Тогда Костан тихонько мяукнул сквозь ладони. Даже у Таксона создалось впечатление, что кошка уходит.

Центур немного постоял в нерешительности, а затем двинулся к подворотне. И только он перешагнул черту между светом и темнотой, как пистолет Андрика тихо покнул.

Таксон едва успел подскочить к центуру и подхватить падающее тело.

— Спешишь! — прошипел он Андрику, затаскивая тело за мусорный бак.

С кодом замка в подъезде Таксон справился в два счета, и они тенями скользнули внутрь. Единственная лампочка в подъезде горела на площадке второго этажа, и это было плохо. Именно на втором этаже жил Шаболис. Таксон приложил палец к губам и застыл, прислушиваясь к себе.

Так, квартира направо — Шаболиса. Уже спит. Третья комната от входной двери. В прихожей в кресле штатный центурский телохранитель. Тоже спит. А вот в квартире напротив не спят. Играют в карты. Четверо. И готовы по любому подозрительному шуму из квартиры Шаболиса прийти на помощь. Вот почему и лампочка горит на площадке. И не служат эти четверо в центурии. Они работают на Вочека.

Откуда у него это чутье, Таксон не знал. Не было ничего такого до того, как Петруз нашел его раненого в заброшенном доме, где группа хранила оружие. Впрочем, у Таксона к себе было много вопросов, на которые он не находил ответов. На амнезию после ранения в голову можно было списать отсутствие воспоминаний об огромном периоде жизни между падением Республиканства и сегодняшним днем, хотя этого промежутка хватило бы на целую человеческую жизнь, а ему, Таксону, было бы тогда за восемьдесят. Сюда же, с такой же большой натяжкой, можно было приложить и странные чужие сны. А вот что делать с его интуицией, видением в темноте, или вот с этим умением открывать любые замки?

Замок на двери Шаболиса-Вочека был настроен на папиллярный узор его большого пальца. Но для Таксона хитроумный замок оказался проще обыкновенной щеколды. Он приложил ладонь к двери чуть выше зрачка фотоэлемента, «увидел» нужный контакт идентичности изображения, и тот, послушный его желанию, самопроизвольно замкнулся. Замок щелкнул, и дверь открылась.

Первым проскользнул в квартиру Андрик, и тотчас оттуда донесся приглушенный всхлип телохранителя. Андрик видел в темноте не хуже Таксона.

Пропустив вперед Костана, Таксон аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Дальше — стоп! — шепотом приказал он Андрику.

Посреди прихожей, в кресле, широко раскинув ноги и запрокинув голову с перерезанным горлом, сидел центур. Похоже, проснуться он не успел. А вот Вочека нужно было разбудить.

Перешагнув через ноги трупа, Таксон прошел в спальню и включил свет. Шаболис-Вочек лежал на огромной двуспальной кровати, храпел во сне и, похоже, был мертвецки пьян.

Костан обошел кровать, отшвырнул ногой стоящий у изголовья столик на колесиках. На пол полетели хрустальные фужеры, полупустые бутылки. Перебивая застоявшийся дух перегара, по комнате поплыл запах дорогого, давно исчезнувшего для простых смертных коньяка.

«Некстати», — подумал Таксон, уловив, как в соседней квартире прекратили игру в карты и стали прислушиваться к шуму в квартире патрона.

Костан извлек из-под подушки пистолет, а затем поднял уцелевшую бутылку и стал лить из нее на лицо статс-советника. Шаболис замычал, заворочался и, отмахиваясь от струи, сел на постели.

— Пора трезветь, — брезгливо обронил Костан.

Статс-советник открыл глаза и отрезвел. При виде пистолета в руках Таксона глаза его выпучились, руки зашарили по одеялу.

Костан хмыкнул, вынул из конфискованного пистолета обойму.

— На! — Он бросил пистолет на одеяло. — Ты ведь его ищешь?

Статс-советник застыл, со страхом смотря на лежащее у него на коленях оружие.

Костан подошел к серванту, открыл дверцу и присвистнул. На нижней полке неряшливой горой лежали пачки денег. Сразу видно, что хозяин счета им не вел.

— Ты посмотри, насколько он уверен в себе, — презрительно хохотнул Костан. — Даже сейфа не установил.

Он стал сгребать деньги в пластиковый мешок.

Так и не решившись притронуться к пистолету на коленях, статс-советник поднял глаза на Таксона.

— Может, договоримся? — хрипло выдавил он. По его лицу пошли багровые разводы жестокого похмелья.

