– Бандера! – раздался вдруг откуда-то издалека знакомый голос. – Сержант! Ко мне!
Сашка обернулся и увидел сначала знакомый вертолет со знакомым бортовым номером, а потом и самого комбрига, шедшего к нему широкими быстрыми шагами.
«…Он-то как здесь оказался?!.»
Бандера, переваливаясь с ноги на ногу, словно беременная утка, подковылял к полковнику Чижику и взял под козырек, хотя свою кепи он потерял еще где-то там, на перевале:
– Товарищ полковник!..
– Отставить, сержант! – Вот уже и Чижик смотрел странным взглядом на Сашку. – Не надо, Саша!.. Я уже все знаю… Пойди-ка ты это… Умойся, Бандера! Иди, умойся!
– Да что вы все! Сговорились, что ли?!! – рявкнул Сашка в сердцах и развернулся к блокпосту. – Или с ума все сбрендили в одночасье!!!
Он говорил громко, потому что почти не слышал своего голоса – в ушах все еще стоял грохот боя, – но командир бригады попросту «не услышал» слов своего сержанта… Сашка, как танк, вломился на блокпост, и перед ним все расступались, все, поголовно…
– Где вода, «салабон»? Где мне умыться? – спросил он довольно грубо какого-то худощавого паренька с острым кадыком и погонами лейтенанта…
– Там… – только и ответил офицер и показал на какое-то сооружение, которое скорее всего было офицерским блоком.
Бандера прошел в блок сквозь дверь, не открывая ее… Он просто прошел, а дверь за его спиной рассыпалась на дрова, в щепы, годные только для растопки «печки-буржуйки» и еще, может быть, для того, чтобы поковыряться в зубах после банки тушенки…
Здесь был обычный, «колхозный», рукомойник и зеркало… Прямоугольник, 50 на 30 сантиметров, старого, поцарапанного зеркала, которое пережило на этом блокпосту, наверное, не одного «нового» хозяина…
Сашка взглянул в этот прямоугольник и отпрянул назад…
– Еп-п-т-вою мать!!!
Все его лицо, шея, плечи, «лифчик», сшитый из подсумков… Все было залито успевшей засохнуть и приобрести бурый цвет кровью… Вперемешку с какими-то серовато-оранжевыми соплями и мелкими острыми костяными осколками…
– Еп-п-т-вою мать, Саня!!! – проговорил Бандера еще раз и стал яростно умывать лицо.
Он все поливал и поливал свое лицо водой, да только оно почему-то не отмывалось… Тогда сержант расстегнул «лифчик» и хотел уже было сбросить его с себя, а потом и куртку, но… Заметил в одном из его клапанов…
Он взял свою неожиданную находку на ладонь и долго ее рассматривал, застыв при этом, как изваяние… А через несколько минут сумел выдавить из себя только:
– Стриж… Что же это?.. Как же это ты так, капитан?..
На большой Сашкиной ладони, с длинным красным хвостиком нерва, так похожий на большого головастика, лежал… Глаз… Карий глаз капитана Кудинова… Страшная находка…
Бандера сжал его в кулаке и, словно законченный пьяница, успевший вылакать из горла литр спиртяги, пошатываясь, вышел на свежий воздух. Он еще успел заметить полковника Чижика, стоявшего в трех метрах от офицерского блокпоста, он увидел и своего ротного, который тоже уже успел сюда добраться… А потом словно кто-то саданул его мощнейшим апперкотом, да не в челюсть, а чуток пониже солнечного сплетения! И Сашка согнулся пополам…
Его рвало долго и мучительно-больно… Переполосованные операциями кишечник и желудок не выдержали такой нервной встряски и стали выворачивать своего хозяина наизнанку…
А потом, когда он сам и его организм устали от этой иезуитской экзекуции, когда из Сашки уже пошла желчь, он просто плюхнулся задом прямо в пыль, оперся своей могучей спиной о бетонные блоки и…
– А-а-а-а-а-а!!! В-а-а-а-а-у-а-у-а-а-х-ха-ха!!! А!!! А-а-а!!! Х-ха-ха-ха!!!
Он даже не плакал в голос и взахлеб… Он выл!!! Выл, как большой раненый зверь, готовый растерзать на куски, на тряпочки, «в цуры» любого, кто хоть как-то был повинен в его горе…
Его такие горькие слезы сейчас были очень страшны!.. И никто, даже полковник Чижик, не решались подойти к нему ближе, чем на три метра, потому что Бандера сейчас был в таком состоянии, что ожидать от него можно было чего угодно!.. Потому что они его знали!..
