– Я с тобой, – вызвалась Мэри.

Сестры друг друга недолюбливали, но на кухне, где Марта расставляла чашки с чаем на большой поднос, они даже посмеялись над своими мужиками.

– Мы могли бы пойти с ними на карнавал как комики Лорел и Харди, – сказала Марта, и Мэри расхохоталась.

– Слушай, – успокоившись, обратилась к ней Мэри, – я знаю, что никогда не была хорошей сестрой…

– На этом и остановимся, – оборвала ее Марта. – Давай пока не будем строить из себя счастливую семейку.

– Подожди, когда я рожу, – ответила Мэри. – Тогда и будем.

– Господи, неужели ты беременна? – ошалела Марта.

Мэри кивнула, и они обнялись.

– Мы хотели сказать тебе это в семейном кругу. Мама с папой останутся в Лондоне на уикенд.

Марте показалось, что это уже перебор:

– А ты собираешься возвращаться?

– Вообще-то мы с Дереком хотели снять номер в отеле.

– Я не предполагала… – начала было Марта, но передумала – Понимаешь, сегодня вечером мне нужно сделать кое-что очень важное, а я не доверила бы ребенка никому, кроме тебя.

– Выжми немного молока, – попросила Мэри. – Я его потом покормлю из чашки.

Мэри легко было говорить, но Марта знала, что ее ожидают пятнадцать мучительных минут в компании пластикового молокоотсоса, и ей придется как следует попотеть, словно доярке из Джерси, из-за пары чайных ложечек молока.

В это время Пэт и Брайан сидели в гостиной и трепались с Тедом Они еще не знали, чем именно он зарабатывает на жизнь, и были уверены, что этот уродливый человек-гризли, скорее всего, занимается чем-нибудь стабильным и скучным. Марта решила разобраться с этой проблемой позже, хотя и обругала себя за то, что не сказала о работе Теда Преподобному сразу, отказав себе, таким образом, в удовольствии над ним поиздеваться.

Ромашка была приятно удивлена, увидев, что вся ненормальная семейка ее подруги в сборе и умудряется при этом нормально общаться. Предстоящее выступление нависало над ней подобно большой черной губке, от чего она не могла ни расслабиться, ни сконцентрироваться на чем-либо. Марта отвлекшись на мгновение от семьи и Джона умудрилась разглядеть это и предложила.

– Сходи-ка ты лучше домой, прими горячую расслабляющую ванну и постарайся успокоиться перед сегодняшним выступлением.

– Да пожалуй, так я и сделаю, – согласилась Ромашка и удалилась.

По дороге она снова включила свой телефон. Ей пришло три сообщения от Чарли, в которых он извинялся, но это только разозлило ее еще больше. Время тянулось медленно, и к шести часам вечера она была на грани истерики от нервного напряжения, усталости и головной боли. Не лучшее состояние для серьезного дебюта Ромашка подумала, что, возможно, ей следует принять что-нибудь успокаивающее из аптечки Чарли, которая была рогом изобилия гомеопатических средств от всего, что только можно придумать. Обычно она старалась не пить таблеток, но сегодня ей просто необходимо было побыть в оболочке, способной укрыть ее от мыслей о неблагоприятном исходе сегодняшнего выступления.

– Съешь маленькую желтую таблетку, – предложил Чарли. – Она в матрешке в ящике с лекарствами. – У него была своя хоть и странная, но очень удобная система. – Я ее у одного парнишки прикупил в прошлое воскресенье. Он сказал, что это хорошее немецкое гомеопатическое средство от стресса Должно помочь.

Ромашка, найдя таблетку, отправила ее в рот. Это была вовсе не гомеопатическая таблетка от стресса, но очень сильный амфетамин, который какой-то шутник подсунул Чарли из желания поглумиться.

Снова зазвонил мобильник. Это была Сара.

– Привет, – сказала она – Сегодня твое большое выступление. Мы можем прийти? Я очень хочу тебя поддержать, но не могу же я сказать Билли, чтобы он сидел дома

«Отлично, – подумала Ромашка, чьи мысли скакали в непредсказуемых направлениях, – еще больше стресса Почему всякие ублюдки не могут посидеть дома и дать мне пережить маленькую смерть, а потом забыть о комедии и вернуться на работу?».