— С кем? — бесцветно спросил Таксон. — Со статс-советником Шаболисом или Мастером Цеха Вочеком? С Вочеком, милый, у нас разговор один…

Он выразительно повел стволом пистолета.

И тут неожиданно для Таксона треснул выстрел и статс-советник откинулся на кровати с дыркой между глаз. Таксон изумленно оглянулся. Андрик крутанул на пальце пистолет и неуловимым движением отправил его в карман.

— Ты что?! — взбеленился Таксон.

— Так ты едь сам… — Андрик повторил движение Таксона.

«Да, — расстроено подумал Таксон, — кроме себя, винить некого. Надо было Андрика оставить у входной двери. Слишком буквально он все понимает. И слишком хороша его исполнительская реакция. Плакали теперь сведения о цехе ночной гвардии и ее гильдиях…»

— Уходим, — буркнул он, но тут же предостерегающе поднял руку.

Четверо картежников не только бросили игру, но и вышли на лестничную площадку. Один стал осторожно спускаться по лестнице, двое остались, а последний вернулся в квартиру и стал по радиотелефону вызывать центурию.

— До чего срослись, — процедил сквозь зубы Таксон. — Просто родственные души!

— Андрик, приготовься, — шепотом распорядился он. — Костан — к двери. По звонку в дверь резко ее распахиваешь!

В спальне зазвонил телефон. Из центурии интересовались шумом в квартире губернского комиссара. Двое на лестничной площадке достали пистолеты и осторожно приблизились к двери. Один справа, другой слева. Тот, что вжался в левый косяк, протянул руку и нажал на кнопку звонка.

Костан сработал как автомат. Дверь распахнулась на всю ширь, на мгновение ошеломив телохранителей, и этого мгновения хватило Андрику, чтобы застрелить обоих и стремительной неуловимой тенью скользнуть в открытую соседнюю квартиру. Таксон бросился вслед за ним, но в дверях столкнулся с Костаном. Из пролета снизу грохнул выстрел. Не целясь, Таксон ответил.

«Попал, — рефлекторно отметило сознание и параллельно зарегистрировало, что Костан зашатался и замотал головой. — Касательное ранение в голову. Сильная контузия…»

— Вниз, быстро! — уже не таясь, крикнул Таксон вновь появившемуся на площадке Андрику и, забросив руку Костана себе через плечо, ссыпался с ним по лестнице.

Задворками они пробежали три квартала и выскочили на пустырь. Здесь Таксон остановился, достал радиотелефон и сказал в него:

— Тип-топ!

— Топ-тип, — мгновенно ответил Жолис.

«Вот и все, — облегченно подумал Таксон, загоняя антенну в радиотелефон. Со стороны площади Свободы донесся далекий вой сирены центурского патруля. — Поздно, парни…»

Он разорвал пакет нюхательной пыли, швырнул его под ноги, и они побежали дальше, в сторону от пустыря, вдоль прогнившей нитки надземного газопровода. И когда они почти добрались до заброшенного цементного завода, Таксон увидел, как над головой в загаженном до чернильной тьмы небе птичьим клином прошли семь блекло светящихся тире. А потом сзади загрохотало, и горизонт заполыхал неровным заревом, бликами очерчивая контуры мертвых строений.

Что-то знакомое почудилось Таксону в светящемся пунктире летящих в небе кассетных ракет и в зареве на горизонте. Но надо было быстро уходить, спешить, чтобы не нарваться на патруль, тащить на себе ничего не соображающего и не видящего в темноте Костана, и Таксон отбросил все посторонние мысли. Но весь оставшийся путь вместо обычного возбуждения от успешно проведенной операции он испытывал непонятную грусть и сожаление. Будто навсегда потерял что-то в своей душе, или что-то ушло из его жизни.

Поезд прибыл в Бассград около полудня, опоздав часа на четыре, что при нынешней нехватке дров было неплохо. Все утро Геннад продремал, поскольку нормально выспаться ночью не удалось. Где-то на перегоне возле Слюдяного окно в его купе разбили камнем, брошенным в состав на переезде, и проводник, клешнерукий мутант, около часа неуклюже возился, заколачивая проем куском фанеры. После себя он оставил в купе кислую вонь преющего грязного белья, которая так и не выветрилась до конца поездки, несмотря на настежь открытую дверь. Эта вонь настолько въелась в сознание, что, когда Геннад вышел из вагона на перрон, ему казалось, будто весь мир пропитан запахом потной гниющей одежды.