Вот как характеризовала молодежь местные условия:

«Хань — самый восточный отрог тропической зоны. Погода крайне изменчива. Жара часто доходит до сорока градусов. Но не менее часто идет дождь. Иногда они действуют сообща».

Однажды над лагерем появилась огромная грозовая туча. Молния осветила палатки, и хлынул дождь. Да какой! Через несколько минут лагерь на полметра был залит водой. Насквозь промокшие, мчались ребята от канала спасать жилье. Ветер рвал парусину, снизу вода подмывала колышки. Пришлось в течение нескольких часов, пока бушевала буря, держать растяжки и шесты палаток руками. Когда, наконец, глянуло солнце, изнуренные парни с недоверием посмотрели на небо. Неужели все? Больше не будет?

А злейшие враги — комары и слепни?

Видно, именно из-за всех этих трудностей — и больших и малых — особенно весело звучали над Ханшагом смех и песни.

Работа была нелегкой. При первом нажатии лопаты появлялась подпочвенная вода. Чем дальше вглубь, тем жиже становилась почва, тем меньше забирала лопата; и все-таки вместо положенных по всем нормам двух кубометров они ухитрялись вынимать за смену и по десять. Всего за прошлое лето вынули сто сорок тысяч кубических метров земли. Вынули и перенесли ее с помощью лопат и рук — ведь зыбкая болотная почва не выдерживает машин.

Молодежь очень ясно представляла значение своей работы.

— Такая земля не должна пропадать, — опершись на лопату, говорит товарищам студент-филолог в минуту короткого отдыха.

— Такую землю на хлеб можно мазать, — подтверждает тракторист из государственного хозяйства Ханшагтанья.

По субботам и воскресеньям сюда приезжали также молодые рабочие. За прошедшее лето» на Ханшаге побывало больше десяти тысяч человек!

Результаты их труда можно видеть уже сейчас. Осушенные за два года земли — около трех с половиной тысяч гектаров — были засеяны рожью, травами.

В восточной части Ханшага семикилометровая дорога прорезала самые неприступные болота.

Новые земли вошли в фонд нового госхоза. Этот госхоз — второй по величине в Венгрии после Хортобадьского — объединил недавно девять мелких хозяйств, и теперь в его владении двадцать пять тысяч гектаров.

Но это лишь первые шаги к покорению Ханшага. Через несколько лет от основного канала ответвятся боковые; десять тысяч гектаров плодородной земли будут включены в жизнь силами молодежи.

А пока...

— Аривидерче, Ханшаг! — напевал долговязый физик из Будапешта, изучая осенним днем расписание поездов на полустанке. — До скорой встречи будущим летом, Ханшаг!

Л. Павлов

Мы стоим на утоптанной площадке. В рыхлом снегу виден глубокий и широкий след. Словно темная борозда, тянется он вдоль восточной горной цепи у залива Мюскокс-фьорд. Стадо мускусных быков, которому принадлежит след, достигло третьей поперечной долины (долины и горы здесь не имеют названий). Трое суток добирались сюда животные.

Стадо движется в поисках пищи. Зимняя пища — это увядшая трава и замерзшая ива; их можно вырыть там, где снег рыхлый и не слишком глубокий. Когда же начались бураны, на равнине образовался твердый наст. Теперь у животных не осталось ничего от толстых жировых отложений, накопившихся за лето на спине, на ребрах и вокруг кишок. И сами мышцы тоже истощились. Быки выглядят худыми и изнуренными — жилы да кости, едва прикрытые жесткой мышечной тканью.

Марш через пустыню требует много сил у изголодавшихся животных. На длинной черной шерсти вплотную одна возле другой висят большие сосульки. Приходится тащить немалую тяжесть. Но стадо идет разумно. Оно продвигается цепочкой: впереди два молодых быка, за ними три телки, затем самки с детенышами и последним — огромный бык-вожак. Молодые быки в голове стада сменяют друг друга.

Таково обычное построение. Если же местность становится труднопроходимой, вперед выходит вожак. У него есть опыт. Он хорошо знает снег.

След прям на ровном месте и петляет там, где идти трудно. Нарушается он лишь, когда пары сходятся вместе или скатываются по крутому берегу реки. Да еще когда животные останавливаются и разрывают снег, чтобы достать пищу. Они добираются до земли на склонах, роют и роют ямы широкими копытами. Найдя пучок завядшей травы, они роют вокруг дальше — до мерзлого слоя. Они выгребают землю и съедают всю кочку — былинки и корни.

К этому месту стягиваются куропатки и зайцы, подбирают все, что могло остаться. Это, так сказать, маленькие беззащитные паразиты, подбиратели крошек. Стадо идет медленно и тяжело вдоль подножия горы. Медленно, но упорно, ровно и уверенно. Маленькое общество борется за жизнь в самой суровой стране зимы на земле. Иногда животные ложатся на снег и отдыхают, тупые, терпеливые. Глаза помутнели от голода. Дыхание вырывается со стоном и превращается на морозе в пар. Морды покрыты инеем. Вокруг белая пустынная страна. Но где-то далеко впереди, быть может, снега меньше.

В февральский день с самой высокой горы на земле Гудзона можно было увидеть в бинокль множество таких стад, движущихся по занесенной снегом стране. Они казались похожими на маленьких черных улиток, которые, не останавливаясь, упорно ползут по громадной белой простыне.

Но продолжим рассказ. Примерно в миле за стадом шел одинокий бык. Высокий и крепкий, лет четырех-пяти, с большими рогами и сильной мускулистой шеей. Он шел по следу не спеша, как бы в раздумье и всегда держался на расстоянии от стада. Бык не был жирен, но и до худобы было далеко. Много пищи он не находил, но и сил расходовал не так уж много.

Всегда легче идти там, где уже кто-то прошел и проложил путь. Особенно если снег глубок. Среди животных, оказывается, тоже есть такие, что предоставляют работать другим, а сами семенят сзади, пожиная плоды чужого труда...

Этот бык тоже принадлежал к стаду. В нем он родился и вырос. Но никто, видимо, не мог заставить его трудиться для общего блага.

Как раз в эти дни с севера шло совсем иное стадо. Десяток длинношерстных белых зверей. Это были волки, убийцы и мародеры. Они цепочкой бежали по горам и долинам. Они тоже искали пищу, но, кроме того, это были утонченные убийцы. Часто они убивали ради самого убийства, а съедали лишь лучшие куски. Там, где они проходили, оставались кровавые следы. Когда слышался голос волка, лисица пряталась в груде камней, заяц зарывался глубже в сугроб, а мускусные быки выстраивались в боевом порядке на высоких холмах.

Волки пришли в страну мускусных быков с северо-запада через одну из долин. Они направлялись прямо к уставшему стаду. Но им еще нужно было пересечь залив, и, пока они неслись по снежной равнине, вожак заметил их. Он высоко задрал голову, зафыркал, осмотрелся вокруг дикими глазами. С равнины приближалась смерть. Двенадцать кровожадных дьяволов. Здесь, в рыхлом снегу, он не мог защитить свое стадо. Волков заметили и другие быки, глаза их расширились, наполненные страхом. Детеныши тихо мычали. Но стояли все тихо и спокойно, вожак не дал еще сигнала к обороне. А он снова огляделся и, кажется, нашел то, что искал. В конце склона виднелся небольшой холм. Надо успеть туда!

Вожак бросился вниз. Огромное тело сотрясалось в тяжелых прыжках. Снежный вихрь окутал быка. Стадо цепочкой следовало за ним. А внизу, на равнине, тяжело дыша, неслись волки. Два стада сближались. Каждое спешило добраться до холма. Это было соревнование за жизнь.

Мускусные быки победили в беге. Они достигли холма, когда волки пересекли залив. Не останавливаясь, вожак закружился на вершине. Стадо топталось вместе с ним. Быки уминали снег, готовясь к сражению, а затем приняли боевой порядок. Они стояли, образуя круг, бок о бок один возле другого, головами наружу. Телята находились внутри.