— Почти, миледи, — склонив голову, ответила Джоанна, бледнея от страшного известия.

— Так что же здесь правда? Или, вернее, что здесь неправда?

Джоанна вздохнула.

— Неправда то, что Блад — проходимец, пират, бандит и как там его еще называет высокородный сэр! Питер Блад — умный, честный, благородный человек, волею судьбы оказавшийся среди пиратов. Но дисциплина, которой подчинялись — благодаря ему — эти головорезы, сделала бы честь любой королевской эскадре. Да, Блад участвовал во флибустьерских операциях во славу Англии, но при этом прослыл даже среди врагов джентльменом и человеком чести. И пост губернатора Ямайки он честно заслужил и честно занимал до самого ареста. Я говорю сейчас не как любящая женщина, а как офицер его эскадры.

— ??? — герцогиня удивленно подняла брови: — Вы?!!

— Да. Не удивляйтесь. Я была капитаном одного из его кораблей, а Ксави, — Джоанна указала на подругу, — шкипером и судовым лекарем. Впрочем, это отдельная история…

Леди Мальборо уже с нескрываемым интересом смотрела на девушек — она всегда питала слабость к нетривиальным личностям.

— А что это за история с испанской галерой?

— Видите ли, миледи, — вступила в разговор Мари, — испанцы взяли в плен корабль, которым командовал мой жених и друг Блада Нэд Волверстон, и приговорили экипаж к галерам. Должны же мы были выручить Нэда?! В конце концов, у Эскуриала тоже рыльце в пуху: они англичан в плен берут, а нам — не плюнь рядом, да?! Мы, между прочим, им тоже можем ноту протеста… послать… — Ксави так разошлась, что в своем «святом гневе» не замечала бурной жестикуляции Джоанны, поэтому той пришлось остановить подругу коротким, незаметным для окружающих, но сильным тычком.

Герцогиня задумалась и с досадой покачала головой:

— Нет, тут ничем не поможешь. Испанцы захватили в плен пиратский экипаж, который находится вне закона и, следовательно, не является английским. А ваше нападение на галеру, даже с самыми благородными намерениями, расценивается как конфликт официальных лиц Англии и Испании, спровоцированный Англией. Бладу грозит смертная казнь. Все, что я могу сделать для вас, — это просить Ее Величество помиловать хотя бы вас двоих. Впрочем…

Тут дверь открылась, и на пороге возник камердинер:

— К ее милости леди Мальборо посол московский!

Ксави и Джоанна удивленно переглянулись. Герцогиня поморщилась.

— Я же сказала, что занята! Посол московский будет принят позже.

— Миледи, он требует аудиенции!

— Требует?! — надменно вскинула бровь герцогиня. — Вот как? Передайте, что герцогиня Мальборо приносит свои извинения и выражает сожаление, что государственные обязанности не позволяют ей принять российское посольство немедленно.

Камердинер нерешительно топтался у порога.

— В чем дело? — резко спросила леди Мальборо. — Вам что-нибудь неясно?

Камердинер поклонился и вышел.

Герцогиня некоторое время раздраженно глядела на закрывшиеся двери, затем повернулась к подругам, с любопытством наблюдавшим за этой сценой:

— Азиаты! — с жестом сожаления бросила леди Мальборо. — Ну, что ж… Вернемся к нашим баранам…

— Это к нам, надо полагать, — шепнула Ксави.

Продолжить она не успела. За дверью послышался невнятный шум, что-то загремело, двери распахнулись, лакей, пытавшийся закрыть проём своей тщедушной грудью, отлетел в сторону, и в зал ворвался мужчина лет сорока, одетый по немецкой моде. Брови на красивом стареющем лице грозно хмурились, щеки пылали. Молодой человек с простовато-хитрым лицом славянина и совершенноперепуганный господин в зеленом камзоле торопились следом, причем последний бежал вприпрыжку, явно не успевая за широким шагом своих спутников.

— Сударыня! Правильно ли я вас понял?! — вскинув голову, резко заговорил по-русски глава необычной процессии. — Вы вновь отказываете нам в аудиенции? Пятый раз за месяц!

— О чем идет речь? — бесстрастно вопросила герцогиня, обращаясь в пространство где-то за спинами странной группы.

Вперед выступил тот самый перепуганный человечек в зеленом:

— Господин Голоувин говорит… э-э-э, что он имел… э-э-э… удовольствие пять раз… э-э-э… просить аудиенции у вашей милости.

