— Так все-таки да… — он задумчиво потрогал начинающую опухать щеку. Рука у мастерицы танца с алебардой была тяжелой. Все-таки он так и не научился понимать женщин до конца. Наверное, это немыслимо для мужчины. Но… он рад, что Кианна станет его женщиной на законных основаниях, ему не придется прятаться, а ей не придется терпеть слухи и шепотки в спину, а когда у них появятся дети — то они будут рождены в законном браке, как и положено. Он уже совершил подобную ошибку один раз и больше не намерен ее повторять. И конечно же он все сделал правильно — сперва уволил ее из армии, а уже потом сделал предложение. Хотя, конечно, это ее обидело. Но что он может с этим сделать? Только попросить прощения. У своей женщины.

— Конечно да. — на лицо Кианны наконец возвращается улыбка: — как я еще могу тебе отомстить, если не выйду за тебя замуж? А уж в законном браке я буду мстить тебе всю твою жизнь. За все эти сегодняшние фокусы. Трепещи, генерал Лю, моя месть будет ужасной.

— Я выставлю охрану перед своей палаткой сегодня ночью. — говорит он, улыбаясь в ответ: — мои воины не допустят чтобы их командир пострадал.

— Кто? Вот эти вот? Остановят меня? — она пренебрежительно машет рукой куда-то ему за спину. Он оборачивается и видит, что десяток суровых всадников, ветеранов кровопролитных сражений и хладнокровных профессионалов — сбились в кучку за его спиной и улыбаются, так, что ему захотелось их всех срочно лимонами накормить. Умиляются они. Да это ж кучка девиц-сплетниц, а не бойцы. Им что, делать нечего⁈

— Мы так за вас рады, командир Лю, Кианна! — смахивает скупую мужскую слезу лучник Фуцзян: — а за охрану не извольте беспокоится, Госпожа, кто ж вас теперь остановит то… с вами все наши надежды.

— Предатели. — ворчит Лю: — трибунал по вам плачет. Бросаете своего командира перед лицом опасности.

— В таких делах каждый сам за себя, — разводит руками Фуцзян: — уж извиняйте, генерал Лю.

— Так что готовься, генерал. — указательный палец мастерицы танца с алебардой упирается ему прямо в грудь: — сегодня ночью я отомщу тебе за все. Может быть даже несколько раз. Определенно несколько раз. Десяток. Или больше.

Глава 23

— Что же было потом? — спрашивает Сяо Тай в спину Генералу, который остановился в небольшой зале с несколькими дверьми. Они прошли не так уж и далеко, подземный ход вывел их в эту небольшую залу со светильниками и фресками на стенах. На фресках был изображен знаменитый Озерный Дракон Лань, тот самый, которого якобы победил Генерал Лю.

— Что было потом? Наместник Вон все же взял себя в руки и пригласил нас на пир в свой дворец. Если бы я тогда знал… — вздыхает Генерал Лю: — если бы знал… но нет смысла переживать о том, чего уже не изменить. Чертов трус отравил вино. Он решил, что если я и мой передовой отряд просто пропадут без вести, то ему будет легче потом захватить власть над моей армией, которая еще не прибыла. Ну или на крайний случай — отослать ее обратно. Этот идиот боялся потерять власть и подозревал всех вокруг… — он открывает дверь и приглашает ее пройти вперед. На короткий миг она колеблется. Но потом — делает шаг вперед. Генерал Лю не из тех людей, что бьют в спину. За дверью — словно бы целый мир, пещера, освещенная какими-то голубыми шарами, которые растут на сталактитах и сталагмитах, посредине — гладкая поверхность, излучающая нежный, голубоватый свет.

— Озеро Искренней Радости. — говорит Генерал Лю, закрывая за собой дверь. Истинное Озеро Искренней Радости, а не та лужа, что у подножья горной цепи к югу от города. То самое Озеро, из древних легенд. Говорят вода из этого озера способна оживлять мертвых и возвышать живых.

— Она светится. — говорит Сяо Тай и делает несколько шагов вперед. К ее удивлению, озеро находится намного дальше, чем она думала. Оптическая иллюзия? Она идет вперед, желая достичь берега, прикоснуться к синеватой, пульсирующей светом поверхности, но озеро и не думает приближаться. Постепенно до нее доходит, что пещера просто огромна, и что озеро даже больше чем то, что на поверхности. Наконец она доходит до кромки, где испускающая голубой свет вода касается камней пещеры. Она наклоняется к ней и… Генерал Лю перехватывает ее руку.

— Не рекомендую этого делать. — говорит он и качает головой: — по крайней мере пока не выслушаете меня до конца. Если вы того захотите — вперед. Но только тогда, когда вы будет знать на что идете.

— Извините. — она отступает назад и окидывает окружающий пейзаж взглядом. Все вокруг выглядит так, словно они на другой планете — испускающие бледный свет синие шары, растущие то там, то тут, голубоватая вода, сияющая из глубины, причудливые колонны сталактитов…

— Как тут тихо. — говорит она и поворачивает голову к своему собеседнику: — так что произошло с вами на пиру? Вино отравили, вы говорите?

— Очень дорогой яд. Блокиратор Ци и снотворное. — говорит Генерал, пристраиваясь на плоский камень неподалеку: — засыпаешь и не можешь пользоваться навыками и заклинаниями. Если ты открываешь глаза и ничего не видишь, значит у тебя на голове темный и плотный мешок. Если ты чувствуешь боль в руках и ногах, значит тебя схватили профессионалы. Убежать или сопротивляться можно только если ты в руках дилетантов, любителей. Профессионалы сразу же ломают руки и ноги и связывают их. Даже если каким-то чудом человек освободится — он не убежит далеко. Так делают Тихие Крики, палачи Имперской школы. Я солдат и мне приходилось видеть, как ведут полевые допросы… но там все просто и быстро. Задаешь вопрос и отрезаешь палец. Задаешь еще один и отрезаешь еще один. Обычно на третьем пальце ломаются. Полевой допрос не длится долго. Или человек ломается или нет. Времени обычно не так много, в таких случаях никто не пытает человека целыми днями. Но… в подземелье у Наместника Вон все было по-другому. — Генерал замолкает. Задумчиво глядит на пульсирующую голубоватым светом водную гладь. Некоторое время они молчат. Сяо Тай смотрит на своего собеседника и понимает, что за этими словами намного больше, чем она может понять. Чем когда-либо сможет.

— Если ввести серебряные иглы в узлы пересечения меридианов, то можно блокировать движение энергии Ци. Серебро блокирует передачу энергии, но не вредит самим меридианам… так держат обвиняемых в измене, из тех, кто представляет опасность. — тихо говорит Генерал: — но если нет необходимости церемонится, то можно попросту вбить деревянные гвозди, такие, что раскрываются внутри тела, разрывая меридианы… так лишают возможности использовать Ци навсегда. Как солдат я понимаю необходимость пытки в том случае, если нужно добыть нужную информацию, сведения о войсках противника, их расположении, боевом духе, путях снабжения, способах ведения войны, устройстве караульной службы и личностях военачальников… но концепция пытки ради удовольствия… никогда этого не понимал. На каком-то этапе ты просто ломаешься, перестаешь реагировать на боль. Какой смысл? Все равно боль всегда и везде… тогда палачи Наместника находят способ все же сделать тебе больно. Не физически, нет. Физически сделать больнее уже нельзя. Но вот порвать тебе душу, показав, что они делают с твоими близкими… — он стискивает кулаки так, что костяшки пальцев белеют.

— Я не пытаюсь оправдаться… — говорит он наконец: — но что бы ты сделала, Маленькая Росинка, если бы твоих друзей и близких пытали у тебя на глазах? Если бы палачи смеялись тебе в лицо? И если бы у тебя была возможность… разве бы ты не ухватилась за нее? Разве ты бы не заключила сделку с самим Дьяволом? Я бы заключил.

— Что… что же было дальше? — спрашивает она: — Наместник Вон… я слышала, что вы сместили его. Но… как вы выбрались из подземелья?

— Меня отпустили. Наместник был достаточно добр и отпустил меня. Правда к тому моменту, как он все же решил, что достаточно натешился… знаешь, что такое человек-тюлень? Нет? Руки и ноги отрубают, прижигают обрубки раскаленным железом, ослепляют, протыкают барабанные перепонки, вырезают язык и в таком виде — меня отпустили на свободу. А вернее — выбросили в яму с нечистотами за городом. Мне повезло… — хмыкает Генерал: — ах, да. И конечно же меня оскопили. Наместник Вон страдал от отсутствия мужской силы и очень завидовал тем, у кого она была. Наверное, поэтому он был так… изобретателен. Но я могу простить ему все это, мог бы. Но… то, что он сделал с моей Кианной… этому нет и не будет прощения. Так что, когда через две недели к городу подошла моя армия… — он покачал головой: — никто не получил пощады. Все, кто был причастен, все палачи из Тихих Криков испробовали свои инструменты на своей шкуре. Все солдаты из местного гарнизона, что насиловали мою Кианну — все абсолютно все… — он улыбается кривой улыбкой: — их вопли и визги были музыкой для моих ушей. Я сжег дворец, разметал его по камушку, развесил всех, кто был причастен на столбах, тех, же, кто участвовал в пытках — подверг пыткам. Пусть мои люди не учились в Имперской Академии Тихих Криков, но после того, как они узнали, что тут произошло, после того как мы нашли тела Кианны и остальных — они стали очень изобретательными. Палачи жили особенно долго… лекари поддерживали в них жизнь почти двадцать дней. Но Наместник Вон… эта жирная свинья оказался слаб на сердце и умер почти сразу же… через неделю, когда я только приступил к снятию кожи с головы. Жаль. К сожалению… этим не вернуть никого. Просто месть. Я выжег свое имя каленым железом на теле этого города. Я ответил сторицей, я захватил власть в этом уезде, я уничтожил не только самого Наместника но и всю его семью — убив их всех у него на глазах. Вот такая история, Маленькая Росинка… — говорит Генерал Лю и присаживается у самой кромки воды, касаясь ее кончиками пальцев.