— Он трогал тебя здесь? — хрипло произнес Стефано.

Аллегра почувствовала, что ноги ее раздвинуты, она открыта для его ласки.

Она покачала головой, но не знала, чего хочет: чтобы он остановился или чтобы продолжал.

— А вот здесь? — прошептал Стефано. Пальцы его, проникнув под кружевное белье, поглаживали ее нежную кожу. — Так тебе нравится? Да?..

Она со стоном выдохнула, охваченная стыдом и… блаженством.

А когда открыла глаза, увидела его взгляд: ненавидящий и злобный.

Его душа отражалась в этом взгляде так открыто, с такой ужасной откровенностью…

— В чем дело? — потрясенно воскликнула она. — Это месть?

Стефано секунду смотрел на нее пылавшим взором, затем тихо выругался и отпрянул назад. Аллегра смотрела, как он прошел через комнату и налил себе еще рюмку виски.

Она неподвижно сидела в кресле, будто из нее ушла жизнь.

Он наказывалее, осознала она с холодной яростью, вызвав в ней страстное желание.

Наказывал за то, что у нее был любовник, когда сам он был женат. И это осознание двойного стандарта придало ей силы.

— Моим любовником был доктор из больницы, где я проходила практику, — сказала она, и голос ее прозвучал резко и холодно. Стефано напрягся, но не повернулся к ней. — Дэвид Стерлинг. Мы были любовниками два месяца, пока я не поняла, что он хочет так же контролировать меня и обладать мною, как и ты. Это… — добавила она дрогнувшим голосом, — это случилось в прошлом году. Шесть лет после тебя у меня не было никого, Стефано. А ты нашел себе другую через три месяца.

Он все еще стоял к ней спиной, и ей хотелось ударить его, причинить ему такую же боль, какую он причинил ей.

— Ты обращался со мной как с игрушкой! И если даже любил меня, мне не нужна была такая любовь — без радости, искренности и того, что действительно имеет ценность.

Стефано дернулся, но не повернулся к ней. Аллегра почувствовала злорадство. Но глубоко внутри она все же не испытывала удовлетворения.

Она перевела дыхание, пытаясь успокоить себя.

— Мне не следовало приезжать сюда, но ведь мы заключили договор. — Она прерывисто рассмеялась. — Это до смешного похоже на наш несостоявшийся брак! Я останусь, Стефано, ради Лючио. Я хочу помочь ему. Но как только сделаю это, уеду отсюда сразу же, чтобы больше никогда не видеть тебя.

Дрожа всем телом, Аллегра встала с кресла и вышла из комнаты.

Напоследок она громко хлопнула дверью.

Стефано понимал, что ему не надо пить третью рюмку виски, но ему нужно было успокоиться.

Ярость и раскаяние терзали его, и он хотел избавиться от этих ненужных эмоций.

Черт возьми. Зачем он так повел себя с ней?

Аллегра. Эта женщина приехала помочь Лючио. Эта женщина должна была стать его женой. Он не мог забыть того момента, когда узнал, что она сбежала. Даже не потрудилась попрощаться и объяснить причины своего поступка.

Ничего, кроме записки.

И какое ему дело, чем она занималась все эти годы, с кем была, кого любила. Сейчас ей двадцать шесть лет, и она имеет полное право влюбляться; заводить романы, иметь любовников.

Но эти мысли его страшно тяготили. Аллегра предпочла кого-то еще. Она ушла от него, чтобы найти утешение в чьих-то объятиях, и ничего — ничего— с этим нельзя поделать.

Стефано тяжело вздохнул и поставил рюмку на стол. Выйдя из гостиной, он медленно поднялся по лестнице и подошел к спальне Аллегры.

Он даже не пытался открыть дверь. Ясно, она заперта. Прислонившись лбом к гладкому дереву, он тихо произнес:

— Аллегра. — Ему показалось, что он услышал тихий всхлип, прерывистый вздох. — Прости меня. Я был неправ. Я… — Горло его сжалось, и он не смог сказать ни слова. — Спокойной ночи, — наконец выговорил он и медленно направился по коридору в свою пустую холодную комнату.

Дом был погружен в тишину, когда на следующее утро Аллегра спускалась вниз по лестнице. Но вскоре она услышала тихий звон посуды и, войдя в столовую, увидела Стефано с чашкой кофе, склонившегося над газетой.

