ПЕСНЯ РЫЦАРЕЙ-РАЗБОЙНИКОВ ИЗ ВОЛЬНИЦЫ ШЕНКЕНБАХА Тебе воздать хваленья, Пречистая, спешим. Мария! Все моленья Несем к стопам твоим! На конях наши роты Сидят, полны заботы; Щадить нам нет охоты, Лишь ты, Христова мать, Не устаешь внимать. Свят Юрий благородный, Хорунжим будь у нас! Дай нам денек погодный, Даруй счастливый час, Чтоб мы не оплошали, Крестьян в силки забрали, Что нас взнуздать мечтали, Не им в дворянстве быть! Им лиса не словить. Купцы с дворянской спесью Сроднились, мнят, вполне. Так грянем по полесью, Мы на борзом коне. Почешем ихни спины! Из темных нор дубиной, Зажженной хворостиной Начнем зверье травить, Чтоб ихню спесь посбить. Да знает каждый рыцарь Наш орденский статут; Нам от нужды не скрыться, Нам яств не нанесут, Нас голод мучил с детства. Но есть другое средство: Сорвать с купца наследство, Все, чем нажился плут. Пускай себе ревут! Ну, как себе на пищу Доходы соберу? Но эту дичь мы сыщем Залетную в бору: Франконцев с их сумою, Что, не готовясь к бою, Сидели за стеною. Вот эта дичь — по мне, В глухом бору — вдвойне. Как птицу мы подымем, Так не устанем гнать. Со всех сторон нахлынем Мы, рыцарская рать. Пошлем ребят дозором По рощам, косогорам. Того прославим хором, Кто вечный даст покой Певунье городской.  Джованни Батиста Досси(?). Иллюстрация к седьмой песни поэмы Л. Ариосто «Неистовый Роланд» (изд. Винченцо Вальгризи, Венеция, 1542). Гравюра на дереве. Рыбачить мы умеем И на сухой земле. Мы ветерочком веем Вдоль рощи. На седле Не будем мы гнусавить: «Как одежонку справить?» Иль не вподъем заставить Платить того, кто в лес С тугой сумой полез? В Франконии нам любо Ни год, ни два сновать. Крестьяне точат зубы На рыцарскую знать. Господь от бед избави! По полю, по дубраве Дай волю всей ораве Гулять, пока петлей Не стянут ворот мой. Дай покарать нам, боже, Лихих бунтовщиков! Иль молодец пригожий Не стоит ста голов? Их спесь навеки скрутим, Смерть братьев не забудем. В них страх такой пробудим, Что с трепетом в сердцах Поймут, кто Шенкенбах. ОТВЕТНАЯ ПЕСНЯ КРЕСТЬЯН Такой лихой печали, Таких великих бед Сыздетства не видали Ни я, ни мой сосед. И господа и слуги На покаянье туги. Живут по всей округе Без бога, без узды, Смирению чужды. Не рыцарскому роду Бить, грабить, жечь, пытать! Торговцам нет проходу: Всех тщатся обобрать. Легко ль от бед укрыться? Как лих в разбое рыцарь, И в песне говорится, Что лютая семья Сложила про себя. Свят Юрий, божий витязь, Водитель ваших орд? Эх, подлые, стыдитесь — Над ним не властен черт! Свят Юрий вас оставит, Сразит мечом, удавит Иль сам топор направит В загривок гордый твой На площади большой. Вы пели о затраве Охотничьей в лесу? Не всякий час забаве, Приходит смерть и псу. Качнется в дреме вечной Под балкой поперечной, Охотничек беспечный, Что по лесу гулял, Не заслужив похвал. Хвалились вы заране Ухлопать дичь в упор. Эх, господа-дворяне, Не крепок ваш дозор, Не медлим мы с расправой, Сведем свой счет кровавый. А суд не знает правый Ни смердов, ни господ, На плаху всех сведет. Дозорных ваших любо В темнице зреть, в цепях, Под одежонкой грубой, В тревоге и мольбах. Иную песню птахи Поют при виде плахи. «О сударь! — молят в страхе. Хоть мессу нам пропой Душе на упокой». Мы рассказать могли бы Про муки, крики, плач; Невинного на дыбы С виновным взвил палач, Так вор-разбойник губит И тех, кого он любит; Он жизнь под корень рубит Супруги и детей. А это мук больней. Вы плутовством, нахрапом Позорили свой род; Нас звали «сиволапым», Брань чести не берет. А вас — которых чтили С младенчества не мы ли? — Дворянства-то лишили. В кого всадили клин, Уж тот не дворянин. Дворянству денег мало, На то и господа! А слугам-то пристало За них платить всегда? Иссякнут все колодцы, А коли сердце бьется, Садись на иноходца Да мчись в шумливый бор, А там виси, как вор. Максимилиану славу Мы, кесарю, поем За твердую расправу С сиятельным жульем. Петля пришлася впору И Гогенкранцу-вору. Колите песью свору, Что кесаря хулит, В них божий глас молчит! |
