— И достать вас совсем, — закончила леди Талазорн, а король Ролин снова едва удержался от смеха.

Флаерос вздохнул и начал расставлять фигурки на доске.

— Пока вы не приступите к пиру, — сказал он, — мы с Ролином начнем игру, и вы, несомненно, будете подавать нам дельные советы.

— Лорд Делкампер, — лукаво сказал Краер, — смею ли я напомнить вам, что вы обращаетесь к королю Аглирты перед лицом его подданных? Вам следовало бы вести себя почтительнее.

Некоторые гвардейцы зафыркали.

Тшамарра вздохнула.

— Видишь? Уже началось.

МЛАДШИЕ РАДУЖНЫЕ ДРАКОНЫ в благоговейном почтении смотрели на обитые медью стены, уходящие на невероятную высоту, на полированный мраморный пол, изрезанный рунами и инкрустированный затейливо гравированными камнями. Даже те, кто делал вид, что ему все равно, не мог отвести взгляда от каменных ликов своих давно ушедших предков, врезанных в пол в местах захоронений. Сверкающие драгоценные камни глаз, казалось, с укором смотрели на живых Радужных Драконов. Молодые сели каждый в указанное кресло, подавшись вперед, словно стремились сбиться в кучку. Воздух был полон магии, струящейся, вихрящейся… и ждущей.

Этой комнаты в Арлонде большинство из них никогда прежде не видело. Прошло много лет со смерти последнего Радужного Дракона, от которого осталось тело для погребения.

Долмур не стал объяснять, почему он собрал их в этом скрытом глубоко под землей, потаенном месте. Магия и заклинания все еще окружали кости мертвых Радужных Драконов и могли усилить чары живых — а если сегодня дела пойдут худо, то лучше, чтобы семья встретила беду вместе и больше не оплакивала погибших родичей.

Он обвел всех взглядом, дольше задерживаясь на потомках своих братьев, чем на них самих. Столько юных и испуганных! Вооруженных магией и рвущихся в бой.

И все же еще не совсем готовых. Те, кто остались, были не самыми смелыми и воинственными. Они никогда не будут безжалостны, как архимаги или странствующие могущественные колдуны. Радужные Драконы обречены.

— Пора, — спокойно сказал он. Что же, если это в его власти, то конец будет куда более достойным, чем должен быть. — Повинуйтесь моим приказам беспрекословно. Мы используем нашу магию, чтобы наблюдать за событиями в Аглирте. Мы хотим узнать, кто убил Маерлу, не повторяя ошибок тех, кто ушел, и не станем соваться наобум в страну, которая уничтожает всех правителей и магов, каких мы знаем.

Они молча взирали на него и ждали, скорее нервно, чем нетерпеливо, и были больше похожи на солдат, которых бросают в битву, чем на чародеев, которым впервые предстоит вкусить истинное слияние с магией.

— Все надели кольца и короны? Если нет — сделайте это сейчас.

Он подождал, пока легкая суматоха закончится, проверил, чтобы все сидели удобно, и воздел руки.

В ответ на заклятие, которое он создал здесь более двадцати лет назад и оставил в ожидании, некоторые плиты пола отошли, и перед каждым креслом медленно возник жезл силы.

Многие, разинув рот от восхищения, смотрели на их красоту и явную мощь. В гудящем ореоле голубого света каждый металлический жезл стоял прямо, хотя никто его не поддерживал, и каждый был обвит затейливо вырезанными руками и металлическими завитками, усыпанными зачарованными самоцветами и пламенеющими рунами. Каждый жезл увенчивался раскрытой рукой с длинными ногтями, напоминающей человеческую. Отчасти так и было.

— Каждый из вас пусть возьмет свой жезл, — спокойно сказал Долмур, — и держит его, пока рука на жезле не схватит его.

Некоторые потянулись за своими жезлами неохотно, некоторые со страхом, но тем не менее все повиновались после мгновенного замешательства, которое показалось вечностью. Радужные Драконы смотрели на Долмура со все большим изумлением, пока дрожащая сила не пошла по их телам, не влилась в их головы, так что они вдруг начали слышать мысли друг друга.

Кто-то ахнул, и Долмур быстро и твердо сказал:

— Слияние началось. Начиная с этого мгновения всем сидеть смирно. Если кто внезапно не вовремя встанет, его постигнет смерть. Что бы ни случилось — сидите. Помните: повинуйтесь мне полностью, или вы погубите не только себя, но и всех остальных.

Итим и Мултас уже проделывали такое прежде, но сила явно возбуждала младших, их наконец охватило нетерпение испытать ее, и Долмур быстро сплел заклятие, которое направляло силу жезлов на дальнее слежение.

— Сначала, — сказал он голосом, раздавшимся не только у них в ушах, но и в головах, — мы посмотрим на остров Плывущей Пены, на всех магов, которые служат королю Аглирты…

Комната содрогнулась, и Черные Земли с Тшамаррой взлетели вверх, как тряпичные куклы, неукрощенный Дваер исторг молнии, выскочил из ящика и запрыгал по полу, разбивая плиты.

Эмбра заставила свой Дваер впитать эту силу, и медленно, как рыбак вытягивает из Серебряной полную сеть, она подтянула второй, настроенный против нее, Дваер поближе.

Когда Камень завис перед ней, сердито плюясь молниями и искрами, она глубоко вздохнула, окуталась силой, которую сумела призвать, и, не отпуская своего Дваера, схватила второй.

И поняла, что такое настоящая боль.

Тшамарра, лежа на спине на раскрошенном в щебень полу, полуоглушенная, подумала, что никогда не слышала такого крика боли — даже от чудовищных горных медведей, которых огонь заклятий Талазорнов сжигал живьем.

Отбросив с глаз спутанные волосы, она воззрилась на Эмбру, которая, напряженно застыв, стояла, окутанная сиянием Дваера, вытянув руки и держа в каждой руке по Камню.

В глазах Владычицы Самоцветов полыхало живое пламя, изо рта, казалось, били молнии. Но постепенно они утихали…

Эмбра зашаталась, слабо выругалась совершенно не подобающим леди образом и чуть не упала вперед лицом, устало глядя на распростертого на полу Эзендора.

— Отец, — задыхаясь, проговорила она, — пожалуйста, подойди и возьми эту штуку. Боюсь, я просто упаду и не дойду до тебя. Я… боги, до сих пор больно. Дваер меня исцелил, но тело до сих пор не хочет в это верить. — Она покачала головой. — Даже и не пытайтесь такое проделать. Боль…

Золотой Грифон засмеялся.

— Я знал, что ты сделаешь это, девочка. Разве я не намеревался зачать кого-нибудь, способного управлять королевством все эти годы? Чародейку, способную посрамить всех!

— Вы прямо как Краер говорите, — пробормотала леди Талазорн, торопясь на помощь Эмбре.

Леди Серебряное Древо вздохнула.

— Ах, родилась бы я мужчиной, — заметила она шутливо, — и весь Дарсар был бы у моих ног…

Когда Эмбра бросила укрощенный Дваер отцу, Тшамарра попятилась, подняла руки и нарочито испуганно прошептала:

— Леди, как вы смеете говорить так со своим отцом, лордом Черные Земли?

Но потом подмигнула, уголок ее рта дернулся, и она, не выдержав, расплылась в улыбке и рассмеялась. Эмбра тоже не удержалась, обе бросились друг к другу и крепко, по-мужски, обнялись. Правда, отсмеявшись, они не стали, подобно мужчинам, хлопать друг друга по спине.

И вот тогда они заметили, что Эзендор Черные Земли стоит неподвижно, словно статуя, молча глядя на Камень в своих руках, а тот тихонько мерцает, отбрасывая живые блики на неподвижное лицо бывшего регента.

— Отец? — нерешительно позвала Эмбра.

— Лорд Черные Земли! — громко сказала Тшамарра. — Вы слушаете нас?

Золотой Грифон медленно поднял голову и моргнул.

— Слушаю и повинуюсь. — Он тряхнул головой и улыбнулся. — Боги, девочка моя, я боялся, что тебя разнесет в куски прямо у меня на глазах!

Он еще раз тряхнул головой и снова стал прежним, насмешливым Эзендором.

— Итак, обчистим кухни и кладовые, а потом вы и ваши друзья хорошенько поспите этой ночью или не поспите — это уж как сами решите, а потом опять в Долину? А?

Леди Талазорн развела руками.

— Раз уж мы тут в безопасности, может, вы возьмете по Дваеру и вместе поищете остальные два?