— Что? — спросила я, икая.

— Это я придумала — Акция?

— Ну! — обрадовалась я. — Я сама слышала!

— Зато ты — Пенелопу! Ты лучше… только знаешь что?

—Что?

— Ты не говори никому, ладно? Давай никому не будем говорить, что это наша идея…

Мы торжественно поклялись друг другу никому не говорить. Конечно, кроме Кшисика. И Адама, которому я немедленно обо всем напишу. И о том, что я не ездила к брату на Рождество, что я это все придумала, потому что я его очень-очень, ну больше всех на свете люблю, и напишу, чтобы он поскорее возвращался и уже ни о чем не думал, потому что стоит красивая зима и я без него мерзну, вернее, мы с Борисом. И что Борис уже старенький и его нельзя так надолго оставлять, даже если уезжаешь в Америку. Так и напишу, и что на карусели мне очень хорошо.

Но, кроме них, мы никому и никогда не признаемся. Мы пообещали друг другу, и я ужасно радовалась тому, что стояла такая красивая ночь, что уже не было дождя, и какое счастье, что моя интуиция толкнула меня провести этот вечер с Улей у Реньки и я была не одна. Женщинам иногда надо проводить время вместе. Тогда даже присутствие мужчины им не мешает.

А все-таки из всех мужских имен самое замечательное в мире — Адам.

Я еду в командировку в Калинине, оттуда надо привезти отличный материал о жизни местных женщин после закрытия хлопчатобумажного комбината. Текст должен быть оптимистичный, сказал мне Главный. О том, как новая реальность повлияла на женщин, как они сами начали распоряжаться своей судьбой, стали независимыми. Живут с поднятой головой, полны замыслов и т.д.

— Пани Юдита, у вас это прекрасно получится. — Главный, наверное, пребывал в депрессии. — Это социальный заказ, — добавил он, заметив мой невыразительный взгляд. — У вас там запланирована встреча с… — он протянул мне адрес и фамилию, — и вы подробно все опишите.

Поезд в Калинице был один, хотя еще три года назад курсировали два, поскольку город немаленький. Я прибыла туда днем, за три часа до встречи с пани Табловской. Прогулялась по центру. Цены после столичных показались до смешного низкими, время тянулось неумолимо медленно. Когда я проходила мимо парикмахерской, что-то дернуло меня туда зайти.

Парикмахер, человек немолодой, ловко орудующий ножницами, вначале поинтересовался, кто последний раз колдовал на моей голове, потом пооткровенничал о своей семейной жизни, после чего осведомился, чем занимаюсь я.

— Пишу, — был мой ответ.

— Ну что ж, каждый трудится в меру своих возможностей, — тяжело вздохнул он, а вздохнув, философски изрек, глядя на себя в зеркало: — Профессия — дело важное. Очень важное.

Я проявила интерес, соответствующий значимости момента, — издала полное понимания покашливание, но парикмахер тут же добавил:

— Профессия важна в семейной жизни.

По-моему, единственный профессиональный опыт, необходимый в семейной жизни, — это опыт любовных разочарований, а мне его не занимать, но парикмахер имел в виду другое.

— А как же! — махнул рукой он. — Надо знать, на ком жениться.

Это умозаключение мне показалось столь же серьезным, как и утверждение «Надо знать, за кого выходить замуж», и в знак согласия я закивала головой.

— Не двигайтесь. Вы, наверное, и перед этим тоже двигались. — Мастер схватил мою голову и придержал. — И вот результат.

Я замерла.

— Я что хочу сказать… ведь если у человека хорошая профессия, то, знаете, это неплохо.

Я давно об этом знала.

— Вот взять хотя бы таксиста… у него нелегкая жизнь.

— Нелегкая, — поддакнула я, не шевеля головой. Что у таксиста нелегкая жизнь, я знала из прессы и из телепередач, но решила больше слушать и меньше говорить.

— Особенно если он женат.

Особой связи между по-своему опасной и тяжелой работой женатого таксиста и неженатого я не видела, но на всякий случай согласилась.

Ножницы повисли в воздухе.

— Так вы знаете? — спросил мастер.

—Что?

— Как это что? — удивился он. — Вы не местная?

