— Если не Бьярни, то кто же мог быть отцом ребенка? — удивилась Тора.

— Видите ли, я даже не знаю, на кого и думать, — пожала Лара плечами. — Люди обходили их ферму стороной — опасались туберкулеза. Вполне понятно — и болезнь заразная, и лечить ее тогда не умели. Как только отец Гудни отказался ехать в Рейкьявик, чтобы лечь в клинику, они практически ни с кем не встречались. Уезжать Гудни не захотела, осталась с отцом. Единственным человеком, навещавшим их регулярно, был Гримур, брат Бьярни. Если честно, я всегда подозревала, что именно он изнасиловал Гудни, но открыто заявить об этом не решалась — не было доказательств. Кроме одного — он отвратительный человек.

— Простите, а кого родила Гудни, мальчика или девочку?

— Девочку. Как сложилась ее судьба, понятия не имею. Ни разу о ней не слышала. Священник, возможно, крестивший ее, умер незадолго до моего возвращения сюда. Все, кого я спрашивала, не видели ли они здесь маленьких девочек, отвечали: «Нет». Кое-кто, правда, слышал, что Гудни будто бы заказывала предметы детского обихода. Ходили слухи о смерти малышки от гриппа или туберкулеза. Тогда-то и пошла гулять эта история про инцест, но к тому времени и Гудни, и Бьярни уже умерли. Возможно, тут и я отчасти виновата: лезла ко всем со своими расспросами о девочке, начала даже разыскивать ее.

— С Гримуром вы тоже говорили об этом? — спросила Тора.

— Пыталась, но он и слушать не захотел. Вскоре после моего приезда сюда он переехал в Рейкьявик. Докопаться до истины я так и не смогла, поскольку инцест считался фактом позорным, о нем никто и упоминать-то не желал.

— Не помните, как звали девочку?

— Кристин. Во всяком случае, Гудни писала мне в своих письмах о маленькой Кристин, — сказала Лара. — Я везде искала надгробный камень с ее именем, но не нашла. Больше ничего о девочке не знаю.

— Кристин, — повторила Тора. — Значит, она все-таки жила здесь.

— Почему жила? Я не теряю надежды ее увидеть. Наверное, Гудни нашла для нее хороший дом, но держала все в тайне. Думаю, ей не хотелось, чтобы ее дочь тоже заразилась, а другие люди от нее шарахались. Она могла попросить Гримура позже зарегистрировать свидетельство о рождении девочки или просто подделать его. Думаю, Кристин увез Гримур, поскольку родилась она уже в тот период, когда Бьярни и Гудни все перестали навещать. — Лицо Лары посуровело. — Гудни была девушкой богобоязненной и никогда не похоронила бы дочь в неосвященной земле. Если она умерла, могилу ее следует искать только на местном кладбище. А раз ее там нет, значит, она жива. Во всяком случае, я продолжаю в это верить.

Тора кивнула.

— Разумеется, — проговорила она. «Никакая мать в здравом уме не похоронит своего умершего ребенка где попало, если есть кладбище. Кристин, должно быть, пережила свою мать». Тора не стала рассказывать старой женщине о камне, надпись на котором содержала намек на убийство Кристин. «Пусть думает, что девочка жива», — решила она и сменила тему: — Вы не знаете, позади отеля стояло какое-нибудь здание? Возможно, оно сгорело много лет назад.

— Здание? — удивилась Лара. — Здание тут одно, оно и сейчас стоит, хотя и включено в новый отель. — Она призадумалась. — Вы, наверное, имеете в виду амбар. Его действительно нет. — Она посмотрела в окно, выходившее на площадку позади отеля. — Да, да, совершенно верно. С той стороны стояли амбар и коровник. Они, возможно, и сгорели, только случилось это, должно быть, очень давно, до моего возвращения сюда, потому что я никакого пожара здесь не помню. Я даже не могу сказать, стояли ли они здесь, когда я вернулась.

— Полагаю, мой вопрос покажется вам странным, но все равно задам его, — проговорила Тора. — Вы не помните никаких событий, связанных с угольным бункером на ферме «Креппа»? Он находится под землей, но войти в него можно как с улицы, через люк, так и изнутри дома.

Лара, крайнее удивленная, немного подумала и ответила:

— Не припоминаю. А что с ним может быть связано?

