“Когда же Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто матерь Моя, и кто братья Мои?

И указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои: Ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат и сестра и матерь”.

Здесь речь идет не только и не столько о том, что у Иисуса не было времени на членов своей семьи. Данный отрывок свидетельствует, что родные пытались помириться с ним после разрыва, когда он не колеблясь принял на себя роль и “духовного”, и “царственного” мессии. Ясно, что в некий момент перед распятием соперник Иисуса в борьбе за место “духовного” вождя Иаков признал мудрыми неслыханные действия своего брата и был готов принять новое учение.

Иисус был известен под именем Иешуа бен Иосифа (то есть “спасителя, сына Иосифа”), но в Новом Завете нет ни одного упоминания о том, что он называл Иосифа отцом. Поскольку он призывал своих учеников не называть своим отцом никого на земле (Матфей 23:9), в этом нет ничего удивительного. Ученики обязаны были отречься от своих родных и жить так, будто до той поры они не существовали вообще. Никакие привязанности не имели права нарушать их преданность группе. В молитве “Отче наш” Иисус учил апостолов, что они должны считать “Отцом” только Господа, который полностью заменяет им земного родителя. С этой точки зрения легко понять недоумение эллинизированных христиан. Совершенно не разбираясь в еврейском мировоззрении, бедняги все понимали буквально и верили, что Иисус каким-то непонятным физическим способом был “сыном Бога” - несмотря на то, что он также называет себя и “сыном человеческим”. В тогдашние времена это был обычный титул претендента на место мессии. Называть Бога отцом, а себя его старшим или единственным сыном Иисусу имело прямой смысл, потому что как человек Иисус мог бы стать царем иудейским из рода Давида, но при этом всю жизнь играл бы роль регента, назначенного Яхве. Верховным правителем такого теократического государства всегда был бы сам Господь Бог.

Вот как звучит молитва “Отче наш” в Библии короля Якова:

“Отче наш, сущий на небесех! да святится имя Твое; Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; Хлеб наш насущный дай нам на сей день; И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; И не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого; ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь”.

В свете того, что мы узнали о намерениях Иисуса и его отколовшейся группы, а также об использовавшейся ими терминологии, содержание этой молитвы можно изложить следующим образом:

“Яхве, да будет славно твое имя. Израиль станет твоим царством. Выдвинутое тобой требование святой жизни будет соблюдаться в Израиле. Поддержи нас, пока твое царствие еще не настало. Прости нас, если мы не сумеем соблюсти твои святые требования, как и мы прощаем тех, кто подвел и разочаровал нас. И не делай нашу жизнь слишком тяжелой, чтобы испытать нашу решимость, но помоги нам избежать ошибок в наших святых стараниях.

Израиль твой, и да пребудут с тобой сила и блеск, чтобы править нами вечно. Да будет так”.

Необходимо подчеркнуть, что слово “искушение” имеет здесь несколько другой смысл, чем в современном языке. На самом деле оно означает “испытание”. Поэтому в данной фразе молитвы речь идет вовсе не о ниспослании сил сопротивляться удовольствиям. Наоборот, здесь содержится просьба не делать испытание слишком жестоким, чтобы проверить, насколько суровое наказание может вынести человек.

Отсюда следует, что неевреи поступают очень странно, приспосабливая к своим потребностям молитву, насквозь проникнутую произраильским духом. В ней содержится только одно: просьба к еврейскому богу помочь создать в Израиле независимое государство, поскольку Иисуса не интересовали ничто и никто, находившиеся за пределами его маленького царства. Другие слова, которые он использовал (“братья”, “соседи”) относились лишь к членам Кумранской общины, а вовсе не к миру. Наш пересказ “Отче наш” есть пересказ смысла, а не механическая замена слов, как сделано в Библии. То, что слова, использованные Иисусом, имеют чисто местное политическое значение, открыли не мы; сейчас это признает даже такой авторитетный труд, как “Peake’s Commentary on the Bible”, составленный ведущими христианскими теологами. Ныне выяснилось, что Иисус всегда говорил только о своей политической борьбе за полное и окончательное освобождение евреев от чужеземного ига.

Для конца тогдашней эры и начала “Царствия Божьего” требовалось, чтобы место в Храме занимал первосвященник “цедек”, на трое сидел царь из рода Давидова “мишпат”, а увенчивал эти две колонны Яхве, на вечные времена обеспечивавший своему народу “шалом”. Но Яхве не стал бы участвовать в этом до тех пор, пока народ Израиля не добьется праведности. Поэтому Иисус видел свою главную задачу в повышении нравственности простонародья.

Первым свершением Иисуса на избранном им поприще стало посещение свадьбы (которая в те времена была грандиозным мероприятием, продолжавшимся несколько дней) и вербовка сторонников. Там он сделал то, что до глубины души поразило строгих кумранцев, а именно начал принимать в секту “нечистых” - женатых мужчин, калек и даже, страшно сказать, женщин. Для Иисуса все они были равно грешны перед лицом Господа, а потому нуждались в спасении не менее (если не более), чем остальные. Для той эпохи идея была революционная; именно она стала главной особенностью и вершиной его учения.

Больше всего Иисус нуждался в деньгах. Естественно, обращаться за деньгами нужно было к богатым. К несчастью, именно эти люди и считались самыми большими грешниками. После разрушения Храма в 586 г. до н.э. обиталище Бога было осквернено, поэтому набожные иудеи пытались сохранить от скверны свои дома (уподобляя их алтарю Храма) и самих себя (уподобляя себя священникам). Это означало скрупулезное соблюдение указаний левитов и диеты, предписанной Пятикнижием. Член Кумранской общины никогда не вошел бы в дом постороннего человека (то есть “мертвого”), потому что мог там столкнуться со всеми мыслимыми видами “нечистоты”. Иисус оскорблял “достойных” иудеев тем, что входил в дома таких людей, как сборщики налогов (“мытари”); чем навлек на себя обвинение в том, что он якшается с “грешниками” и “блудниками”, “пьяницами” и “проститутками”. На самом же деле это были солидные, уважаемые и очень состоятельные люди, но поскольку они не принадлежали к “посвященным”, эти последние придумывали для них все новые и новые ругательства. Например, слово “блудник” на самом деле означало всего лишь то, что этот человек по долгу службы или общественным делам общается с неевреями; а вовсе не то, что он неразборчив в сексуальных связях и придерживается промискуитета.

Один сборщик налогов стал апостолом Иисуса, а второй (по имени Закхей) до того, как “подняться из мертвых”, вообще был начальником мытарей города Иерихона. Половину своего состояния он отдал тем, кого в прошлом обидел, а вторую - “неимущим” (т.е. Кумранской общине).

Некоторые гностические евангелия излагают учение Иисуса в виде перечня. По-видимому, уже упоминавшееся евангелие “Q” не представляло собой непрерывное повествование. Форму биографии большинству проповедей Христа придали авторы Нового Завета; в перечень включались лишь поучения достаточно лаконичные. Примером такого перечня является знаменитая Нагорная проповедь. Похоже, когда Матфей окончательно выбился из сил, пытаясь сплести воедино все речения Иисуса, он сложил оставшиеся куски и представил дело таким образом, будто тот один за другим высказывал их толпе, стоя на вершине холма. Если бы все это было дословно сведено в одну проповедь, бедная публика до сих пор стояла бы раскрыв рот, пытаясь освоить свалившуюся на них лавину информации. Мы считаем, что большинство этих речений и поучений было объединено только в угоду непрерывности изложения.