В октябре 1971 года, через семь месяцев после того, как он начал отбывать свой срок, Фраункнехт обратил внимание на небольшую заметку в одной из газет. Заметка касалась первого испытательного полета нового израильского самолета, который получил наименование «Нешер» («Орел»), Из этой заметки, а также из других сообщений, которые появились в газетах в последующие дни, Фраункнехт понял, что речь шла об израильском варианте «Миража», чертежи которого он помог получить израильтянам.

Когда Фраункнехт наконец вышел из тюрьмы, один из израильских друзей пригласил его вместе с женой к себе в гости. Этот визит «совпал» с торжеством, посвященным первому публичному показу гордости израильской авиастроительной индустрии — истребителя-бомбардировщика «Кфир» («Молодой лев»). На демонстрацию сверхзвукового самолета прибыли журналисты со всего мира. И все они немедленно узнали в этом самолете «родного брата» французского «Миража-5».

Военный эксперт из ФРГ, толкнув в бок своего коллегу из Франции, сказал: «Сын “Миража”».

Стоявший невдалеке невысокий человек с коротко подстриженными волосами и бледным лицом услышал шутку и слегка улыбнулся. Альфред Фраункнехт лучше, чем кто-либо еще из присутствовавших, понял смущение француза, вызванное словами его коллеги. До сих пор французы очень тяжело переживают случившееся.

Когда «Кфир» взлетел в небо над Тель-Авивом, Фра-ункнехт почувствовал особенную гордость, увидев результаты своего труда. Но гордость эта была с примесью горечи: Фраункнехт вдруг понял, что слава шпиона — это слава одиночки.

Он ожидал, что в Израиле его будут встречать оркестрами и букетами цветов. Однако он был просто проигнорирован израильскими официальными лицами. Казалось, никто не знал, кто он такой. Правительство даже не оплатило его проезд в Израиль — это сделал владелец отеля, симпатизировавший Фраункнех-ту. Единственный правительственный чиновник, с которым ему удалось встретиться, сказал ему по секрету, что ни Моссад, ни любое другое правительственное учреждение не признают его роли в создании «Кфира». Признанием заслуг Фраункнехта они сознаются в том, что ведут шпионаж на территории Швейцарии.

Уже в Швейцарии один знакомый адвокат сказал Фраункнехту:

— Ну, что же, это совершенно естественно для разведки. Никто никогда ничего не признает.

Альфред и Элизабет Фраункнехты живут теперь в пятикомнатном домике на улице Флора в швейцарской деревеньке Аардорф, недалеко от Винтертура.

Соседи называют их дом «маленький Израиль» благодаря многочисленным книгам и сувенирам из этой страны, которые присылают бывшему инженеру его почитатели. Есть также книги на немецком, французском и английском языках; стаканы, присланные стеклодувами Хеброна. Но на самом видном месте — подарок ВВС Израиля: альбом с фотографиями.

В кафе, расположенном рядом с его домом, Альфред Фраункнехт пользуется необычайной популярностью.

Несмотря на судимость, его приятели относятся к нему с благоговением. Как сказал один из них, «его единственным, на наш взгляд, преступлением, было то, что он позволил себя схватить! Обычно мы, в Швейцарии, не прощаем такого рода преступления, но для Альфреда Фраункнехта мы делаем исключение».

Выйдя из тюрьмы, Альфред поменял несколько мест работы. Теперь он занимается изобретательством. Одно из его наиболее удачных изобретений — дешевый кондиционер воздуха для маленьких автомобилей.

Но особое удовлетворение ему принесло другое изобретение. Это — устройство, используемое в офисах для автоматического скрепления ненужных документов прямо в корзинах, куда они складываются, и для последующего их удаления оттуда. Бережливые швейцарские бизнесмены приобрели уже более 15 тысяч таких полезных приспособлений.

Не так давно Фраункнехт направил образец этого приспособления в министерство обороны Франции. К сожалению, там никто не оценил его изобретение: его не поблагодарили и не вернули приспособление. До сих пор в этом учреждении очень болезненно воспринимается все, что связано с ненужными документами.

Фраункнехт по-своему воспринимает невежливость французов.

— Это на них похоже, — говорит он. — А говорят, у швейцарцев нет чувства юмора!

В то время как Моссад неусыпно следил за тем, что происходило во враждебных Израилю странах, иностранные разведки не ослабляли своего внимания к Израилю. Поэтому Моссад, как и другие разведывательные израильские службы, вел непрерывную войну против разведок государств — противников Израиля.

В следующих главах говорится лишь о нескольких контрразведывательных операциях, которые были осуществлены при участии Моссад.

Израиль Беэр, или «Пипке», как все звали его за глаза, бурно негодовал по поводу вызова, полученного им от Исера Харела. Он получил записку, написанную в категорическом тоне, не допускавшем никаких возражений: «Зайдите ко мне в кабинет!»

Общепризнанный в Израиле эксперт по военным вопросам и ближайший друг самого Бен-Гуриона, Беэр был заметной фигурой в политической жизни еврейского государства. Эмигрировав в Палестину из Австрии в 1938 году, он вступил в подпольную армию «Хагана» и прослужил в ней много лет. Имея прекрасные аналитические способности и блестящее-военное образование, он легко продвигался по службе, быстро дослужившись до полковника[41]. В конце Войны за независимость Беэр был назначен на должность начальника оперативного отдела генерального штаба израильской армии. Его частенько видели рядом с Бен-Гурионом на официальных церемониях.

В 1950 году Беэр, выйдя в отставку, занялся политической деятельностью, сохранив, однако, интерес к военной сфере и хорошие контакты среди сотрудников министерства обороны Израиля. Он присутствовал на сверхсекретных заседаниях в генеральном штабе, имел доступ к любой информации[42]. Планы передвижения войск, проекты секретных документов, касающиеся обороны Израиля, проходили через Беэра. В 1955 году его попросили написать официальную историю Войны за независимость, предоставив специальное помещение в здании министерства обороны, где он мог работать.

Известность Беэра как военного эксперта распространилась далеко за пределы Израиля. Он читал лекции по военному искусству в ряде европейских стран, в частности в ФРГ, где произвел глубокое впечатление lia таких крупных политических деятелей, как Франц Йозеф Штраус и генерал Рейнгардт Гелен, возглавлявший в то время разведку Западной Германии.

Выступая с лекциями перед молодежной аудиторией в ходе поездки по ФРГ, Беэр напоминал им о долге перед родиной, о необходимости превратить страну в сильное демократическое государство перед лицом «коммунистической угрозы, исходящей с Востока».

Блестящий анализ стратегии, необходимой в условиях войны в Европе, принес Беэру заслуженный авторитет среди высокопоставленных военных в руководстве НАТО. Официальные представители министерства обороны Франции открыто превозносили его глубокое понимание военных проблем.

Вот почему, когда осенним вечером 1960 года Беэр был вызван к Исеру Харелу в столь категоричной форме, он почувствовал только раздражение: тон записки не соответствовал столь важной фигуре, какой был Беэр. Поэтому он даже не пытался скрыть чувство раздражения, войдя в кабинет Исера Харела с сигарой в зубах и плюхнувшись без приглашения хозяина в кресло напротив стола шефа Моссад. Стряхнув пепел с сигары небрежным щелчком большого пальца, он наклонился вперед и сказал: «Давайте прямо к делу. Я спешу!»

Исер посмотрел в немигающие глаза лысого профессора Беэра. Буквально все на лице пришедшего, вплоть до его желтых усов со следами пепла от сигары, выражало презрение к Харелу. Цо Исер был не из тех, кого можно смутить. Он продолжал изучать лицо Беэра, затем задал два коротких, но многозначительных вопроса: «Почему вы продолжаете посещать Восточный Берлин? Для чего вы ездили в Польшу?» Затем Харел властно повысил голос: «Я вас уже предостерегал против связей с коммунистами». Грохнув кулаками по столу, Исер буквально взорвался: «Я в последний раз предупреждаю тебя, Беэр! Я запрещаю тебе ездить в Европу!»