Из припарковавшегося авто выпархивает стройная высокая девушка девушка.

Что-то меня в ней смущает. Кого-то она мне напоминает.

Да что ж такое?

Совсем памяти нет, и это в двадцать три года.

Щурясь разглядываю гостью: высокие скулы, каштановые длинные волосы слегка вьются. У меня была похожая прическа до того, как отрезала волосы.

Брейгель, постукивая каблучками, спешит в дом, на ходу поправляя локоны.

Тонкая талия контрастирует с полной грудью. Все это великолепие облегает весьма милое черное плате на бретельках, только оно неуместное какое-то… Я бы такое надела вечером. В кафе или ресторан…

Минуточку.

Приглядываюсь внимательнее.

Платье почти один в один повторяет мой наряд с выпускного.

Увиденное не дает мне сосредоточиться на работе.

Винтики в моем аналитическом мозгу вертятся, но как-то неэффективно. Мыслительная машина не выдает мне приемлемого результата.

Сдаюсь и лезу в папку с историей контактов, сброшенную мне предыдущим персональным ассистентом Данила.

Мне везет. Оксана очень дотошна, и первое поминание Брейгель я нахожу в сообщениях где-то полуторамесячной давности.

Переписка между Оксаной и Брейгель довольна странная: подтверждение получения некоего реквизита и согласия исполнить контракт. Текст контракта не приложен. Очень любопытно. Что ж там за услуги такие?

В любом случае, этот самый контракт с Брейгель заключен уже после моего выпускного. Хм. Порывшись еще, накануне переписки нахожу звонок в модельное агентство.

Даже не знаю, что и думать.

Точнее, наоборот.

Не знаю, за какую из мыслей зацепиться первой. Все они выглядят довольно бредово, но Данил, похоже, уникум, и я просто чего-то не понимаю.

Итак.

Полтора месяца назад после нашей с ним встречи Данилу находят девицу одного со мной типажа.

Это что? Ему вдруг вспомнились удачные потрахушки, и он за неимением оригинала решил воспользоваться суррогатом? Не похоже на Данила.

Или похоже?

Хочу «Машу» – подайте сюда «Машу»?

Листаю переписки.

С того момента и до сегодняшнего дня фамилия Брейгель не всплывает.

То ли плохо контракт отработала, то ли интерес у Данила пропал.

И снова мы имеем Брейгель сегодня.

Это, чтобы я не зарывалась? Мол, таких как ты вагон и маленькая тележка?

Стоп.

Мне, что, тоже придется искать ему девочек? Самой отбирать тех, кто он будет трахать?

Меня начинает потряхивать.

За каким чертом Данил сегодня позвал эту швабру? О чем они там уже сорок минут разговаривают?

Я знаю, что Данил не прообраз целомудрия. Более того, он – свободный самец на выгуле. Неужели я ревную?

Ревную. И еще как.

Я волновалась о том, что мне придется видеть Данила каждый день и держать себя в руках, а, оказывается, есть испытание посерьёзнее.

Следующие двадцать минут изводят меня настолько, что я решаю попить водички.

На кухне меня встречает хлопочущая Анна.

– Викуся, проголодалась уже? Обед уже почти готов. Сегодня минестроне и ризотто с кроликом. На троих накрою в столовой…

Вода идет мне не в то горло.

На троих? На троих!

Ненавижу минестроне! Ненавижу Данила!

– Вик, я сервировать начну, а ты скажи Данилу, что обед через двадцать минут.

Мне совершенно не хочется идти к нему в кабинет, и я плетусь нога за ногу.

У самой двери собираюсь постучать, но она прикрыта неплотно. Значит, можно войти. Берусь за ручку и приоткрываю чуть шире. Нескольких секунд хватает, и я отшатываюсь.

Всего пара мгновений, но зрелище отпечатывается в моем сознании.

Я покидаю свою локацию значительно быстрее, чем достигаю ее. Добираюсь до своей комнаты и подаю на кровать. Бессмысленно смотрю в потолок.

– Черт, я идиотка! – произношу вслух.

Достаю телефон и отправляю Данилу сообщение по поводу обеда. Меня обуревает мстительная надежда, что я им помешаю.