Тора собралась было продолжить расспросы, но тут Сольдис недовольно воскликнула:

— Вот это да! Совсем обалдели! Ведь стоит же на дороге знак, запрещающий въезд сюда таким машинам. У нас не кемпинг, а национальный природный заповедник.

— Только не это, — в отчаянии пробормотала Тора, увидев в окне вползавшего на автостоянку джипа лицо сына. Джип с жилым автоприцепом, взревев двигателем, сделал еще несколько мощных рывков и остановился.

Выбравшись из джипа, Гульфи открыл задние двери. С сиденья спрыгнула Солей, за ней тихонько выползла Сига. Гульфи предусмотрительно усадил ее сзади, чтобы в случае аварии надувная подушка не ударила ей в живот. «Слава Богу, он хотя бы о ее безопасности не забыл», — подумала Тора. Она и сама опасалась за здоровье Сиги, но еще больше боялась, что внук головкой будет походить на своего отца — головы новорожденных Гульфи и Солей сильно напоминали тыкву. Тора недолго билась над вопросом, как поступить с детьми, чуть больше времени занял поиск предлога, под которым следовало отослать их обратно. Однако, вспомнив, что уже десять вечера, она пришла к компромиссу: «Ладно, пусть остаются на ночь».

И направилась навстречу детям.

— Вы почему не уехали с отцом? — на ходу крикнула она сыну, не дожидаясь, когда тот подойдет к ней. — Он собирался забрать вас из Селфосса.

— Просто не уехали — и все, — ответил Гульфи, старательно запирая дверцы машины. — Мы не хотели возвращаться ни к нему, ни к родителям Сиги. Немного отдохнули, а потом решили добираться до тебя. А отца я убедил в бесполезности его поездки. Я с ним общался, если тебя именно это беспокоит.

Ни сам Ханнес, ни его настроение Тору совершенно не волновали, потому что она знала: бывший муж поедет куда угодно, хоть на край света, только бы избежать скандала. Сейчас ее больше заботило другое — перспектива крутиться как белка в колесе между Йонасом, Мэтью и детьми, с которыми прибыла и ее будущая беременная невестка.

— Как чувствуешь себя? Не устала? — поинтересовалась она у Сиги, тоненькой и хрупкой словно прутик. Солей, с улыбкой до ушей, прилипла к ней, обхватив за ноги.

— Спина немного побаливает, — отозвалась Сига, и Тора замерла от ужаса.

— Думаешь, скоро схватки должны начаться? Тогда тебе тем более нельзя здесь оставаться.

— Нет, мам, — ответил за нее Гульфи, не имевший представления о преждевременных родах. — Еще же не прошло девяти месяцев.

— Заходите, — сказала Тора, приглашая незваных гостей в вестибюль. — О твоих эскападах, Гульфи, мы обязательно поговорим, но позже. Даже думать о них не хочется. Ты не представляешь, как меня разочаровал, — шепотом пообещала она на ухо сыну и прибавила громче, для остальных: — Я сейчас спрошу, остались тут свободные номера или нет. Хватит по обочинам таскаться. Вот родится ребенок, тогда и путешествуйте сколько угодно. — Тора представила себе Гульфи с младенцем на руках за рулем джипа и похолодела от страха. Чтобы отогнать гнетущую мысль, она быстро уточнила: — Когда ребенок пойдет в школу.

Улыбающийся Мэтью стоял в дверях отеля. Тора сделала большие глаза и замотала головой.

— Дети, помните, я вам рассказывала о Мэтью? — обернулась она к следовавшей за ней цепочке. — Вот познакомьтесь. Он помогает мне в работе. Ведите себя прилично и не мешайте, у меня и без вас дел по горло. Ничего не ломайте и далеко не уходите. — Тора едва сдержалась, чтобы не сказать Сиге: «И не вздумай здесь рожать». Она понимала, что и первые-то две заповеди выполнить им будет чрезвычайно сложно.

— Не переживай, — успокоил ее Мэтью, когда они снова оказались в офисе Йонаса и уселись за компьютер. — Все идет как нельзя лучше. Твои детишки мне понравились. Они нас развлекут, хотя не такого отпуска я ожидал, — заговорщицки подмигнул он ей. — Кстати, здесь, наверное, можно нанять сиделку? Хотя бы на то время, пока мы сходим в ресторан и вдоволь насладимся органически выращенными сорняками.