— Сиг Вигватр был моим свояком! И я всегда хотел найти его убийцу! Теперь я вижу моего противника лицом к лицу. Если бы ты не был лжецом и ублюдком, если бы ты сразился с Вигватром в честном поединке, то теперь его смерть не требовала бы отмщения, но ты… Поэтому я забираю эти браслеты себе в качестве возмещения убытка за смерть свояка.

— Должно быть, я выпил слишком много эля и не совсем понимаю твоих диких речей, — ответил Ранд. — Но это моя добыча, мой боевой трофей, отобранный у побежденного врага. Эти браслеты мои и только мои! — Ранд уже сорвался на крик. — А, ты жалкий трус, который умеет справляться только с женщинами, и не думай, что я отдам тебе эти драгоценности без боя! Если хочешь получить их, сначала попробуй убить меня! Отдай браслеты сейчас же!

Но Сван Виг ничего не ответил. Помолчав немного, он передал браслеты обратно Хальфдану и еще через минуту заговорил снова.

— Ты слишком много мнишь о себе, Ранд Ларсен. Ты посмел ограбить эту деревню, даже не подумав дождаться нас. Конечно, жадность думает только о себе и все гребет только под себя, и я думаю, тебе следует спросить у собравшихся здесь ярлов, кому же все-таки должны принадлежать эти браслеты.

— Ты подлый трус, Сван, — гордо ответил Ранд. — Если бы в твоем жалком теле была хоть капля чести, ты вступил бы в бой за то, что, как ты считаешь, принадлежит тебе по праву.

— Подожди, Ранд, — остановил его Хальфдан, отдавая ему браслеты. — Все мы услышали твою правду, но и слова Свана имеют под собой основание. Что ты думаешь, Морской Волк?

Отец сказал сухо и коротко:

— Отвага Ранда Ларсена хорошо известна всем, как и рассказанная им история. Даже у нас в Кайте о ней поют странствующие скальды. Если у этого Свана имеются какие-то основания оспаривать военную добычу Ранда, он должен отвоевать ее мечом.

— Разумеется, — огрызнулся Сван Виг, — что еще можно было услышать от скаредного воина, который не соизволил подождать своих товарищей, чтобы по-честному разделить добычу…

Но отец даже не дал ему закончить — в мгновение ока он оказался на ногах и обнажил меч. Айвар и остальные тоже повскакивали с мест, и некоторые успели вытащить мечи из ножен, не зная, чего ожидать дальше. Но тут над всем шумом и гамом разнесся голос Айвара.

— Сейчас не время междоусобиц, — обратился он к отцу. — Надо забыть личные ссоры, чтобы объединиться для завоевания этих земель. Убери свой меч, Морской Волк, и вы, остальные, тоже. Оставьте свой пыл для англов.

Пока он произносил свою речь, Сван, как змея, проскользнул за спинами столпившихся вокруг стола ярлов и подобрался к месту, где стоял Ранд, который яростно спорил с Хальфданом. И последнее, что он увидел в этом мире, было хитрое лицо Хальфдана, на котором вдруг появилась радостная циничная усмешка. В следующее мгновение, когда лезвие Свана Вига перерезало ему горло, он еще успел осознать, чему усмехался Хальфдан. Ранд Ларсен упал, и окровавленный нож Свана упал рядом. Наступило всеобщее замешательство. Воины Вестфолда и Кайта, уже сдружившиеся в минувшей схватке, бросились к Свану Вигу, но дорогу им преградили люди Айвара, встав стеной между ними и убийцей.

— Этот человек — подлый трус! — крикнул Хагарт. — Ранд Ларсен должен быть отомщен! Свана Вига надо наказать немедленно!

— Никто не убьет, не проклянет и не накажет его, — прогремел по залу голос Айвара. — У Свана были все основания для его поступка: он исполнил свою месть.

— Сван всегда был трусом, — перекрывая шум толпы и слова Айвара, громом раскатился вдруг голос отца. — Месть совершается открыто — лицом к лицу — а этот слизняк напал сзади, тогда, когда Ранд даже не мог его видеть!

— Сван — сын Локи, великого мошенника. И будет так поступать всегда, пока на свете существуют такие дураки, которые позволяют подкрадываться к себе сзади, — парировал Айвар.

— Единственное, что достойно Свана и таких, как он, — накормить землю своими останками! Он должен умереть — в третий раз я этого повторять не буду.

Я вместе с остальными нашими ярлами и людьми Ранда стоял рядом с отцом, сжимая в руке меч. Прямо перед нами стояли Айвар и Хальфдан, а за ними темнели ряды всех остальных. На каждого из нас приходилось не меньше чем по восемь воинов. Осбурга дрожала всем телом, прячась за нашими спинами вместе с остальными рабынями, принявшими нашу сторону.

— Нет, Морской Волк, — сказал Айвар. — Оставим эту ненужную ссору. Я же сказал, что у Свана были свои причины.

— Если такова твоя справедливость, Айвар, мое уважение к тебе пропало, несмотря на то, что ты сумел собрать целую армаду для завоевания этого острова. Больше того: я начинаю сомневаться и в том, что ты действительно можешь руководить людьми, — спокойно ответил отец.

Айвар стиснул кулаки и угрожающе прорычал:

— Ты заплатишь за свои слова, Морской Волк!

Но отец даже не обратил внимания на это. Он отправил меч обратно в ножны, склонился над телом Ранда Ларсена, снял браслеты с его запястий и обратился к Свану Вигу:

— Ну, возьми же их, грязный трус, — сказал он, протягивая браслеты. — Ранд Ларсен не был мне боевым товарищем, но вчерашней ночью мы сражались бок о бок, чтобы взять эту деревню. Он был человеком чести — и таковым же буду я, Морской Волк Ятланссон, Хладнокровный, который отомстит за его подлое убийство. Я встану между ним и тобой, Сван Виг. Глядя в твои стекленеющие глаза, я заберу эти браслеты, которые вручаю тебе сейчас. Они станут и моим военным трофеем.

Сван схватил золото с кривой улыбкой.

— А это мы еще посмотрим, Волк. Еще посмотрим, — прошипел он.

Убийство Ранда Ларсена повергло нас и вестфолдов в печаль и тревогу. Айвар и Хальфдан недвусмысленно заявили, что все решения здесь будут принимать только они. И Ранд был убит, чтобы подтвердить право братьев распоряжаться всеми воинами.

Морской Волк был ярлом, который всегда сам принимал решения, не ожидая разрешения других, и хотя под командой у него было не так много людей, особенно по сравнению с командой норвежского флота, он никогда не стал бы никому подчиняться. Что же касается меня, то, даже несмотря на всю свою неопытность и юность, я тогда прекрасно понял, что начинается война среди войны, и нашей главной целью в отличие от норвежцев, которые хотели установления своего полного господства на острове, будет собственная жизнь.

Наутро после убийства Ранда Морской Волк был избран вождем вестфолдов, потрясенных тем, как отец принял на себя тяжелый долг отомстить за смерть их ярла. По сути дела это было обязанностью короля вестфолдов, но высокие принципы отца не позволяли ему переложить исполнение мести за величайшую несправедливость на плечи кого-либо другого. Менее порядочные люди или те, что стараются не совать свой нос в чужие дела, обычно живут дольше, но это обстоятельство никогда не останавливало Морского Волка. Таков был мой отец, и таковы уроки, мной у него полученные. Воин всегда должен сражаться за то, во что верит. И это должны быть не награбленное золото, не побежденные земли, не скот и не богатства, омытые кровью, — нет, совсем не за это готов был умереть Морской Волк. Он сражался за то, что считал истиной и правдой, за честность своих поступков, за утверждение через них своей славы. Есть короли, которые вообще не способны на личные поступки, и их имена после смерти упоминаются лишь в связи с бесконечными подвалами, наполненными всяческой роскошью. Но отец всегда учил меня, что подобная слава преходяща, ибо она ложна. Морской Волк на собственном примере доказал, что единственный путь заслужить почет и уважение есть защита правды. А еще он показал мне, что правда не бывает многолика, — она всегда существует лишь в единственном числе. Правда — это честные намерения воина.

После того как отец согласился стать вождем вестфолдов, он пришел поговорить со мной и Браги.

— Энгус, я хочу, чтобы вы оба знали мою волю, — начал он. Я не ответил ни слова, глазами дав понять отцу о полной моей готовности его выслушать. Браги же усмехнулся улыбкой человека, который заранее понимает, что хочет сказать его собеседник. — Я борюсь за мою честь и мою славу, — продолжил Морской Волк, — именно поэтому я отправился на эту войну. Но теперь я вынужден погрузиться в нее глубже, чем рассчитывал. Сван Виг — грязный лжец. Он успокаивает свою жертву, гипнотизирует ее, как змея, и нападает только тогда, когда уверен в своей победе. Он не человек слова, это крыса, которая постоянно обманывает, которая бьет в спину. Как и в случае с Рандом, он не станет встречаться со мной лицом к лицу, поскольку знает, что в такой встрече у него нет ни малейшего шанса остаться в живых. Разумеется, он сделает все, чтобы попытаться избежать брошенного мною вызова и постарается убить меня исподтишка. Он уже показал всем свою тактику. Если так случится, Энгус, то на тебя возлагаю я всю ответственность за мое отмщение, ибо только тогда мой дух способен будет спокойно отправиться в Асгард.