Но после Сталинграда, когда — казалось бы — немецкие войска дошли до Волги и еще шаг — были бы на Урале, надежда устоять в грядущей борьбе с Азией таяла на глазах. Для генералов Гитлера случившееся было позором, для самого Гитлера — смертным приговором его непобедимому Рейху. Так что странности последних лет Рейха нужно искать в эсхатологических настроениях Гитлера. Он действительно считал, что стоит на исходе времен. Мало того, что война со Сталиным виделась ему как война Света и Тьмы, наступление сил Тьмы показывало на переход мира в иное качество, на возможность высвобождения духа из власти материи, пусть ценой жизни. Гитлер еще в юности знал, что смерть — удел героев. Нация должна умереть, но такой ценой она купит победу, Тьма будет остановлена, взойдет новое Солнце, начнется новый круг времен. Придет новый человек. Он, согласно видениям фюрера (а у того начались видения), будет страшен. Как человек из плоти и крови, от такого нового человека Гитлер трепетал. Как мессия, ведущий свою расу по пути полного возрождения, он восторгался. Впрочем, этот новый человек, усовершенствованный борьбой, сам порождение борьбы, требует особого рассмотрения. Он был идеей фикс Гитлера, и не только Гитлера. Вначале Рейха он представлялся в слепящем сиянии древнего арийского Солнца.

В 1933 году идеолог расовой гигиены Вальтер Дарре совместно с профессором Германом Виртом устроил большую показательную выставку «Немецкое наследие предков». Национал-социалисты были весьма заинтересованы в исследовании древней истории, поскольку надеялись найти доказательства исключительной древности арийского человека. Но выставка имела отношение к национал-социализму опосредованное: ее финансировал Дарре. Профессор Вирт был, прежде всего, ученым. Его политика не волновала. Его интересовала только история. Но Дарре понял, как историю можно использовать для блага идеологии. На выставку он пригласил Генриха Гиммлера. Гиммлер историю обожал. Для него она была окрашена милым светом мистики. Гиммлер, как рассказывал в мемуарах Шпеер, «…организовал с помощью ученых раскопки из времен доисторических. „И зачем только мы перед всем миром твердим, что у нас нет прошлого? — ехидно замечал на это Гитлер. — Мало того, что римляне возводили уже огромные сооружения, когда наши предки еще жили в глинобитных жилищах, так Гиммлер принялся теперь за раскопки этих поселений и впадает в экстаз от всякого, что попадется, глиняного черепка и каменного топора. Мы этим только доказываем, что мы все еще охотились с каменными топорами и сбивались в груду у открытого костра, когда Греция и Рим уже находились на высочайшей ступени культуры. У нас более чем достаточно оснований помалкивать о своем прошлом. А Гиммлер вместо этого трезвонит об этом повсюду. Можно себе представить, с каким презрением сегодняшние римляне смеются над этими откровениями“».

Гитлера просто трясло, когда он наблюдал, с какой охотой позирует рейхсфюрер перед камерой на фоне тех или иных раскопок. Но Гиммлер, как дитя, радовался каждому найденному горшку или старинной крепостной кладке. Неудивительно, что, оказавшись на разрекламированной и грандиозной по масштабам выставке, Гиммлер страшно разволновался и даже прослезился. Он тут же предложил Вирту возглавить «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». На базе этого общества вскоре и был сформирован новый институт, который было решено назвать «Наследие предков», то есть «Аненербе».

Вирт был сначала очень доволен сделкой. В том, что его хозяином становился Гиммлер, он ничего дурного не видел. Скорее наоборот: всесильный рейхсфюрер СС выделял на исследования огромные денежные средства.

Любой профессор позавидовал бы Вирту. Деньги — это поездки, раскопки, покупка редчайших документов, возможность оплачивать труд специалистов. Правда, задачу Гиммлер поставил самую конкретную: найти древние артефакты, чтобы раз и навсегда доказать миру превосходство нордического гения и древность немецкого народа. Но Гиммлер был хотя бы тем хорош, что не контролировал сами исследования, он довольствовался отчетами и понимал, что результат может быть весьма нескоро.

