовала ее холодное настроение.

Снежана родилась в понедельник в середине марта на месяца полтора-два раньше срока и была похожа на снежинку: белоснежные кожа, волосы и ресницы. Нянечка предложила назвать ее Снежана, сказала, что это девочка, рожденная в снег или бурю. В этот день действительно шел сильный снег.

Младенец был похож на маленькую снежинку. Даже акушерки удивились и сбежались посмотреть на такое диво. Да и потом, пока девочка две недели лежала в инкубаторе, на нее приходили посмотреть, как на какое-то чудо света. И вроде бы не уродина, и очень даже миленькая, но такую вряд ли бы кто-то захотел. Слишком экзотическая.

Снежана была дитем Олимпиады, и единственное, что она знала про своего отца, – это то, что он был швед из города Мальмё и что она – вылитая он. Хотя это и так было понятно: ее мать была брюнеткой с черными как уголь глазами. Именно ее глаза и передались дочке. Скорей всего, сочетание черных угольных глаз, белоснежной кожи и волос пугало всех, кто кидал взгляд на девочку. Слишком ярко, слишком необычно. А если необычно, значит, некрасиво.

Это был 1981 год, когда впервые перевели стрелки на летнее время, фильм «Москва слезам не верит» получил премию «Оскар», а сборная СССР выиграла чемпионат мира по хоккею в Швеции.

В городе к этому времени проживало уже более восьми миллионов человек, столица оправилась после проведения Олимпиады, и жизнь вернулась в прежнее русло. С прилавков исчезли деликатесы, а также вернулись те, кого отослали на сто первый километр, и вместе с ними вернулась преступность. Снежане не исполнилось и года, как ее маму пырнули ножом в живот в подворотне, отняв сумочку с зарплатой.

Она даже не почувствовала боли и начала убегать от нападавшего, хотя он и не пытался ее догнать, а прихватил сумочку и умчался в другом направлении. Но, пробежав пару метров, она упала, потому что стала отказывать левая нога.

Как оказалось позже, ее пырнули кухонным ножом, настолько огромным, что, если бы он не уперся в позвоночник в районе копчика, мог бы выйти насквозь. «Скорая помощь» приехала быстро, операцию тоже сделали быстро, но вот в себя женщина пришла только через месяц. Еще два месяца она пролежала в больнице, ее выписали, но ходить было трудно, а из раны продолжались выделения, и постоянно сочилась кровь. Промучившись какое-то время так, она снова пошла к врачу: в этот раз попала к хорошему специалисту, который понял, что поврежден мочеточник и, скорее всего, его нерв, а он заживает очень долго – от десяти месяцев до двух лет. Ей сделали операцию и еле спасли от заражения крови, что повлекло за собой другие ужасные последствия.