— Ничего себе удовольствие! — не сдержавшись, фыркнула Мари в ухо Джоанне.

Герцогиня, обладавшая острым слухом, покосилась на смешливую нарушительницу тишины и вновь величественно повернулась к гостям.

— Как вы нетерпеливы! Аудиенции при британском дворе расписаны заранее. Вас примут в назначенное время. А сейчас прошу прощения: дела, знаете ли, господин посол! — она ослепительно улыбнулась Головину.

Посол, опешив, смотрел на герцогиню.

— Это ни в какие ворота не лезет!!! — вдруг взорвался он. — Мне уже осто… ло здесь мытариться на эти… ские шиши! Да будь моя воля, разнес бы я этот ваш дворец к….. й матери вместе со всем вашим… ым этикетом! А что-де времени у вас нет, так это меня не…, в Бога душу, святых угодников……………………………….!!!

Эта тирада привела переводчика в состояние столбняка. Залп отгремел, а толмач еще несколько секунд открывал и вновь захлопывал рот, отчего стал сильно напоминать уклейку, с которой собрались сдирать чешую.

— Ну же, в чем дело, господин переводчик?! — нетерпеливо взглянула на него леди Мальборо.

— Миледи, — дрожащим голосом простонала зеленая уклейка, — господин посол имеет, по-видимому, какие-то претензии к дверям.

— К дверям?! Вы не пьяны? — герцогине, похоже, начинала изменять выдержка. — Если уж на то пошло, я ясно расслышала что-то про птиц. О чем речь, святые угодники?!

В этом месте миледи была вынуждена прерваться, ибо ее слух поразило нечто совершенно непристойное: сдавленный смех, переходящий в рыдающий хохот. Все — кто растерянно, кто удивленно — воззрились на двух внешне приличных девиц, которые, прислонясь друг к другу, пытались удержать смех, от этого только усиливающийся.

Когда изумление герцогини было готово перейти во всесокрушающий гнев, подруги, наконец, собрались с силами:

— Простите нас, ради Бога, миледи, но мы немного знаем русский, — все еще придушенным голосом выдавила Джоанна. — Поэтому идиоматическое выражение господина посла, имевшее несколько иной смысл…

— В общем, дверь тут была ни при чем, это уж точно! — перебила Ксави, пунцовая от сдерживаемого восторга. — Да и птицы сюда тоже не катят!..

Джоанна привычно ткнула ее локтем в бок. Поперхнувшись, Ксави замолкла.

— Так вы знаете русский? — заинтересовалась леди Мальборо. — Позвольте, но откуда? Может, вам и турецкий известен? — ее иронический взгляд прощупывал девушек.

Им сразу же расхотелось смеяться.

— С турецким у нас, к сожалению, трудности, — взялась выкручиваться Джоанна, — а вот в русском приходилось практиковаться. Мы с Мари некоторое время гостили в Речи Посполитой, в Кракове у моей кормилицы пани Каминской. Каминские — небогатые дворяне, но пан Кшиштоф — доблестный воин, и поэтому в слугах у них множество пленных из Московии. Вот и научились.

— Тогда объясните мне причину вашего веселья. Я тоже хочу посмеяться.

— Видите ли, миледи, — замялась Джоанна, — выражение господина Головина не имеет аналогов в английском языке. В первом приближении…

— Меня интересует точное значение его слов, — отрезала герцогиня. — И постарайтесь не отступать от смысла.

Джоанна покраснела и закашлялась.

— «… И с каждым кирпичом этого завода…», — с легким злорадством процитировала Ксави.

— Так вот, — Джоанна с немалым трудом взяла себя в руки. — Досточтимый сэр имеет в виду, что для надлежащей церемонии его приема, по его мнению, следовало бы увеличить ворота дворца. Однако при этом он утверждает, что еще не встречал ворот такого размера, который бы его устроил. Затем господин посол сообщает, что за время, проведенное в ожидании аудиенции, он успел завести около сотни полезных знакомств, однако его беспокоят понесенные им расходы казенных средств. Кроме того, господин посол так восхищен архитектурой вашего дворца, что порекомендовал бы воспроизвести некоторые его фрагменты в разных частях жилища очень близко знакомой ему дамы, имеющей детей, и ввел бы там этикет, принятый у вас. И, наконец, сэр Головин полагает, что дефицит вашего времени не тронул до глубины души ни его самого, ни вас, ни всех ваших и ее величества родных и близких, и смиренно взывает к милости господа Бога, девы Марии и всех святых. Уф-ф-ф!!!