Секунду она молча смотрела на его выточенный, словно из камня, профиль, на волнистые густые волосы и длинные сильные пальцы, сминавшие газетную страницу.

Она смотрела и смотрела на него, и наконец заметила горькие морщинки в уголках губ, темные тени под глазами.

Наверное, он не спал ночью, подумалось ей. Она слышала его слова, когда он стоял у нее под дверью, и укрылась с головой одеялом. Сердце ее ожесточилось.

Стефано обращался с ней как с вещью. Он заботился о ней холодно и расчетливо — и это она не могла забыть.

Но вопреки всему даже легкое прикосновение его пальцев заставило ее затрепетать, пробудило в ней желание, а она не могла позволить себе быть такой безвольной и слабой. И теперь хотела поговорить без дрожи и сожалений, лицом к лицу, а не из-за закрытой двери.

— Стефано.

Он настороженно вскинул голову, но сразу же улыбнулся.

— Доброе утро.

— Доброе утро. — Она села за стол, взяла себе хлеб и масло, и руки ее слегка дрожали. — Нам надо поговорить.

Он свернул газету и отложил ее в сторону. На лице его появилось вежливое ожидание.

— Конечно. О чем?

Она медленно покачала головой. Неужели он собирается притворяться, что прошлым вечером ничего не случилось?

— Когда мы оба обсуждали возможность моей работы с Лючио, — начала она, стараясь говорить твердо, — ты сказал тогда, что мы сейчас уже другие люди. Что прошлое не имеет значения.

— Да, — подтвердил Стефано; и в голосе его появился холодок. Он сделал глоток кофе.

— Но ведь это неправда, Стефано, — продолжала Аллегра. — Прошлое имеет значение, и мы, возможно, не изменились так сильно, как хотели бы измениться. А я не хочу, чтобы прошлое влияло на наше настоящее или будущее. Ни на мое, ни на твое, ни на будущее Лючио.

— Не думаю, что это возможно, — устало бросил Стефано.

— Ты нанял меня как работника, — продолжала Аллегра, и голос ее по-прежнему был твердым. — Но я — не твоя собственность. И я не желаю, чтобы со мной обращались как с…

— Аллегра, прошу простить меня за мое вчерашнее поведение, — холодно оборвал ее Стефано. — Я был зол из-за того, что случилось. Нет, не семь лет назад, а несколько часов назад. Ты вела себя в ресторане как капризная девочка, а я вел себя как мальчик здесь, дома. Так что еще раз прошу прощения, — с холодной учтивостью произнес Стефано. — Ты приехала сюда для того, чтобы помочь Лючио. И мы вообще можем больше не общаться.

— Это не так просто…

— Но так оно и будет, — сказал Стефано решительным тоном. Лицо его было непреклонным. — Так будет.

Аллегра сделала еще одну попытку:

— Пока мы не разобрались в нашем прошлом, наших чувствах…

Стефано рассмеялся. Аллегре не понравился этот смех.

— Ты хочешь поговорить о чувствах? Но ведь я не испытываю к тебе никаких чувств, Аллегра! Ты разве не помнишь? Ведь я купил тебя. Я обращался с тобой как с собственностью. А разве можно испытывать чувства к вещи?

Аллегра едва не задохнулась.

— Но…

Глаза его сверкали. Он склонился к ней и спросил тихим проникновенным голосом:

— А что ты скажешь насчет своихчувств, Аллегра?

Она отпрянула назад.

— Что ты хочешь узнать?

— Думаешь, только я один не желаю говорить о своем прошлом? А ты? Почему ты не виделась со своими родителями с тех пор, как сбежала из дома?

— Мой отец умер, — сказала Аллегра. — Стефано, это не имеет отношения…

— Ты не хочешь прямо взглянуть на свое поведение. Ну, и я тоже. — Он говорил спокойно и сдержанно, но Аллегре казалось, что он кричит на нее. — Почему ты порвала все связи со своей семьей? Ты присутствовала на похоронах отца не более часа. Я знаю. Я был там.

Аллегра пыталась что-то сказать, но не смогла. Он взглянул на нее с беспощадной улыбкой, и все же Аллегра уловила боль в его глазах. Ту боль, которую она чувствовала сама.