— Привет, Фрэнки, и сними свою шляпу. — Я щелкнула по его бейсболке. Энджи — солидная взрослая женщина, ага.

Фрэнки повернул бейсболку так, чтобы козырек оказался на затылке.

— Так лучше, мисс Хорошие Манеры?

— Да. Тем более что мне не хочется сегодня любоваться на твои волосы. — У Фрэнки были точно такие же жесткие рыжие волосы, как и у меня, а вот наша везучая сестричка Tea унаследовала мамины, белокурые и волнистые. — Как учеба, братишка?

— Будет отлично, когда я наконец сумею записаться на нужные мне предметы. На викторианский романстояла очередь в двадцать человек. Мне придется учиться пять лет, и все только потому, что невозможно записаться на нужные предметы.

— В любом случае я не представляю тебя на семинаре под названием «Викторианский роман», Фрэнки. По-моему, ты скорее тип Джека Керуака. На крайний случай Генри Миллера.

— Не равняй меня по своим буржуазным меркам. Генри Джеймс писал тошнотворное дерьмо.

Мама кинула на него неодобрительный взгляд.

— Извини, ма. Я имел в виду — он писал тошнотворную литературу. — Фрэнки забросил рюкзак на плечо. — Мне нужно заниматься. Когда будем обедать?

— Как обычно, Фрэнки-младший. Хотя если ты надумаешь спуститься вниз чуть раньше и поможешь накрыть на стол, я не стану возражать.

Фрэнки что-то неразборчиво буркнул в ответ и затопал прочь из кухни.

— А ему ты сказала? — спросила я.

— Еще нечего говорить. И ты тоже об этом забудь Энджи. Это приказ. Помоги лучше готовить обед.

Мой нож на автопилоте резал сельдерей и хикаму, а я обдумывала видения, озарявшие меня, когда мы с Эриком касались друг друга. Они казались такими яркими, как мои собственные воспоминания, но я отмахивалась от них, как от плодов горячечного воображения. Теперь, однако, у меня появилось о них совсем другое мнение. Неужели я проникала в сознание Эрика, прикасаясь к нему? А он в мое? И теперь знает, что я к нему чувствую?

Покинув вечером родительский дом, я бесцельно ездили по улицам, а мысли в моей голове ходили по кругу, как золотые рыбки в аквариуме. В конце концов я вытащила мобильник и набрала справочную, а там мне дали номер телефона Николая Блалока. Все оказалось очень просто.

— Алло? — мягкий, культурный голос звучал настороженно.

— Это мистер Блалок?

— Кто вы?

Если бы мне пришлось определять происхождение его акцента, я бы сказала, что он восточноевропейский, возможно, русский, но я не эксперт.

— Меня зовут Энджи Маккафри. Ваше имя мне назвал Лес Бэнкс. Он сказал, что вы специалист по… гм… людям, ведущим вампирский образ жизни.

— Чего вы хотите? — Этот парень явно не собирался облегчать мне задачу. И если он не хочет, чтобы ему звонили, зачем заводить веб-сайт, называющийся «Охотник на вампиров»?

— Мне нужна помощь, мистер Блалок. В последнюю неделю со мной кое-что произошло. Полагаю, я встретила вампира.

— Ха-ха, очень смешно. Идите и расскажите своим подругам по женскому клубу, что звонили охотнику на вампиров. Я уверен, это произведет на них огромное впечатление.

И бросил трубку.

Я перебрала несколько вариантов, как заставить Николая поверить в то, что мне вовсе не до шуток, и снова набрала его номер.

— Послушайте, этот человек… у него очень странный запах, — выпалила я.

— Пожалуйста, называйте меня Николай. — Внезапно он заговорил очень вежливо. Первый слог своего имени он сильно растягивал. — Я заинтригован мисс Маккафри. Когда вы сможете ко мне заехать и поговорить? Я живу в квартале Миссии.

— Вообще-то я именно здесь сейчас и нахожусь.

Николай жил всего в четырех кварталах от того места, где я перед обедом высадила Леса. Недавно «Кроникл» назвала эту часть Миссии «самой трендовой» частью города, но мне показалось, что всего лишь малая часть здешних жителей может позволить себе роскошь жить соответственно. Тапас-бары и кофейни с книжными полками соседствовали с бильярдными, мексиканскими бакалейными лавками и крохотными турагентствами, рекламирующими дешевые перелеты в любой город Южной Америки.