Перед уходом она приняла ванну и переоделась во что-то очень нейтральное, чтобы потом не мучиться, будто над ней посмеялись только из-за одежды.

Пистолет лежал в одной из сумок, завернутый в тряпку. Посмотрев на него, она переложила его в карман, в котором лежал лист бумаги со сценарием выступления. Возбуждение нарастало с каждой секундой. Ромашка вдруг вспомнила, что забыла про свои счастливые трусы, раздраженно откопала их в корзине для белья, где они лежали после выступления в Мэйдстоуне, и, побрызгав на них дезодорантом с запахом сандалового дерева надела.

Чарли помалкивал и старался держаться в тени. Ромашка могла быть очень злобной перед своими выступлениями.

Они приехали в Комедийную Лавку около одиннадцати. Выступление начиналось в двенадцать. Ромашке удалось провести Чарли, Марту, Теда, Сару и Билли в клуб бесплатно.

Она чувствовала себя очень странно и спросила у Чарли:

– А ты уверен, что с этой таблеткой все в порядке?

– Конечно, – ответил Чарли, у которого было полно приятелей-барыг во всех сквотах страны. – Скорее всего, это от тех четырех банок пива, что ты выпила дома.

– Наверное, это будет ужасно, – сказала Ромашка, чувствуя при этом странное возбуждение и восторг. Она была здорово под кайфом, и ей казалось, что наконец-то она всем покажет, как выступают настоящие комики.

Собравшиеся в клубе люди были так же возбуждены, и некоторые успели здорово надраться, в то время как ветераны сцены, выступавшие здесь много раз, спокойно сидели в гримерке в ожидании еще одной рабочей ночи, хотя, надо сказать, нервозность Ромашки передалась и им.

В качестве конферансье выступал Эдриан Моул (и это был не герой книжки – имя настоящее), приятный и неуклюжий программист из Линкольншира, которого здесь все любили. В какой-то момент Ромашка осталась в гримерке наедине с Диком Мудвином. Они не виделись с того самого выступления в колледже, после которого она приобрела пистолет.

– Возьми ствол с собой, – предложил он, – и пригрози, если кто-нибудь будет тебя высмеивать.

– Я не взяла его, – ответила она. Дик ей не поверил.

По гримерке нервно расхаживал австралийский комик Пэт Денни, прикидывая, стоит ли ему шутить на тему того, что австралийские женщины похожи на лошадиные задницы. Здесь, в Лондоне, он чувствовал себя в безопасности, но в Австралии его преследовала маленькая группка студенток-феминисток, превращая жизнь в кошмар, скандируя на каждом его выступлении «Насильник!», что, конечно же, не способствовало поднятию его рейтинга.

Подошел и Джейк Ашкенази; вид у него был немного заискивающий после его высказывания о том, что Ромашка продалась, выступая в большом клубе. Еще один комик, выброшенный на обочину. Ему предложили выступить в клубе, и он снова тешил себя глупой надеждой. Только дуэт «Идиоты» резался в карты и пил пиво.

Эдриан вышел на сцену немного успокоить публику. В тот вечер в клубе было несколько групп «белых воротничков» из Сити, чьей основной задачей было поглощение алкоголя в смертельных для человека количествах, туристов (тоже не трезвенников) и множество компаний друзей со всего города

Ромашка шла последней, и ей нужно было ждать два часа. Она смотрела, как выступают другие, по маленькому монитору в гримерке.

В это же самое время у Марты, Теда, Сары и Билли разговор не клеился вовсе. Тед и Билли задирали друг друга, потому что Тед каким-то образом учуял, что у Марты с Билли что-то было, и ему это совсем не нравилось. Марта чувствовала, как эластичная петля материнства пытается катапультировать ее обратно к Джону, но приказывала себе быть сильной, чтобы дать поддержку подруге в первом большом выступлении. Она тоже почувствовала неладное и хотела спросить Ромашку насчет пистолета, но передумала, потому что та была на взводе и могла повести себя непредсказуемо. Посмотрев на красавчика Билли и переведя взгляд на лошадиное лицо Теда, она порадовалась, что была с Тедом. Еще она с радостью думала о том дне, когда Преподобный Брайан узнает, что Тед является владельцем стрип-клуба, предвидя реакцию Преподобного, которая наверняка будет ядерной, особенно если к тому времени Тед уже будет ее мужем.