Колумб 12 октября 1492 г.{29}[47] Конец соленому воздуху, конец Пустому морю, играющему скорлупкой. Конец пустой черте горизонта, Из-за которой выкарабкивалась луна. Вот уже в воздухе — большие птицы, И в перьях блещет небывалая синева. Исполинские белые распростерли лебеди Крылья, звучащие слаще арф. Новые звезды выводят хороводы, Немые, как рыбы в морях небес. Изможденные моряки заснули, одурманены Ветром, в котором жаркий жасмин. Генуэзец стоит у самого бугшприта [48]И мечтает в ночь, а внизу, у ног, — Прозрачные лепестки сквозь зеленую влагу И белые орхидеи глубоко на дне. Вечерние облака в золотом небе Играют ширью безоблачных городов. [49]В них, как сон о закатном притине солнца, Мексиканские храмы, золото их крыш. Облака, играючи, тают в море, Но в воде дрожит последний огонек — Малой звездочкой, Еще нетронутый, зыблется Сальвадор. На Севере{30} Бурые паруса вздуваются на тросах. Карбасы бороздят серебристый залив. По бортам свисают сети, тяжелые От чешуйчатых тел и красных плавников. Они возвращаются к молу, за которым Сумеречный город в чадном дыму. Вечерние огни расплываются зыбкими Красными пятнами в темной воде. Плоскоморье каменною плитою Залегло на синем востоке. День Встал на колени испить от света И роняет в воду красный лист из венка. Золотое облако дрожит вдали — Это встает из глубин янтарный Лес, и в сумеречную дымку дня Широко распростирает желтые ветви. На ветвях прогнулись потонувшие моряки. Их волосы свисают в воду, как водоросли. Звезды, встав в зеленую ночь, Начинают свое морозное шествие. Зима{31} Зима врастяжку. По ровной глади Голубые снега. На дорогах стрелки На четыре стороны показывают друг другу Лиловое безмолвие горизонта. Четыре дороги, все — в пустоту, Скрестились. Кусты — как стынущие нищие. Красная рябина блестит печально, Как птичий глаз. Четыре дороги Застыли на миг пошептать ветвями, И вновь вперед, в четыре одиночества, На север и юг, на восток и запад, Где небо к земле придавило день. Земля из-под жатвы горбом, как короб С треснувшей плетенкой. Белою бородой Она щетинится, как солдат после боя, Сторож над мертвыми после жаркого дня. Снег бледнее и день короче. Солнце дышит с низких небес Дымом, которому навстречу только Лед горит, как красный огонь. Вечер{32} День потонул в червонном багрянце. Река бела небывалой гладью. Движется парус. У руля, как вырезанный, Лодочник высится над большой кормой. На всех островах в прозрачное небо Вскинулся красный осенний лес, И шелест веток из темных омутов Отзывается дрожью кифарных струн. Сумрак с востока разливался вширь, Как синее вино из опрокинутой чаши, А поодаль стояла, окутанная в черное, На высоких котурнах большая ночь. Осень{33} Осенний хор: из лесов выступают фавны, Рука за руку, неисчетный хоровод. Под гуденье вскрученных Бараньих рогов они пляшут пляс. Шерсть на ляжках, Белая и желтая, трясется от прыжков. Из крепкого темени торчат короткие Рога, в багряной виноградной листве. Топочут копыта, Тирсы бьют по выступам скал. На солнечных полянах звучат пеаны — Дыбом грудь, дыбом черная шерсть. Лесное зверье, кто в бег, кто вскачь, Распугано шумом на все четыре стороны. И только бабочки порхают над пляшущими, Опьяняясь запахом хмельных цветов. По полю, по лугу, к ручью, вдоль берега, Поросшего камышами. Камыш — враспах, И они копытами — прямо в воду, Отскребая от шкур чащобную грязь. Тростниковыми дудками отзываются дриады С деревьев, сплетшихся вокруг лугов. Фавны смотрят вверх. По их бурым спинам Каплями, как масло, стекает вода. Они лезут вверх, вздуваясь от похоти, И взвывая от страсти, ползут по сучьям. Эльфы разлетаются прочь — туда, Где тишь еще дремлет в золотистых всхолмьях. вернуться 12 октября 1492 — Официальная дата открытия Америки. В этот день Христофор Колумб на трех каравеллах ("Санта-Мария", «Пинта» и "Нинья") достиг острова Сан-Сальвадор в Багамском архипелаге. вернуться Бугшприт — горизонтальный или наклонный брус, выставленный вперед с носа парусного судна; служит для вынесения вперед носовых парусов, для улучшения маневренных качеств судна. вернуться Вечерние облака в золотом небе / Играют ширью безоблачных городов. — Колумб у Гейма видит не Америку, а лишь ее отражение в ночном небе ("Im Nachtgewölke spiegeln grosse Städte") — такой образ напрямую отсылает к стихотворению Ш. Бодлера «Путешествие». Отсюда уподобление Колумбова корабля кораблю мертвецов, и определенная созвучность «Колумба» стихотворению "Летучий Голландец". В этом стихотворении Гейма Колумб отождествляется со смертью, Америка же — с одной стороны — иллюзия, с другой — рай, который будет уничтожен, лишь только до его берегов доплывет знаменитый мореплаватель: в немецком оригинале на это указывает тревожное «noch» ("пока еще") в последней строчке стихотворения: "Dort schlummert noch in Frieden Salvador" ("Там дремет пока еще покойно Сальвадор"). |
