— Слышу, — ответил Блад, — но это не «Святая Анна». Это, вероятно, либо «Британский Лев», либо, что хуже, «Глуар де Франс». Вот что, милорды. Соблаговолите лечь на дно, а мы выясним, что это за судно.

Адъютант с готовностью растянулся на дне шлюпки, но сэр Джон не последовал его примеру, а лишь пристальнее вгляделся в ночную мглу.

— Не надо прятаться, — через несколько минут сказал он. — Это «Британский Лев». Я узнаю его по фигуре льва под бушпритом.

— В таком случае, задача облегчается, — невозмутимо ответил Блад и, вытащив из-за пояса пистолет, обернулся к Ренару: — А ну-ка, Жак, запали факел! — и выстрелил в воздух.

Тотчас вспыхнул факел. На корабле услышали и увидели знак и, дождавшись, пока шлюпка подойдет к самому борту, бросили веревочный трап.

Сэр Джон, тепло распрощавшись с неожиданными спасителями, взялся было за выбленку, но, подумав, обернулся:

— И все-таки, сэр, прошу вас, представьтесь. Я хочу знать, кому обязаны своим спасением я… и Англия.

— Боюсь, милорд, что вряд ли это будет приятно вам и Англии, — горько усмехнулся Питер, — ибо я — капитан Блад!

И, подождав, пока гости поднимутся на борт «Британского Льва», двумя сильными взмахами весел он направил шлюпку туда, где виднелись на рейде мачты «Святой Анны».

Дверь лазарета приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Джоанны.

— Питер, ты идешь?

Блад рассеянно оглянулся.

— Куда?

— Ну как же! — глаза Джоанны округлились. — Мы же договаривались!.. Корабль будет стоять в Хиртсхальсе не меньше пяти часов. Можно хорошенько размять ноги.

— Сейчас не получится, — Блад кивнул на распростертого на кушетке матроса. Лоб того был покрыт испариной, страдальческие глаза с собачьей преданностью глядели на врача. — Среди бела дня напоролся на крюк, представь себе! — почти с возмущением сказал Питер.

— Так это что же, и Ксав не пойдет, что ли? — разочарованно протянула Джоанна.

— Дружка можешь взять, — махнул рукой Блад. — Справлюсь и без него.

— Мерси и на этом, — голова исчезла, дверь захлопнулась.

— Пошли! — Джоанна хлопнула по плечу Ксави. — Питер занят. Нэд на вахте. Давай хоть Жака возьмем в компанию. Если, конечно, и его не запрягли.

— Не думаю. Я его видела минут пять назад. И если травля анекдотов не называется сейчас работой, он совершенно свободен.

Подруги побежали на полубак. Первой выскочила Ксави, и тут же ее оживление улетучилось.

— Нет, Артур, ну ты видел?! — с возмущением воскликнула она. — Это что за напасть?!

Джоанна взглянула на картину, вызвавшую столь бурную реакцию подруги: Жак, стоя на коленях, усердно драил доски палубного настила.

— Жак, что с тобой? Ты, часом, не заболел? Твоя вахта закончилась еще черт-те когда! — участливо склонилась над товарищем Джоанна.

— Да вот, — Ренар обиженно махнул рукой в сторону фока. — И где он ее только отыскал?!

Девушки непонимающе оглянулись: у мачты с отсутствующим видом сидел Крошка, поглядывая то на волны, то на чаек. На груди, лапах и морде его алели кровавые пятна.

Подруги испуганно ахнули. Джоанна бросилась к собаке, но, едва дотронувшись до шерсти, облегченно рассмеялась:

— Это же краска!

— Конечно, краска. А вы что подумали? — Жак возмущенно взмахнул щеткой. — Мне кэп чуть голову не снес, когда увидел этот кошмар!

Только сейчас девушки заметили, что вся палуба заляпана красными пятнами.

— Этот паршивец, — Ренар возмущенно потряс кулаком перед носом пса, который в ответ вежливо взглянул на хозяина, — откопал где-то бочонок с суриком и, по-видимому, решил, что это барсук или какая другая дичь. Во всяком случае, он в пять минут перегрыз бочонку «горло», да еще буквально на глазах капитана. Нет бы сообразить, что находится сегодня на моем попечении! А как палубу драить, так его нет! Иди, убоище, работай!