По поводу происхождения человечества у Германа Вирта имелась своя идея. Поскольку он всю жизнь занимался поиском следов древних ариев, но находил все те же скребки да черепки во времена вполне уже исторические, когда рядом с древними германцами жили замечательно цивилизованные римляне, то этих древних германцев он стал считать потомками, утратившими великую культуру арийской расы.

Следы великой культуры нужно было искать совсем не на немецкой земле. Вирт считал, что человечество произошло от разных прародителей: на севере это была Арктогея с нордическим типом людей, которому свойственна высокая духовная и организующая сила, устремленность к небесам, это были изобретатели праязыка человечества, а на юге — Гондвана, с гондваническим типом людей, более склонных ценить материальный мир, устремленных к земле, рождающихся из праха и уходящих в прах, то есть для истории гораздо менее ценных. Северные люди практически никаких следов своей жизни не оставили, потому что их прародина погибла, но они успели переселиться к югу и принесли свой язык, свою проторуническую письменность. Очаги нордической культуры и цивилизации еще сохранялись в исторические времена, потом исчезли и они. Последнее место обитания ариев Вирт нашел на банке (отмели) Даггера в Северном море, но нам об этих исследованиях ничего не известно, все материалы пропали.

Исходя из того, что немцам было очень даже выгодно сообщить всему миру о фантастических находках, подтверждающих превосходство ариев, сами находки не были такими уж масштабными. Скорее всего, они были сходны с современными находками атлантологов — непонятные сооружения, по виду созданные человеческой рукой, но находящиеся на глубине, то есть объекты, и сегодня не слишком доступные для исследователей, а в 30-е годы — практически недоступные, потому как единственным средством исследования глубин были только подводные лодки.

Для археолога — это не лучший глубоководный аппарат.

Но почему тогда Вирт связывал даггерскую банку с ариями?

Тут скорее не вопрос науки, а вопрос веры. Находки, о которых было упомянуто вскользь, не могли относиться ни к одной существующей цивилизации, выявлены она на севере Европы, по всему выходило — арии. Ориентировочно там могла находиться древняя Гиперборея.

Свидетельства древних о мире Гипербореи — это отголоски прошлого, своего рода память расы. Свою первую (монументальную) книгу Вирт выпустил еще в 1928 году, называлась она ни много ни мало «Происхождение человечества». В ней он, опираясь на сведения геологии и географии, в частности на труды Вигинера, объясняет, каким образом расселение человечества зависело от расхождения и сдвигов материков, изменения наклона земной оси. Именно такими катастрофическими подвижками литосферных плит и объясняется, почему северный народ вынужден был покинуть свои родные места и начать осваивать иные, непохожие на родину, земли. Атлантиду, Гиперборею, Арктиду искали и до Вирта. Но в его трудах континент Mo (My) выглядел гораздо убедительнее и обоснованнее, чем у носителей эзотерического знания. В отличие от эзотериков, Вирт пытался увязать древние сведения с современной наукой. Одну из арийских земель он помещал в труднодоступные районы Центральной Азии, где некогда плескались воды древнего внутреннего моря, а теперь лежала страшная и беспощадная пустыня Гоби. Там, по рассказам древних, посреди моря находился Белый остров, Швитадвип, который славился высококультурным народом, обладающим знанием, совершенно непонятным соседям. Такую же роль бывшей земли ариев он отводил и Южной Америке, где задолго до известных ученым индейских народов уже имелась развитая цивилизация.

Герман Вирт утверждал, что древние жители Америки принадлежали к другой расе, чем современные индейские народы Америки. Достаточно посмотреть на скульптуру тольтеков, чтобы это понять. И эти народы строили странные города, с похожими на египетские пирамидами, использовали странную систему письма и строили тоннели, огромное количество тоннелей, которые тянутся на многие сотни и тысячи километров! И проложены они тоже весьма оригинальным способом — такое ощущение, что тоннели были выплавлены внутри скальных пород! Технология, примитивным культурам недоступная.