И тогда что-то между нами проскочило. Мы оба это за метили и стали пошучивать: а вдруг мы станем семейной парой? Представляли себе подобный союз и смеялись чего только в жизни не бывает. Оба мы тогда с кем-то встречались — не знаю, был ли кто-то у Саши, но у меня точно была девушка. Поэтому нас связывали скорее общие интересы — фанатичная направленность всей жизненной энергии в одну точку — к музыке.

В то время я уже сотрудничал со студией «Союз». После занятий в училище я мчался на репетиционную базу, где тоже занимался вокалом. В общем, в моем графике вокал был и до обеда, и после обеда. Я периодически ходил с сорванным голосом, хрипел и сипел, но в нужные моменты включался и выдавал своего рода квинтэссенцию умений и возможностей.

У МЕНЯ ЕСТЬ СВОЯ ДИЕТА, ОНА НАЗЫВАЕТСЯ: «ЗАБЫЛ НЕ ПОЕЛ, ВСПОМНИЛ — ПОЕЛ».

В один из вечеров, когда я собирался на студию, позвонила Саша.

— Дима, привет! Что делаешь?

— Привет-привет, — сказал я, прижимая мобильник плечом к уху. — Саш, не могу говорить, убегаю-тороплюсь. Что-то срочное? — Я как раз носился по комнате, одеваясь на ходу.

Она явно расстроилась.

— А я хотела тебя позвать... У меня вечером конкурс на обложку журнала «YES!», поболел бы...

— Ух, ты! — восхитился я, замерев, с одной надетой штаниной. И зачем-то переспросил: — Участвуешь в конкурсе?

— Ara. В Московском дворце молодежи.

— Как жалко-то... А я вот должен уходить. Извини, но просто не получится приехать.

— Жаль... — вздохнула Саша.

Я поехал на студию совсем в другом настроении. Почему-то казалось, что я действительно должен быть в МДМ, несмотря на репетицию.

На студии выяснилось, что я напрасно спешил. Кто-то заболел, кто-то уехал, в общем, репетиция не состоится. Стечение обстоятельств.

Я тут же набрал Саше. Она уже была на месте — из трубки грохотала музыка.

— Приезжай, конечно! — услышал я сквозь шум.

За кулисами МДМ стоял невообразимый гомон. Столько красивых девушек в красивых костюмах да в один момент в одном и том же месте я еще не видел.

Саша стояла рядом со своими родителями. У ее многочисленных друзей и подруг в этот день оказались срочные дела. Но она, похоже, совсем не расстроилась. Саша встретила меня с восторгом и принялась взахлеб рассказывать о своих приключениях.

— Представляешь, я даже не думала, что сюда попаду! — рычала она мне в ухо. — Я послала фотографию на конкурс

«девушка с обложки» и забыла про нее совсем! А мне прислали приглашение!

Далее шел взволнованный рассказ о том как звонили из редакции журнала «YES!». Как она не могла даже вспомнить о посланном туда пляжном фото, где она запечатлена на фоне стены в шляпе и парео. Как ходила на собеседование, заполняла анкеты, участвовала в фотосъемках... В общем, обо всем, что предшествовало ее выходу на сцену. Саша очень волновалась ей предстояло не просто ходить по подиуму, а еще танцевать, представляет себя, петь. На конкурсе участницы даже рисовали.

Оставив ее дожидаться выхода, я стал сновать между артистами и конкурсантками, стараясь ничего не упусти из виду и со всеми перезнакомиться.

Оживление за кулисами вдруг заметно выросло.

— Ой, девчонки, смотрите! «Динамиты» выступают!

Конкурсантки гурьбой придвинулись к краю кулис до сцены оставалась пара метров, они буквально вываливались.

Я тоже попытался просунуть голову между очаровательных плеч и причесок, но не вышло. Поэтому я отошел вглубь — к компании, в которой находилась Саша. Она о чем-то беседовала с родителями. Сашин папа попутно развлекал стайку девушек — он был очень общительным человеком. Он что-то рассказывал, активно жестикулируя, и конкурсантки старались не слишком отдаляться, чтобы не потерять нить повествования.

За кулисами появились еще несколько человек, и в одном из них я узнал Юрия Шмильевича Айзеншписа. Он продюсировал «Динамитов». Этот сухонький и подвижный человек в дорогом светлом костюме при галстуке был откровенно взволнован. Он то обменивался короткими репликами со своими спутниками, то отходил в сторону. На него все обращали внимание — Айзеншписа хорошо знали в лицо и для каждого, кто мечтал о сцене, событием было просто увидеть его в реальной жизни.

Вдруг Айзеншпис изменил траекторию движения и устремился в нашу сторону.

— Ну, как вам? — обратился он к нашей компании, очевидно, имея в виду своих артистов. — Нравится?

— Да, здорово, классно! — зашумели девочки и потянули шейки в его сторону. Каждой хотелось, чтобы ее заметили и по возможности получше рассмотрели.

— А кто больше нравится? — спросил Айзеншпис. — Bo тот светленький, — он указал на солиста, — он вам как?

— Да, да! Классный!..

А я вертелся вокруг и жутко нервничал. Даже во рту пересохло.

— У нас тут тоже поют, — сказал Сашин папа. — И девочки, и мальчики...

— Да? Как интересно, — сказал Айзеншпис. — И кто же из девочек и мальчиков у вас поет?

— Вот Саша, — он указал на свою дочь. — Еще Витя...

В этот момент я как раз находился в непосредственной близости от Айзеншписа. Думаю, он хорошенько приметил подвижного паренька, с ног до головы одетого в джинсу: кепка, брюки, куртка...

— Кто, вот это Витя? — спросил Айзеншпис и оценивающе меня оглядел. — Интересно. Сними-ка кепку.

_{НАЧАЛО РАБОТЫ С ЮРИЕМ ШМИЛЬЕВИЧЕМ}

Я стянул свой любимый головной убор и тряхнул волосами.

— А спой, — сказал Айзеншпис.

И я с ходу запел одну из своих студенческих песен

— Уx... — выдохнул Айзеншпис. — Хорошо поешь... А танцевать умеешь?

— Умею!

Я изобразил несколько танцевальных па.

— Слушай-ка, — задумчиво сказал Айзеншпис. — А ка мне свой телефон.

Немного нервничая, я достал из кармана какую-то бумажку, где наскоро настрочил номер своего мобильного. Вообще носить мобильник в те годы все еще было дорогим удовольствием, но я уже выступал, поэтому мне он был попросту необходим.

Айзеншпис тоже дал номер своего телефона.

— Я позвоню! — горячо заверил я. — А вы меня вспомните?

— Вспомню, вспомню, звони, — усмехнулся Айзеншпис.

В это время конкурс потихоньку двигался к концу. Саша вернулась за кулисы довольная — нагруженная шарами и цветами. Главный приз она, к сожалению или к счастью, не выиграла, зато ее ожидало несколько специальных премий. Грех было жаловаться такой удаче, если учесть, что она никогда не мечтала быть именно фотомоделью.

Восторженно галдя, окруженные целым облаком разноцветных шаров, мы толпой вышли на улицу и спустились в метро. Саша улыбалась, шутила, что-то рассказывала и постоянно расспрашивала меня о впечатлениях от конкурса.

Где-то между станциями в кармане моей куртки ожил мобильник. Звонил Юрий Шмильевич.

— Алло, здравствуй, ты сейчас где? — сказал он и, не дав мне даже ответить, добавил: — Приезжай ко мне в студию, попробуем записать одну песню. Когда тебя ждать?

— Я сейчас приеду! Буду примерно через полчаса! — заорал я в трубку, стараясь перекричать шум подземки. — Куда ехать?!

Айзеншпис назвал адрес.

— Я выхожу на следующей, — объявил я Саше, которая смотрела на меня с недоумением.

— Ну, хорошо... — ответила она и натянуто улыбнулась. — Планы изменились? Тогда до свидания!

— Потом все расскажу.

И я шагнул в открывшуюся на станции «Белорусская» дверь.