Додумать Василевский не успел, поскольку тёмный мышонок сам пронырливо запрыгнул на подставленную ладонь и выжидающе замер на ней. Хм… вроде от обычного Бусика не отличается наощупь…

— Ты что, так ничего и не поел? — заметил Виктор нетронутый корм, насыпанный в миску еще с ночи.

— Не оскорбляй меня дитя! — гневно фыркнул Адастар. — Я не притронусь к этим высохшим объедкам!

— Да это такой специальный корм для мышей! Между прочим, полторы тысячи за килограмм стоит!

— Лучше я убью и пожру тела твоих родичей! — упрямо насупился зверёк.

— Хорошо, ну а чем ты питаешься? — сдался Виктор.

— Кха… видишь ли, смертный, я никогда не испытывал нужды в пище. Иногда я мог разгрызть череп поверженного врага и пожрать его мозги ну или печень, но не оттого, что жаждал пищи. Просто отдавал дань доброй древней традиции…

— Офигеть, и это, по-твоему, «добрая традиция⁈» — выкатил глаза юноша. — Да что ж там за ужасный мир, из которого ты прибыл?

— Не говори ерунды, дитя, он прекрасен! — заспорил Адастар. — Уж получше этого вашего, где даже родители преспокойно живут со своими отпрысками под одной крышей! Подумать только! Можно ли измыслить что-нибудь столь же бредовое⁈

— Ай, ладно, как скажешь, — сдался Виктор, понимая, что переубедить потустороннюю сущность он никак не сумеет. — Пошли на кухню, глянем, чем тебя можно покормить. Я бы тоже не отказался перекусить.

Посадив мышь на плечо, мальчишка осторожно высунулся из комнаты. Так, вроде всё тихо. Отчим стучит по клавиатуре в своем рабочем кабинете, а мама, судя по звукам из гостиной, смотрит сериал. Значит, все при деле и пылесосить мозг Василевскому точно не станут. Можно двигать дальше.

Тихо, словно вьетнамский партизан, подросток выбрался из комнаты и прокрался к холодильнику. Демона если такое поведение и смутило, то виду он не подал.

— Так-с, ну что я могу тебе предложить, Адастар? — принялся инспектировать содержимое кастрюль и сковородок Виктор. — Вот капуста тушеная есть. Вчерашняя картошка жаренная. Сыр, йогурты, мюсли. Это я вообще не знаю, что такое. Мама для себя только варит. О! Еще половина кастрюли борща осталась! Будешь?

— Борщ? — заинтересовался грызун, разглядывая насыщенно красный суп. — Какое сильное название. Я чувствую, в нем сокрыта великая сила! Скажи дитя, эта похлёбка символизирует пролитую кровь врагов?

— Вряд ли. Но там точно есть мясо.

— Ха, вываренная мертвая плоть? Вот это лакомство по мне!

Мышонок собрался нырнуть в кастрюлю прямо с плеча, и школьник в самое последнее мгновение успел прикрыть крышку.

— Сдурел что ли⁈ — громким шепотом принялся ругать непонятливого демона юноша. — Ты ж утонешь там! Посиди пока на столе, я тебе сейчас налью.

— Если бы нас не связывала клятва, дитя, то я бы уже отведал твоих потрохов! — сердито фыркнул зверёк, но просьбу всё-таки исполнил.

Виктор принялся хлопотать, нарезая бутерброды и разогревая суп. Когда он поставил перед Адастаром маленькую чашечку для кофе, наполненную борщом, демон осведомился:

— Ты нагрел пищу для того, чтобы она сильнее напоминала еще теплые внутренности мертвеца?

— Что⁈ Фу-у! Нет! Прекрати говорить такие гадости, ты портишь мне аппетит!

— А для чего тогда? – не унимался грызун.

— Так полезней, — односложно буркнул мальчик. — И еще у нас, у людей, есть такое правило: «Когда я ем, я глух и нем!»

— Я не вижу в этом смысла, — задумчиво изрек мышонок, — но раз уж я сам теперь обитаю в смертном теле, мне, пожалуй, тоже стоит придерживаться этого обычая.

Витя заработал ложкой, украдкой посматривал, как Бусик жадно раздирает мясо и вареные овощи, перемазавшись жирным бульоном. Движения животного и в самом деле выглядели иначе. Какие-то слишком резкие даже по звериным меркам. И юноша так увлекся наблюдением, что не заметил, как на кухню вышла мама.

— Ну здрасьте! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — всплеснула она руками. — Ты что, Вить, совсем обалдел? Ты чего своего хвостатого прямо на стол усадил?

— Ой, мам, прости! Я всё могу объяснить! — затараторил парень, чуть не вылив на себя от неожиданности остатки супа. — Я тут это… немного того…

— Ага, я и вижу, что ты «немного того!» — покачала головой родительница, а потом по-доброму взъерошила сыну волосы. — Чтоб это было в первый и последний раз, понял меня?

— Да, конечно… извини… — уставился в тарелку подросток.

— Ох, Витя-Витя… — тяжко выдохнула женщина и присела на свободный стул. — Неужели в гимназии всё так плохо?

— Угу…

— Так без друзей скучаешь, что мыша́ своего на кухню притащил?

— Э-э-э… ну, не совсем…

— Давай так договоримся, — деловито предложила мама. — Доучись уж эту четверть, получи итоговые оценки. Если легче не станет, вернем тебя в старую школу. Идёт?

— Правда?!! — счастливо просиял мальчишка.

— Только если специально не примешься себе отметки портить! — тотчас же выставила условие родительница. — Саша, конечно, будет брюзжать, но то уже моя проблема. Его я беру на себя. Как-нибудь задобрю.

— Мама, спасибо!

От переизбытка чувств школьник заключил женщину в крепкие объятия, отчего та аж охнула.

— Ой-ой, полегче, Витя, раздавишь ведь! Сила-то уже в тебе мужицкая!

— Прости…

Василевский чуть ослабил хватку и ощутил, как нежная мамина рука погладила его по спине.

— Мы же по-настоящему любим тебя, — негромко произнесла она. — Даже если и заставляем делать то, что ты не хочешь, то это потому, что желаем тебе только хорошего…

— Я знаю, мам. Извини меня за… ну, за эту сцену. Я не хотел вас обижать, — попросил прощения Виктор.

— И ты на нас тоже не сердись, — улыбнулась женщина. — Нам стоило бы почаще интересоваться твоими успехами и неудачами, а не только требовать.

Мальчишка прильнул к родительнице и по-щенячьи опустил ей подбородок на плечо. Всё-таки мировые у него предки! Да, иногда задают жару, не без этого. Но главное, что они его понимают.

— Великая бездна! Мать, не пытающаяся сожрать своё дитя… Какое же отвратительное и жалкое зрелище! — брезгливо пробормотал Адастар, и школьник дернулся, испугавшись, что его услышит мама.

Но нет. Этот жутковатый голос, как и прежде, звучал только в его голове…

Половину ночи Витя провел широко распахнув глаза и сверкая восторженной улыбкой. Потому что архигерцог преисподней рассказывал ему свои фантастические истории о других мирах. Он описывал невероятно мощные заклинания, способные тушить звезды и топить материки. Горделиво вещал о величайших сражениях, в которых несметные крылатые армады ангелов атаковали легионы демонов.

И конечно же центральным персонажем этих сюжетов был сам Адастар. По его словам, он собственноручно истреблял тысячи и тысячи врагов, определяя исходы целых войн. За это обитатели Эдема демона истово ненавидели и всячески старались сжить со свету. А тот, естественно, активно сопротивлялся.

Кстати, об ангелах! Как поведал иномирный пришелец, хоть как-то противостоять ему могли только высшие создания — серафимы. В истинном обличии воплощения святой магии выглядели шестикрылыми существами, состоящими из множества глаз. Но по своему желанию они могли принять любую форму, какую только захотят. Им даже под силу на некоторый срок обратиться в демона!

Далее в небесной иерархии шли нефилимы, а за ними офалимы. Они были слугами серафимов и беспрекословно им подчинялись. Однако Адастар именовал их не иначе как «низшими», и толком ничего про них не знал. По его утверждениям, они все одинаково ничтожны в сравнении с ним. Поэтому изучение сортов «никудышных букашек» демон считал ниже своего достоинства.

В историях иномирного пришельца крылатые воины неизменно выходили гнусным и вероломным народом. Грызун аж подпрыгивал от негодования, делясь подробностями об их интригах, обманах, хитростях и каверзах, которые те строили против жителей бездны.