А перед глазами двое.

Данил, стоящий с закрытыми глазами лицом ко мне, его рука лежит на каштановой макушке девушки, стоящей перед ним на коленях. Она самозабвенно двигает головой. И хотя ее платье по-прежнему на ней, на ее щиколотках я вижу спущенные трусики.

Это кошмар.

Мое воображение тотчас переносит меня на место Брейгель. Уж очень картинка напоминает ту, что я видела в зеркале отеля в ночь выпускного.

Краска бросается мне в лицо. Это было… сладко.

Мои губы скользят, плотно обхватывая ствол, а его рука покровительственно лежит на моих волосах.

– Машенька, а ты хороша. Вот так. Давай проверим, чему ты сегодня научилась. Не оставляй свои ручки без дела, у тебя есть местечко, которое в них нуждается.

Эти нарочитые пошлости заводят меня так, как и не снилось Толику с его неумелым слюнявым куни.

Я послушно запускаю пальцы в свою скользкую голодную киску.

Вот, значит, как. Ты не поимел меня вчера, и сегодня реализуешь свою фантазию. Представляешь, как я на коленях снова ублажаю тебя?

Черт-черт! Словно это он меня сейчас там…

Плюю на рабочий распорядок и иду в душ. Он помогает мне собраться, и через пятнадцать минут к обеду я выхожу с бесстрастным лицом. Хотя в душе бушуют злость, ревность и зависть.

По Данилу и вовсе не скажешь, чем он был занят совсем недавно. Весь обед стараюсь не смотреть на Брейгель, потому что как только она отправляет ложку в рот, я представлю совсем другое.

Она бесит меня всем: своим видом, своим существованием, тем, что ведет себя как будто в гостях и поглядывает на меня с любопытством. Внутри меня все кипит

С каких это пор шлюх кормят обедами?

Или это тоже камень в мой огород?

Так бы и схватила ее за патлы и макнула физиономией с распухшими от отсоса губами в чертов минестроне!

Что ты задумал Данил?

А Данил одной фразой отправляет меня в нокаут:

– Да. Виктория, я прошу тебя связаться с пунктом охраны и предупредить их, – он невозмутимо подкладывает себе ризотто. – Сегодняшнее видео с камер наблюдения возле моего кабинета удалять пока не нужно.

Занавес, бл…

Как он меня подбешивает!

Он, значит, не стесняясь бля.. блудит, а тыкают носом почему-то меня! Словно я подглядывала! Эксгибиционист хренов!

С каменным лицом снаружи, внутри я булькаю от злости весь остаток обеда. Я булькаю, когда Данил идет провожать «гостью». Булькаю, пока смотрю, как отъезжает красный «шлюхомобиль».

И яд сцедить некуда.

Поэтому на работу переключиться очень тяжело.

В довершении приходят голосовые от матери.

«Ты помнишь, какой после завтра день?»

Странно, что она еще это помнит! Нет, я вовсе не хочу, чтобы мать скорбела по отцу до конца своих дней. Я желаю ей счастливой жизни, в том числе и личной, но ее выбор…

У меня в голове совсем не укладывается, как она могла после папы польститься на такое… Неужели она любит его? Этого скользкого Андрея Владимировича?

«Ты вообще планируешь появиться?»

Представляю, как она наговаривает сообщение, поглядывая в зеркало: идеально и уложены каштановые с рыжинкой волосы, достаточно ли они блестят? Безупречен ли макияж? Мама – бывшая модель и у нее масса пунктиков по поводу внешнего вида. Она вовсе не такая пустышка, как может показаться на первый взгляд, но иногда до нее сложно достучаться. А сейчас, когда в голове ее розовый туман, почти невозможно.

Я не знаю, что ей отвечать. Откладываю личный телефон. Потом перезвоню, если еще и мама меня сейчас заведет, работать я не смогу вообще.

Но надо бы как-то успокоиться, принять позитивчик. Алкоголь в рабочее время нельзя, но, может, в этом доме есть хоть шоколадка? Знала бы, что работа будет настолько нервной, сделала бы себе запас в комнате.

Нужно у Анны уточнить, как добыть себе вкусняшку.