Но нашелся один камикадзе, который видел Сашку впервые…
– Что ж ты по дороге-то не поехал, сержант, а поперся по минным полям напрямую? Счастье, что ни на одну мину не наскочил! А то получилась бы из твоей БМД «Братская Могила Десанта»…
Рядом с Сашкой присел тот, похожий на цыпленка, молоденький лейтенантик с острым кадыком, в еще такой новенькой, непотертой, не пропыленной и не пропотевшей и даже не успевшей выцвести под афганским солнцем добела «афганке» цвета «хаки»…
– Т-ты-ы, для-а-а!!! Чмо «зеленое»!!! Ты кто такой?!!
Бандера схватил лейтенантика своей огромной пятерней за шею, притянул его к себе, заставив встать на колени, и сжал пальцы:
– Ты кто такой, я спросил!!! – проревел Сашка, как раненый буйвол, прямо в лицо лейтенанта. – Сопля зеленая!!!
– Лейтенант Яшин, командир блокпоста… – прохрипел полузадушенный офицер.
Но!.. Странное дело!.. Бандера смотрел ему прямо в глаза и не видел в них ни тени страха!.. Лейтенант задыхался, чувствовал силу Сашкиной руки, понимал, что ему могут запросто, прямо сейчас, сломать шею, и не боялся!..
– Я тебе тоже задал вопрос, товарищ гвардии сержант… – прохрипел посиневшими уже губами лейтенантик. – На хрена ты на минные поля поперся, чудило? Жить надоело?
И Сашка его отпустил… Просто разжал пальцы…
И словно воздух выпустили из этого большого человека, словно у воздушного шарика… развязалась ниточка, и весь воздух со свистом ушел куда-то в атмосферу…
Сашка опустил голову и тихо проговорил:
– Я братишек вез… Думал, чем быстрее… Может, кого еще спасти удастся… Такие дела, лейтенант Яшин…
– Друга потерял? – спросил участливо летеха, потирая свою бордовую, после Сашкиной пятерни, шею.
– Семь… Семь друзей!.. И командир… Я его глаз только что у себя за «лифчиком» нашел…
Лейтенант встал с колен и сел на корточки рядом с Бандерой, так же, как и он, опершись спиной о бетонный блок, и неожиданно обнял его мощные плечи:
– Не грусти, сержант… Так бывает на войне… Судьба… А ты!.. Ты для них всех сделал все, что мог! И, мне кажется, что не мог, тоже сделал!..
Совершенно обалдевший Сашка посмотрел на этого «кузнечика» так, словно перед ним был какой-то пророк, а потом на обалдевшего, как и он сам, полковника Чижика:
– Ты сколько в Афгане, лейтенант? – спросил Сашка.
– Уже целый месяц!
– Ясно!
Что стало ясно Сашке в ту секунду, остальные поняли через несколько минут…
– Товарищ полковник! – Бандера наконец-то сумел взять себя в руки. – Стриж выбыл…
– Знаю, сержант… Знаю… Жаль Кудинова – отличный парень был!.. И офицер, каких поискать!..
– Во взвод нужен новый взводный… Возьмите этого лейта!..
– Да он же сопля совсем! «Зеленая» сопля! Ты сам его так только что назвал, Бандера! – удивился полковник. – Да и не наш он, не «вэдэвэшник», а обычная пехота!
– Он не сопля!!! Клоп еще меньше был!!! А этот… Думает правильно и ни хрена не боится! – с жаром заговорил Бандера. – А остальному я его научу! Сам научу! Как Лис меня учил!
– Тебе на дембель через неделю, Саша…
– Я останусь, товарищ полковник! На месяц, на полтора! Ведь я же могу уехать и в июне! А я из этого цыпленка вам такого взводного сделаю, что вы меня потом век помнить будете! Обещаю!
– Но я же не имею права тебя задерживать, сержант! Ты уже практически гражданский человек!
– А вы мне выговор объявите! Или какое-то взыскание! Арест на гарнизонной «губе»!.. Тогда все по закону будет!.. Мне надо остаться, товарищ полковник! За пацанов посчитаться! За Стрижа!..
– Ладно… Успокойся, сержант!.. Подумаем. – И полковник обратился к «кузнечику»: – Ну что, лейтенант?.. Есть желание послужить в моей бригаде командиром отдельного разведвзвода? Твой перевод ко мне я могу устроить за один день.
Лейтенант потер ладошкой жиденькую, юношескую, щетину на щеке и поднял глаза на комбрига:
