А когда потрепанный комендантский «козел», в смысле «УАЗ-469», кто так до сих пор и не понял, сорвался с места и умчал Бандеру к Кабульскому аэродрому, майор отошел от окна, покачал седой головой и сказал сокрушенно:

– Боже! Что творится с миром?!. Я этого пацана на войну посылаю, а он мне за это еще и спасибо говорит!.. Как дальше жить?..

…Ждать комбрига около знакомой «вертушки» Сане пришлось часа три, а то и четыре… Он сидел на своем чемодане в тени вертолета и наслаждался теплом. А в это время экипаж изнывал от зноя – воздух раскалился градусов до 35—37, никак не меньше!..

– Слышь, Бандера! – проговорил старый знакомый старлей, пилот вертолета. – Ты железный, что ли? Ты что, совсем жары не чувствуешь? Сидит в «парадке», с беретом на башке, и хоть бы хны ему! Даже не потеет!!! Во дает!!!

– Так не жарко же! – ответил Сашка. – Нормальная погода… Шо вы там себе паритесь, я даже не знаю…

Пилот и бортмеханик только переглянулись между собой недоуменно, не понимая Сашку. Да и где им было его понять? Откуда им было знать, что после тех пещерных лабиринтов у Бандеры вдруг появилось чувство постоянного холода! Нервы это были, что ли… Только Сашку теперь постоянно преследовало какое-то странное ощущение зябкости… Нет, он не мерз! И многочасовой перелет из Киева в Кабул на высоте 8000 метров в чреве огромного транспортного «Ил-76тд», где не просто гуляли какие-то странные сквозняки, а было еще и холодно, как на Земле Франца-Иосифа, не заморозил нашего сержанта окончательно. Он, как и раньше, мог достаточно спокойно переносить и минусовые температуры, как оказалось… Но вот эта зябкость… Как будто в раннем утреннем тумане отсырела вся твоя одежда, да еще и обдуло холодным ветерком… Жить, конечно, можно, но вот ощущение какой-то липкости и гадкости… И ждет человек рассвета, чтобы согреться под лучами ярила… Только вот у Сашки, сколько он теперь ни сидел под солнцем, «одежда не просыхала»… И было постоянное мерзопакостное ощущение того, что вот-вот «от холода» застучат зубы… Все никак не мог «согреться» сержант после той могильной пещерной сырости…

…«Уазик» Чижика подъехал к вертолету около 5 часов вечера…

– Товарищ полковник! Разрешите обратиться! – И не дожидаясь ответа комбрига, продолжил свой доклад: – Сержант Черный прибыл для дальнейшего прохождения службы! Разрешите подняться на борт?!

Полковник смотрел на Сашку, как на какое-то ожившее привидение! Он сначала замер соляным столбом, потом стал озираться, словно испугался и искал поддержки и помощи, потом решительно подошел к Бандере и остановился в метре от него:

– Ты как здесь оказался, сержант?

– Прибыл для дальнейшего прохождения службы, товарищ полковник! – Саня улыбался совершенно по-голливудски, «во все тридцать два».

– И тебя признали годным после…

– Так точно, товарищ полковник!

Полковник задумался на несколько секунд, а потом обернулся к «козлу», рядом с дверцей которого стоял незнакомый Сашке старший лейтенант и с нескрываемым интересом следил за происходящим:

– Стриж!

– Я, товарищ комбриг!

– Иди сюда! – потребовал командир.

Старлей приблизился.

– Вот смотри, взводный! Ты знаешь, что это за «явление Христа народу номер два» стоит сейчас передо мной в форме сержанта?

– Никак нет, товарищ полковник, – спокойно ответил старлей и этим сразу же понравился Сашке.

«…А спинку-то этот „старый“ перед комбригом не гнет! – подумал тогда Бандера, совершенно беззастенчиво разглядывая незнакомого офицера. – И не выпячивается, как попугай… Две планки за ранения, и две планки орденские – Боевое Красное Знамя, и „За службу Родине в ВС СССР“!.. И всего-то старлей!.. Какой интересный малый! Крепкий, хоть и не „тяжеловес“, но килошников 80 в нем есть… Руки странные! То, что кулаками работать умеет – к гадалке не ходить! На костяшках уже просто грубые мозоли, как у меня на пятках! Но не боксер – запястья какие-то странные, очень толстые, мощные, накачанные… Но и не борец… Странный какой-то, взгляд такой оценивающий, словно прицеливается!.. И меня уже, небось, всего срисовал…»

– Ну, тогда, взводный, познакомьтесь… Только сначала я с этим сержантом сам поздороваюсь…

И больше не говоря ни слова, даже как-то очень неожиданно, Чижик сграбастал Сашку в свои объятия и стал тискать его мощные плечи:

– Бандера! Сержантище ты мой дорогой! А я уж думал, что ты не выживешь – был такой грех!.. Да ты бы и сам так подумал, если бы себя увидел! – Полковник отстранился от Сашки на вытянутые руки и осмотрел еще раз с головы до пят оценивающим взглядом. – Как же ты после всего оклематься-то сумел, а?

– Папа с мамой помогли… – ответил Сашка, улыбаясь.

– Это как?

– А здоровье мне хорошее при рождении подарили! Видать, «сооружали» меня не на пьяную голову!..

– Ах-х ты!.. Ну, лось! Лось! Какой же ты Бандера! Ты лось сохатый! Мастодонт! Ему все брюхо миной на фарш разворотили, а он через три месяца стоит тут передо мной и говорит, что готов к дальнейшему прохождению службы, мать твою!!!

– Готов, товарищ полковник! Так точно!

– Стриж! Вот, знакомься! Это тот сумасшедший сержант, который был «замком» твоего теперь уже взвода! В «личную команду Лиса» входил! А какого он своего первого «языка» взял, и как!!! Это ж вообще просто песня какая-то! Уникальный человечище!

Офицер приблизился к Сашке и протянул свою крепкую, сухую ладонь:

– Старший лейтенант Кудинов, позывной – Стриж. Командир отдельного разведвзвода… Слышал я о тебе, сержант Черный. Еще от старшего прапорщика Витушкина. Да и в роте, и в батальоне о тебе много говорили… Тебе даже новый позывной придумали… – И тут старлей улыбнулся. – «Пещерный человек», говорят…

– Приеду в бригаду, рога поотшибаю! – проворчал Сашка. – Мне Бандера больше нравится! Да и привык уже…

И тут в их разговор опять вклинился Чижик:

– Потом познакомитесь! Ну-ка, марш в «вертушку»! В бригаду вылетать пора, чтобы здесь на ночь не остаться!..

…И уже во время полета Чижик, перекрикивая шум винтов, спросил у Сашки:

– Сержант! Как там наша «лейтенантша» Оксана? Вроде бы уже должна была родить?!

Сашка расплылся в сентиментальной улыбке:

– Сын у нас, товарищ полковник! Сан Саныч! В конце июня родился! Огромный такой, крепкий! Даже плачет когда, и то уже басом!

– А-а-а-ха-ха-ха-ха!!! Басом?!! Ха-а-ха-ха-ха-ха!!! – Комбриг радовался так, словно это у него сын родился. – Стриж!!! Старлей!!! Слышишь?!! У этого обормота сержанта еще и сын родился!!! А он знаешь кто?!! Он «сын бригады»!!! Мы же их прямо в штабе и расписали полгода назад!!!

Старлей только улыбнулся и ничего не ответил.

– Слушай, Бандера! – не унимался Чижик. – А откуда ты знаешь, что я полковник? Ты же только что вернулся, в Кабуле всего-то пару-тройку часов, а я пока еще в подполковничьих погонах хожу?!!

– Я же разведчик, товарищ полковник! – ответил Сашка. – И вы сами говорили, что неплохой!..

– Вот же засранец!!! – Комбриг обернулся к старшему лейтенанту. – Пару часов в Кабуле, а уже успел узнать, что я в штабе, найти бригадную «вертушку» во всем этом аэродромном месиве, и даже узнать, что меня повысили в звании! Вот где настоящая школа!.. Да-а!!! Витушкин свой черствый хлеб прапорщика не зря жевал! «Школа Лиса» – это настоящая марка! Знак качества разведчика!..

– Куда думаете определять сержанта, товарищ полковник? – задал законный вопрос Стриж. – На какую должность?

– Ну, у тебя-то, я знаю, «полный комплект» во взводе!

– Так точно! Только от такого сержанта я бы не отказался!

– От такого сержанта-орденоносца, Сергей, никто в бригаде не откажется! – констатировал факт полковник. – Ты сейчас решай! Прямо здесь! Иначе, когда в бригаде будем, его все ротные на куски рвать будут, чтобы к себе заманить! Помяни мое слово! Так что?!!

– Бандера! – Стриж потянул Сашку за рукав «парадки». – Ко мне во взвод пойдешь?

Сашка посмотрел на старлея, как на полоумного:

– Так я только туда и пойду! Я во взвод возвращался! В группу по захвату «языков»! А иначе мне здесь не хер делать! Не на кухню же идти, вечным дежурным!!!