Предположим, что наше внимание переключилось на какое-то единичное событие: смерть, пустяшную племенную ссору, дележ наследуемого богатства или какой-нибудь обряд. Мы наблюдаем его понимающими глазами и видим, как бок о бок с действием племенного закона и обычая разворачивается игра личных страстей и интересов. Мы видим влияние матрилинейных принципов, действие отцовского права, применение властных прерогатив внутри племени и результаты деления на тотемные кланы и субкланы. Во всем этом существует баланс между мужским и женским влиянием, причем мужчина обладает властью, а женщина ведает ее распределением.

А то еще может быть, что центральная площадь заполнена смешанной толпой, пестрой от праздничных нарядов и убранства. Женщины в праздничной одежде движутся мягкой покачивающейся походкой, кокетливо поигрывая своими формами и элегантно шурша широкими юбками, малиновыми, пурпурными и золотистыми. Мужчины одеты более сдержанно и демонстрируют чопорное невозмутимое достоинство. Они двигаются оченьмало, пока не оказываются в числе исполнителей танцев или на иных праздничных ролях. Эти люди обвешаны яркими украшениями и исполнены жизни и движения. Представление начинается; его разыгрывают иногда одни мужчины, а иногда женщины. По мере продолжения праздника — позднее днем или вечером — молодые мужчины и женщины начинают выказывать некоторый интерес друг к другу: здесь и там можно слышать обрывки разговора, взрывы смеха и хихиканье. В их поведении невозможно усмотреть ничего, что было бы хоть в малейшей степени неприлично, неподобающе или вызывающе в сексуальном смысле, хотя лексика их ни в коей мере не чопорна. Но поскольку мы понимаем это общество, то знаем: происходят тайные встречи и закручиваются любовные романы. Так нас наводят на разговор о более детальном изучении эротической сферы туземной жизни; и теперь мы приступаем к систематическому описанию данного предмета.

Тробрианцы весьма свободны и естественны в своих сексуальных отношениях. В самом деле, поверхностному наблюдателю может показаться, что их ничто не сдерживает в этой области. Однако это не так, поскольку их свобода подчиняется некоторым четко определенным ограничениям. Лучший способ убедиться в этом состоит в том, чтобы последовательно рассмотреть тот ряд стадий, через которые мужчина и женщина проходят, начиная с детства до своей зрелости, — что-то вроде истории сексуальной жизни некой репрезентативной пары. Вначале мы должны рассмотреть самые ранние годы их жизни — поскольку эти аборигены начинают свое знакомство с сексом в очень нежном возрасте. Беспорядочные и — если они имеют место — неустойчивые взаимоотношения этих ранних лет жизни оборачиваются в юношеском возрасте более или менее систематическими любовными связями, которые в дальнейшем развиваются в постоянные союзы. С этими последними стадиями сексуальной жизни связано существование на Тробрианских о-вах крайне интересного института — дома холостяков и незамужних девушек, который коренные жители называют bukumatula; он имеет большое значение, поскольку представляет собой одно из тех санкционированных обычаем установлений, которые можно было бы принять за форму «группового брака».

1. Сексуальная жизнь детей

Дети на Тробрианских о-вах пользуются значительной свободой и независимостью. Они скоро освобождаются от родительской опеки, которая никогда не бывает очень строгой. Некоторые из них охотно подчиняются своим родителям, но это целиком связано с личностными особенностями обеих сторон: ведь там не существует ни представления об обычной дисциплине, ни системы домашнего принуждения. Часто, когда я сидел среди тробрианцев, наблюдая какую-нибудь сцену семейной жизни или прислушиваясь к перебранке между родителем и ребенком, я слышал, как представителю младшего поколения велели выполнить то или иное поручение, и обычно — о чем бы ни шла речь — это звучало как просьба об одолжении, — хотя в некоторых случаях требование могло быть подкреплено угрозой применить насилие. Роди- тели обычно уговаривают ребенка, или бранятся с ним, или просят — как равные с равным. На Тробрианах никогда не услышишь из уст родителя простой команды ребенку, подразумевающей естественное повиновение.

Люди порой могут рассердиться на своих детей и побить их в приступе гнева; но я столь же часто видел, как ребенок в ярости бросается на своего родителя и бьет его. Такое нападение может быть воспринято с добродушной улыбкой, или же нанесенный удар может быть сердито возвращен; но представление о каре или непременном наказании не просто чуждо, но особо отвратительно туземцу. В ряде случаев, когда после какого-нибудь ужасающего детского злодеяния я высказывал мнение, что было бы лучше для будущего, если бы данный ребенок был побит или хладнокровно наказан как-нибудь иначе, эта идея воспринималась моими друзьями как противоестественная и аморальная и отвергалась с возмущением.

Такая свобода дает простор созданию собственной детской маленькой общины, независимой группы, в которую они естественным образом попадают в возрасте 4—5 лет и где пребывают до наступления половой зрелости. В зависимости от настроения они остаются со своими родителями в течение дня или же присоединяются на какое-то время к своим товарищам по играм в их маленькой республике (см. илл. 15, 16 и 17). И эта община внутри общины очень часто действует так, как решают ее члены, нередко становясь в положение своего рода коллективной оппозиции по отношению к старшим. Если дети сочтут нужным предпринятьчто-то определенное, например отправиться в однодневную экспедицию, то взрослые (и даже сам вождь), как я часто наблюдал, не смогут остановить их. В ходе этнографической работы у меня была возможность собирать нужную информацию о детях и их интересах непосредственно от них самих (на деле я и не мог действовать по-другому). Детей признавали духовными собственниками их игр и начинаний, а кроме того, они вполне были способны ввести меня в курс дела и объяснить все сложности своей игры или затеи (см. илл. 15). Кроме того, маленькие дети начинают понимать племенные традиции и обычаи, те ограничения, которые имеют характер табу или недвусмысленного требования племенного закона, нормы или приличия — и учатся считаться с ними [31].

Детская свобода и независимость распространяются также и на сексуальную сферу. Прежде всего, дети слышат и видят многое из того, что происходит в сексуальной жизни старших членов семьи. В пределах дома, где родители не в состоянии найти уединенного места, ребенок имеет возможность получить практические сведения в отношении полового акта. Мне говорили, что не предпринимается никаких особых предосторожностей, чтобы воспрепятствовать знакомству детей с сексуальными удовольтвиями их родителей. Ребенка могут просто отругать и велеть ему накрыть голову циновкой. Я не раз слышал, как маленького мальчика или девочку хвалили в таких выражениях: «Хороший ребенок, никогда не говорит о том, что происходит между его родителями». Детям позволяется слушать откровенные разговоры на сексуальные темы, и они вполне хорошо понимают, о чем идет речь. Сами они также весьма сведущие эксперты в области брани и использования языка непристойностей. По причине их раннего умственного развития некоторые совсем маленькие дети способны употреблять непотребные шутки, которые их взрослые родственники встречают хохотом.

Маленькие девочки сопровождают своих отцов на рыбную ловлю, в ходе которой мужчины снимают свою набедренную повязку. Нагота в таких условиях воспринимается естественно, так как она необходима. Там с ней не ассоциируется развращенность или непристойность. Однажды, когда я был вовлечен в обсуждение некоего непристойного предмета, к нашей группе подошла маленькая девочка — дочь одного из моих информаторов. Я попросил ее отца сказать ей, чтобы она отошла. «О, нет, — ответил он, — она хорошая девочка, она никогда не пересказывает своей матери того, о чем говорят между собой мужчины. Когда мы берем ее с собой ловить рыбу, нам не приходится стыдиться. Другая девочка могла бы рассказать об особенностях нашей наготы своим подружкам или своим матерям [32]. Те будут дразнить нас и пересказывать то, что про нас услышали. А эта девочка никогда не скажет ни слова». Другие присутствовавшие там мужчины с восторгом это подтвердили и развили тему девочкиного благоразумия. Что касается мальчиков, то их контакты со своими матерями в указанной сфере являются значительно меньшими, так как здесь между материнскими родственниками (то есть для аборигенов - между настоящими родичами) табу на инцест начинает действовать с раннего возраста, и мальчика лишают возможности любых близких контактов такого рода с матерью, но прежде всего — с сестрами.