— Нет.

— А-а, так вы ничего не знаете.

Он меня до того заинтриговал, что я принялась его расспрашивать, чтобы узнать, какие опасности таит в себе вождение такси, когда имеешь обручальное кольцо на безымянном пальце. Он рассказал мне следующую весьма поучительную историю.

Муж его сестры — таксист. У зятя — красивый новый «фиат» зеленого цвета, а работает он в корпорации X. Так вот, этот зять позвонил своей жене, что у него последняя ездка, дома он будет в начале двенадцатого — и пропал с концами. Жена пропавшего шофера в двенадцать ночи дозвонилась до сотрудниц корпорации X и сообщила, что муж исчез.

Диспетчеры немедленно разослали сообщения всем такси в городе и в округе, что пропал водитель вместе с машиной.

В эфире поднялся многоголосый шум, а таксисты начали следить за всеми зелеными «фиатами», которых опять же не так много в Калинине. В половине второго ночи коллеги запеленговали зеленый «фиат» у входа в мотель на окраине города. Поставили в известность полицию и друг друга, ворвались в гостиницу и застали коллегу с дамой, с которой он только что познакомился и которая совершенно не намеревалась нападать на него, а прямо-таки наоборот.

Жена, она же сестра моего парикмахера, явилась сразу вслед за ними, водворив супруга вместе с машиной домой.

— Ну и как вам это нравится?

— Неплохо вышло, — похвалила я, глянув на свою голову.

— Я не об этом, — с раздражением сказал цирюльник. — Я о сестре. И вы представляете — она еще хочет, чтобы он валялся у нее в ногах!

Я молчала, потому что чистосердечное раскаяние и этом случае показалось мне поступком весьма уместным.

— А ведь будь у него другая профессия, они бы его ни в жизнь не засекли. Да-да, врачу или еще кому жить гораздо легче. Жена устроила ему ужасную выволочку и еще заставляла просить прощения… Мне и то, кажись, проще.

Я вышла из парикмахерской и отправилась прямо на встречу с пани Табловской, которая должна была мне рассказать, как все изменилось к лучшему. Разумеется, она мне рассказала. И добавила, что сама переезжает в Щецин, потому что здесь нет перспектив.

Вечернего поезда в столицу не было, и я была вынуждена переночевать в местной гостинице. Возвращаясь утром домой, я размышляла над опасностями, которые грозят таксистам. И пришла к выводу, что если бы я была мужчиной, то не хотела бы быть таксистом. А если бы я им была, то непременно кинулась бы в ноги…

Кто бы мог подумать!

У моей мамы в ванной — лосьон моего отца. Когда я вошла туда второй раз, флакона уже не было. От комментариев я воздержалась, но что-то явно висело в воздухе. Я поняла теперь, что дело не во мне и Эксике, а в моих родителях. Приезд тети, однако, не прошел бесследно для всей нашей семьи! Она проделала огромную работу. Вот так штука! Есть все-таки на свете вещи, которые философам даже не снились!

И действительно, предчувствие меня не подвело. Перед самым Новым годом позвонила мама.

— Детка, я хотела тебя предупредить, — сказала она, — потому что ты в последнее время немного странно на все реагируешь. Отец, может быть, проведет у меня пару дней, он хочет немножко подремонтировать мою квартиру. Так что не удивляйся, что он здесь, если он вдруг подойдет к телефону или если ты ко мне заедешь. Пока.

Затем мне позвонил отец.

— Доченька, я хотел тебе сказать на тот случай, если ты будешь звонить, что я пару дней проведу у твоей матери, потому что у меня дует из окон, ну просто невыносимо.

Я позвонила маме и сообщила, что у отца вроде бы дует из окон, а не то чтобы он затеял ремонт…

— Именно поэтому и займется ремонтом, — обиженным тоном ответила моя мама. — Ты же не думаешь, что я тебя обманываю, правда? Он может пожить у меня, и я не обязана оправдываться, не так ли?

Я посмеялась и быстро перезвонила отцу.

— Мама говорит, что ты все-таки будешь ремонтировать квартиру… — Я удовлетворенно вслушивалась в тишину на другом конце провода.