Судя по адресу, Николай жил в большом многоквартирном доме на углу Шестнадцатой и Эрреро, в серой трехэтажной крепости с решетками безопасности на всех въездах и окнах первого этажа. Я нажала на звонок, зуммер зажужжал. Я толкнула металлическую решетку, поднялась на три пролета по скрипучей деревянной лестнице и оказалась перед номером двенадцать.

Высокий худой человек открыл дверь на мой стук. Грива черных волос до плеч обрамляла очень белое Лицо с черными бровями и черной бородкой. На нем были черные кожаные брюки, черные сапоги и белая пиратская рубашка с рюшами. Мне показалось, что ему давно за сорок.

Он пожал мне руку холодной влажной ладонью.

— Я Николай Блалок, а вы, должно быть, Анджела. — Он прищурился, будто плохо видел. — Проходите в салон.

Войдя в его «салон», я не удержалась и ахнула. Обычно викторианские квартиры лишь смутно напоминают то, как они выглядели при жизни королевы, но в квартире Николая мне показалось, что я попала в машину времени. Каждый дюйм стен и потолка был задрапирован, или раскрашен, или покрыт узорными цветочными рисунками, причем один накладывался на другой так, что начинала кружиться голова. Маленькая комната была заставлена лучшей мебелью с позолотой и шелковой обивкой! У него имелся даже кабинетный рояль с наброшенной на него шелковой тканью. Столики украшали хрустальные статуэтки, табакерки, миниатюры в шелковых рамках. Кроме того, у него было еще множество птичьих чучел, одни прикрытые стеклянными колпаками, другие на стенах и несколько в бамбуковых клетках. При взгляде на птиц мне стало жутковато — они словно уставились на меня своими стеклянными глазками. Для довершения эффекта комната освещалась мерцающими газовыми лампами. Дав мне время, чтобы привыкнуть к обстановке, Николай усадил меня на одно из кресел с высокими спинками.

— Анджела, вы выглядите не совсем здоровой. Позвольте предложить вам что-нибудь выпить? Мо быть, бокал вина?

От того, что он называл меня «Анджела», я почувствовала себя неуютно — это здорово напоминало мне Эрика.

— Да, я выпью вина, с удовольствием.

Он прошел в задрапированную арку, через несколько минут вернулся с двумя бокалами в форме тюльпанов, устроился на диване напротив меня и сделал глоток красного вина. Где-то в квартире несколько раз пробили напольные часы.

Николай откинулся на спинку дивана, оглаживая свою бородку. Свеча отбрасывала на его лицо отблески. Он выглядел как Зигмунд Фрейд в аду.

— Расскажите, с чем вам пришлось столкнуться.

Откуда начать, что именно рассказывать, сколько ему доверить? Если я рассчитываю хоть на какую-то помощь, нужно рассказать хотя бы часть правды.

— Моя начальница Люси Уэстон умерла. И больше всего это похоже на то, что ее убил вампир — или кто-то, кто хотел, чтобы это выглядело так. Полиция разыскивает Леса Бэнкса, ее бойфренда. Он-то и назвал мне ваше имя. Лес утверждает, что он этого не делал, что Люси убил настоящий вампир, причем имеет в виду человека, с которым я… гм… встречаюсь. — Я потерла глаза. От этих объяснений у меня начинала болеть голова. — Этот человек, с которым я встречаюсь… он рассказал мне кое-что, чему очень трудно поверить.

— И то, что происходите вами, невозможно объяснить естественными причинами.

Вздрогнув, я наклонилась вперед, чтобы лучше видеть Николая.

— Да, это верно.

— У вас появились необычные симптомы. Тошнота, головная боль, стремление к темноте. Потеря аппетита. Вы слышите голоса.

— Да, это верно, — едва слышно шепнула я.

Николай продолжал поглаживать бородку, говоря успокаивающим монотонным голосом, словно хотел меня загипнотизировать.

— Этот мужчина приходит к вам только по ночам. У вас с ним происходят… назовем это физическими контактами… которые вас пугают, но одновременно… — Он сделал паузу. Я громко сглотнула. — …возбуждают. — Он вытянул палец и погладил хвост черного чучела, сидевшего на подобии ветки. — И я уверен, что вы не сумеете точно описать, что с вами происходит во время этих контактов. Я прав?