— Подтвердить факт насильственной смерти. Иначе договор не войдёт в силу…

— Сколько просит?

— Сорок, — приглушённым голосом, не разжимая зубов, процедил Эль.

— Чего ж так много-то? — искренне поразилась Полина Этьеновна.

Эль только пожал плечами и изобразил невнятную пантомиму, должную, видимо, означать чиновничью жадность, а я почувствовал адвокатский азарт. Ох, не зря я вчера сидел над гражданским кодексом. Конечно, я только пробежался по верхам, не знаю точной буквы и формулировок, но я вычленил главное.

Логика местных кодексов построены на знакомых мне нормах римского права, да и нужные статьи встретил. Как водится, этот Эль либо плохо разбирается в законах, либо умышленно темнит, раскручивая мадам Кукушкину на взятку.

Ощущая некий душевный подъём, снова подхожу к ее столику, и пока огромный кавказец не начал ломать мне руки, говорю быстро и чётко:

— Подтвердить факт смерти, несомненно, придётся, вот только подтверждать факт насильственной смерти Вам совершенно необязательно…

Мадам небрежно подаёт ручкой едва заметный знак, и уже было нависший надо мной огромный кавказец неслышно отступает на шаг.

— Говори, — разрешает мадам Кукушкина.

— А почему Вы решили, — я уселся и повернулся к Элю в полкорпуса, — что это подведомственность коронера?

— Не знаете, так хоть помолчите, — он смерил меня надменным взглядом. — Потому, молодой человек, что убийства на Изнанке расследует явочная служба, егеря и коронер.

— Убийство, если дословно, это лишение жизни одного лица другим лицом или лицами, совершенное насильно и против законного порядка.

— Думаете, твари действовали по закону? — рассмеялся он, хотя по тону было понятно, что начал догадываться о логической ловушке, в которую я его потащил.

— Думаю, что твари не «лицо» в терминах уголовного кодекса, а природный фактор. Кроме того, коронер не егерь, с утра работу не начал, пообщаться Вы не могли. Значит надеетесь на личное знакомство, суммы называете наугад, чиновник получит в лучшем случае половину, а то и десятую часть.

Адвокат побелел.

— Итак, убийства в значении уголовного кодекса не произошло, — продолжал давить я, — дело принимает гражданский оборот и устанавливается в гражданском упрощённом порядке.

— Ни один судья не примет такой иск.

— Это «неисковой порядок».

— Нет такого порядка, неграмотный Вы молодой человек! Он Вас обманывает, Полина!

Адвокат шкурой чувствует, что простой забулдыга не сидел бы за столом с самой Кукушкиной, но уже потерял контроль над собой.

Таких «специалистов» я знаю много и давить их следует фактами.

— Статья сто семьдесят четвертая процессуального, шестьсот сорок первая, пункт второй — гражданского. Не читали кодексы так далеко от обложки, любезнейший?

Мой оппонент закашлялся от возмущения.

— Значит, можно обойтись без коронера? — с улыбкой мягко спросила меня Кукушкина, которую интересовало только её дело, а совсем не прострелянное навылет самолюбие прикормленного адвоката.

— Ну… Если только у Вас нет такой самоцели… излишней благотворительности среди государственных чиновников. Предлагаю вернуться к вопросу моего долга.

Кукушкина с притворно мягким выражением лица закрыла глаза, словно взвешивая «за и против».

— Эль Магеррамович, нам с Аркадием надо поговорить. По другому делу.

Адвокат еле слышно застонал, как рыбак, у которого с крючка слетает метровый осётр. Но он всё-таки нашёл в себе мужество встать, манерно поцеловать даме руку, витиевато попрощаться и после этого одарить меня острым взглядом, полным презрения и ненависти. Как он только успевает так быстро менять выражение лица?

Кукушкина придвинула ко мне несколько скреплённых медной скрепкой листов — некий документ. Быстро, но внимательно прочёл. Всё ясно. Гражданин Стрижов продал гражданке Кукушкиной, в том числе в связи с большим количеством выкупленных ею долгов — дом и землю на Изнанке. Кстати, покупатель не она, а некая Кукушкина Пенелопа Романовна. Отчество другое, скорее всего — дочь.

Скорость прочтения письма произвела на неё приятное впечатление. Ах да, после наших объёмов договоров на пятьдесят страниц мелким шрифтом, волей не волей, научишься быстро и внимательно читать.

— У покойного были родственники? Жена?

— Развёлся он, причём давно, сын взрослый, только они в плохих отношениях.

— Это ничего. Возьмём от сына доверенность, в судебном порядке установим факт смерти. Понадобятся два несудимых свидетеля, которые видели, как он был трагически скушан тварями.

Хозяйка еле заметно холодно усмехнулась, но возражать при этом не стала. Все же она местный криминальный авторитет, не думаю, что ей будет трудно организовать мне двух «очевидцев».

— Чуть с задержкой запускаем второе действие, — отхлебнул кофе, он оказался крепким и, неожиданно, вкусным. — Иск, судебное исполнение сделки при уклонении второй стороны. Редкий вид, одно из оснований — факт смерти покупателя или продавца. От имени сына я прихожу в суд по той же доверенности и говорю — возражений не имею, сделку признаю, отец мне про неё рассказывал, всё подтверждаю, конфликта с Кукушкиной не имею, никто не виноват, прошу дом и землю передать. Легко выигрывать дело, когда ты на стороне и истца, и ответчика, который хочет дело продавить в нужном направлении.

Мадам Кукушкина вроде бы скучающе смотрела в окно, но глаза её отражали колоссальную работу по осмыслению всего сказанного.

— Схема законная, честная. Учитывая, что Вы «завели» недвижимость на дочь, стоит поступать только открыто и легально.

— Знаешь мою дочь? — опасно прищурилась Кукушкина.

— Нет, но что-то мне подсказывает что Вы нас скоро познакомите.

Она тяжело вздохнула и после слабо улыбнулась, как человек, у которого много проблем, а с утра пораньше их стало ещё больше.

— Что хочешь за работу?

— Всю сумму долга Вы мне не спишите? — даже не разбираясь в местных ценах, я неплохо понимал в людях. — Прошу списать половину долга, двенадцать с половиной тысяч. И две тысячи наличными выдать мне на госпошлины, нотариуса, костюм купить, чтобы представитель Кукушкиной не пришёл в суд как обсос.

— Ты пока что представитель сына Стрижова. Десять тысяч долга и тысяча наличными на расходы.

— Без ножа режете, Полина Этьеновна!

— А что мне мешает нанять другого какого угодно адвоката? Ты же мне уже всё рассказал. Снижай цену, Аркаша.

В этом моменте мне стало даже спокойнее, посетила какая-то уверенность в дальнейшем развитии ситуации. Ничего мистического, просто тут мне уже начал помогать личный опыт прошлой жизни.

— Ничего не мешает. Но Вы же не доверите эту щепетильную историю «какому угодно адвокату», а несколько минут назад Вы всерьёз взвешивали возможность отдать полновесные сорок тысяч только за половину решения проблемы. Наверное, это имущество того стоит. Мой долг пока что — это абстрактные циферки на расписке. Нет, я всё же прошу двенадцать с половиной и две тысячи наличными.

— Десять и две тысячи. И ещё двести рублей сверху, чтобы ты, Аркадий, привёл себя в божеский вид, подстригся, костюм купил. На тебя и правда неприятно смотреть.

— Простите, — искренне извинился я.

— Макар, — она сделала жест официанту, — покормить гостя завтраком, за мой счёт. Пришлю попозже Пенелопу. После этого сразу же идёте на Изнанку, дознаватель и егеря ещё там, поручаю посмотреть обстановку, проверить дом, изъять документы Стрижова. Завтра в одиннадцать жду в моем кабинете, подпишем контракт и проговорим первый этап.

Она изящно встала и ушла, показывая, что разговор окончен, а я было посмотрел ей вслед, чтобы оценить фигуру (то есть в чисто научных целях), но перехватил угрожающий блеск глаз Зураба, который тихонько показал мне кулак. Сдержанно и уважительно кивнул в ответ. Пожалуй, что расстраивать своим чисто исследовательским интересом Зураба — не стоит.