Пес послушно встал, подошел к Ренару, укоризненно взглянул на хохочущих девушек и с умирающим видом заскреб когтями по палубе.

— Ладно, дружище, страдай, коли не устерег! — сочувственно похлопала Жака по спине Джоанна, и подруги направились к трапу.

— Жаль, конечно, что все заняты, но что делать?! Купим чего-нибудь вкусненького для утешения несчастных работяг, — Ксави беспечно размахивала на ходу руками и вдруг резко остановилась:

— Вот гад! Опять он тут!

— Ты о ком? — Джоанна оглянулась.

— Да Рябой! Вон, у трапа стоит.

— Так он сегодня на вахте, ты что, не знала? — Джоанна потянула Мари за рукав. — Неприятный тип, конечно, но ничего не поделаешь. Пойдем.

— Ей-богу, у этой рожи такое выражение, будто он только что подложил часовую мину под корабельный гальюн! А перед кэпом прямо мелким бисером рассыпается! Тьфу, противно!

— Тише, он, кажется, слышит. Видишь, как вытаращился. Умерь эмоции. Хотя, вообще-то, ты права: позавчера, когда я зашла в капитанскую каюту, он вертелся у стола. Заявил, будто хочет передать сэру Дарли что-то важное, но что — так и не сказал.

Спустившись по трапу на берег, девушки еще раз оглянулись на рябого вахтенного. Встретившись с ними взглядом, Рябой поспешно отвел глаза.

Два щеголевато одетых молодых человека со шпагами на перевязях шагали по узкой улочке Хиртсхальса, с любопытством поглядывая по сторонам.

— Живописный городишко, — со знанием дела резюмировал тот, что повыше, в котором внимательный читатель без труда узнал бы Ксави.

— Причем гораздо чище, чем Лондон, обрати внимание, — подтвердила Джоанна.

— Между прочим, Джо, тебе не кажется, что туземцы поглядывают на нас… как бы это выразиться… без излишнего радушия?

— Хочешь сказать, они глядят на нас, как лаборант на холерный вибрион? — рассмеялась та.

— Ну, положим, ты преувеличиваешь. А вот вирус гриппа — это значительно ближе.

— Может, им не по душе фасон твоего жюстокора? — продолжала веселиться Джоанна.

— Па-апрошу мой камзол оставить в покое! — заносчиво вздернула бровь Ксави, любовно проведя ладонью по расшитому рукаву. — Он заслуживает уважения хотя бы тем, что сшит на деньги герцогини Мальборо! Ух, ты! — вдруг резко переменила она тон и с вожделением воззрилась на другую сторону улицы. — Какие кружева!!! Давай спросим, сколько стоит!

— На каком же языке ты собралась спрашивать? — поинтересовалась Джоанна, сворачивая тем не менее к лавке.

— Попробуем на английском, а не выйдет — так я несколько шведских слов знаю: «кольме марке»[57], например.

— Это финский, полиглотка! — фыркнула Джоанна.

Ценою жестокого насилия над собственными языками и умственными способностями галантерейщика подругам удалось все же стать обладательницами великолепных кружевных воротников. Но, отойдя от заведения несколько шагов, Джоанна сняла шляпу и, обмахиваясь ею, как веером, заявила:

— Всё! Больше я тут ничего не покупаю. Только под страхом смертной казни! И то подумаю.

— А в чем дело? — наивно поинтересовалась Ксави, удовлетворенно разглядывая приобретение. — Чем тебе не понравилась наша беседа? По-моему, хозяин лавки прекрасно нас понял.

— Ага, и, видимо, поэтому он сейчас с таким интересом глядит нам вслед, — кивнула назад Джоанна. — Кажется, он решил, что с помощью этих воротников мы собираемся взорвать Кронборг[58].

Ксави оглянулась на покинутую ими лавку. Лицо галантерейщика, выражавшее отчетливую неприязнь, еще секунду маячило в окне, после чего ставни резко захлопнулись.

Мари пожала плечами и задумчиво произнесла:

— Может у него желудок схватило, а тут мы… Кстати, о желудке, — оживилась она. — Как ты смотришь на то, чтобы поискать у аборигенов пару цыплят или хотя бы кусочек окорока?