Эгоцентрик проклятый, сказал он себе. Проехали. Надо думать, что делать, а не какое ты дерьмо…

- Я думаю, Алеша, что ничего страшного не случилось, - уверенно говорила мать, - Джейн тебя любит. Она тебя помнит и очень хорошо к тебе относится. Я думаю, тебе надо с ней встретиться и поговорить. Она живет… сейчас, минуточку… - мать полезла куда-то за адресом, назвала гостиницу, номер комнаты.

- Хорошо, мама. Спасибо, что позвонила. Я подумаю, как лучше сделать.

Алексей полежал еще часа два, тупо глядя в потолок и пытаясь заснуть. Сглотнул две таблетки от головной боли. Почитал Псалтирь. Походил по комнате туда и сюда. Не то, чтобы ему не стало легче, пожалуй - стало. Одна только проблема оставалась нерешенной, и вряд ли кто-то - отец Иоанн, кто-то из друзей - хоть кто-нибудь поможет ее решить.

Алексей тогда скрыл случившееся от Лены. Чтобы не причинять боли. Это было очевидно правильно, и того же мнения был отец Иоанн. Но теперь это становилось невозможным и нечестным.

Господи, и хоть бы это произошло не тогда, когда Лена в больнице, ее мать при смерти, с Митькой непонятно что.

Алексей сжал кулаки. Ткнулся лбом в стену.

Ладно, Господи, все понятно, Ты наказываешь меня по любому поводу. То, что другому легко сошло бы с рук - вон у Славки по жене в каждом аэропорту - мне не сходит. Поддался один раз слабости - и пожалуйста. Но вообще прав Ты, конечно, я это заслужил.

Одного только я не пойму - за что это Ленке?

Она-то ведь совершенно ни в чем не виновата.

Ты же не сила слепая, которой все равно по кому лупить, не карма какая-нибудь, Ты же нас любишь, за что же ей-то так? Ведь это же несправедливо просто!

Воткнувшись теменем в стену, Алексей не двигался. Ведь это подумать только, какое сокровище ему досталось, и как он позорно, позорно с ней поступает… поступил.

Ведь за все годы ни разу, ни одного раза не мог он припомнить, чтобы Лена хоть как-то не так себя повела. Наорала бы на детей от злости - какое там, она вообще не умеет злиться! И когда он приходил домой из рейса, всегда - всегда, без исключений! - его кормили вкусным ужином и выспрашивали, и сочувствовали, и просто молчали, если он не хотел говорить. И гладили по плечам, и целовали. И выгоняли детей из спальни: папа спит, это святое! И никогда - ни разу! - не было иначе. Даже при грудных детях. Никогда. Даже когда у Лены был тяжелый тромбофлебит, она отдала детей теще, но сама - ползком - хоть из полуфабрикатов, но приготовила ему еду, когда он вернулся из рейса. И никогда это не было с надрывом, с видом жертвы. Она легкая на подъем - "может, пивка принести тебе?", "булочек хочешь еще?" - и уже несется на кухню. Разбаловала. Он старался ее отблагодарить, как мог, но ей ведь ничего и не нужно было. Ничего, только он сам, его глаза, руки, его любовь. И даже учиться она стала ради него, не очень-то ей это интересно, но ведь учится. И всегда веселая, довольная, солнечная.

Какой там "неравный брак", что там мама говорила? Впрочем, конечно, неравный: ему до такого Божьего дара любви и верности - как до неба.

Он был отвратителен. Он часто был несдержанным и злым. Было даже несколько раз, что он кричал на нее. Ни за что, абсолютно ни за что! Просто потому, что раздражился и распустился. И Ленка плакала. Не в истерике. Тихо, отходила куда-нибудь и плакала, стараясь не показать этого. Вся сникала. Потом его, конечно, мучила совесть, он извинялся. В последние годы, вроде бы, Бог избавил от этого раздражения, и не было уже этих сцен.

Какое у нее чистое, нежное лицо. Светлая, матовая кожа, разве что легкие веснушки на носу. И глаза, карие, как и у Джейн, но совсем другие - будто светятся изнутри. Он помнил каждую мелкую деталь ее лица, ее тела. Лена сильная, не слабее ликеиды, не такая уж она беззащитная. Но за что все это ей? И как ей это сказать? Нет, сказать можно, но… это все равно, что ударить. Как?! Алексей застонал.

Звонок вырвал его из переживаний. Алексей покорно поплелся к ВН, словно на заклание, готовый к чему угодно. С экрана чуть испуганно на него смотрела Агния.

- Алексей, простите. Я, кажется, не вовремя…

- Нет, нет, все нормально, - он постарался принять обычный вид, - занятия ведь у нас завтра, да?

- Да. Вы извините. Я хотела сказать, что не приду больше.

- Это еще почему? Агния, вы… вы передумали креститься?

- Я… нет. Но не так… так я не хочу. Я уеду куда-нибудь. На север.

- Вы говорили со священником?

- Да, но он не верит, не понимает…

- Агния, да объясните, пожалуйста, в чем дело. Я уже ничего не понимаю тоже.

Тонкое, почти прозрачное лицо девушки нервно дрогнуло.

- И вы не верите мне, Алексей. Вы видите, что у вас происходит. Ребенок. Мама Лены. Это из-за меня, вы это понимаете? А отец Иоанн говорит: бросьте эту мистику.

- Вот и бросьте, именно.

- Какие же вы христиане, если вообще не верите в дьявола? - спросила Агния. Алексей трижды сделал глубокий вдох и выдох.

- Агния, мы верим. Но не во все подряд. Нужны какие-то реальные основания, чтобы говорить о вмешательстве сверхъестественных сил. Просто фантазировать - недостаточно.

- Но у меня есть основания!

Алексей внимательно посмотрел в лицо девушки.

- Если вы не верите, я расскажу… Алексей, я любила одного человека.

Захлебываясь, сбиваясь, Агния рассказала о Кеше. Но к концу рассказа ей стало чудиться, что все-таки отец здесь ни при чем. Что это случайность, и она истеричка.

И Алексей сейчас скажет - "Агния, но все это случайность".

- Хорошо, - произнес Алексей, выслушав ее, - Агния, вы правы. Вам действительно лучше уехать. Я вам скажу, куда. Вот что, вечером позвоните по этому номеру, держите, скидываю его вам. Это сестра Лены, Рита Ладонкина. Она вам объяснит, куда и как… Вы там будете в безопасности и забудете все, что с вами произошло. Там вы сможете и окреститься.

- Значит, вы мне верите?

- Я знаю одно, Агния, вы очень боитесь и очень беспокоитесь.

- Я за вас боюсь. За вашу семью.

- Агния, поймите… с нами не может случиться ничего плохого. Ничего. Нас ждет Небо. Господь. Мы не погибнем без Его воли. Агния, поймите, бояться совсем нечего. Но вы, чтобы вам было спокойнее, поезжайте.

Агния распрощалась, и некоторое время Алексей тихо радовался тому, какой удачный выход придумал.

Соколов! Там все свои. Там душа отдыхает, и так светло под сумрачным небом, среди широких, щемяще родных полей. Там васильки, там темные леса вдали с настоящими топями. Там уже высится заново построенная церквушка, и так легко просыпаться на рассвете, слыша дальнее мычание стада. Там не бывает зла, и горе там теряет свое значение. Измученная душа Агнии успокоится - настолько, насколько это на земле возможно.

Они тоже потом переедут в Соколов. Когда будет достроен дом.

Алексей выпил чаю и поехал к жене в больницу.

- Ты понимаешь, что он тебе не пара? - спросил Светозар. Агния упрямо покачала головой.

Сама ситуация - что надо доказывать, объяснять, что ты не верблюд, оправдываться, как будто делаешь что-то плохое - казалась ей дикой.

Вот теперь еще и Светозар. Особенно унизительно - ему-то какое дело до этого?

Ну да, они все правильные, умные, все идут по пути Света. В отличие от нее. Она обыкновенная, это же с детства было заметно. Так почему бы им просто не оставить ее в покое?

- Оставьте меня в покое, - сказала Агния, - он нормальный человек. Учится. Я тоже буду учиться. Почему я не могу жить так, как хочу? Что я плохого сделала? Ну что?

Светозар вздохнул, проникновенно глядя ей в глаза. Под этим взглядом привычно растворялись обида и злость. Все будет хорошо. Ну что она так разволновалась? Все как-нибудь выяснится, решится… стыдно даже. Истеричка. Вот всегда она так…

- С определенного момента, - сказал Светозар, - человек уже не может жить так, как хочет. Твоя жизнь тебе не принадлежит. Ты сделала выбор.