Так скоро? — удивилась Эмми. Она выглядела раздосадованной.

Мне позвонил знакомый охотник, — надо заметить, у отца их было больше сотни, — и попросил проверить одно место на наличие суккуба.

При слове «суккуб» у брата загорелись глаза. Он обожал охоту на этих демониц, ведь она обещала тесный контакт с красивыми девушками.

Когда выезжаем? — нетерпеливо спросил он. По всем признакам Дима был готов отправиться в путь хоть сейчас.

Завтра, — прожевав кусок омлета, ответил папа. — Ехать недалеко, и торопиться не имеет смысла. Тем более мой знакомый не уверен, что его подозрение верно.

Я бы хотела остаться, — неожиданно твердым голосом заявила Амаранта. Она была настроена довольно решительно, это было видно по нахмуренным бровям и строгому взгляду. Ее слова удивили всех, кроме меня.

Чего-то подобного я и опасался, предчувствуя: так просто нам этот город не покинуть.

Могу я узнать, почему? — осторожно поинтересовался отец. Как я уже отмечал, он с особым трепетом относился к Эмми (хоть в свое время и противился тому, чтобы мы были вместе) и старался всячески ей потакать, как если бы пытался загладить свою вину перед ней.

Этот город не совсем обычен. Я чувствую в нем некоторые странности и хотела бы выяснить все до конца, — пояснила Эмми.

Этим ты занималась по ночам? — предположил я, и она виновато улыбнулась в ответ, подтвердив мою догадку.

Что же в нем необычного? — искренне изумился отец, который понятия не имел, что мы трое всерьез считаем это место странным. Лично ему оно казалось совершенно обыденным.

Как бы мне хотелось это понять! Мне нужно еще немного времени. — Эмми умоляюще посмотрела отцу в глаза.

Я видел: эта крепость в самое ближайшее время будет взята без штурма, так что решил вмешаться и, давая понять, что спор в этом вопросе неуместен, с самым суровым видом заявил:

— Я останусь с Амарантой.

— Я тоже, — неожиданно в тон мне добавил Димка. Я изумленно посмотрел на брата. Непонятно, с чего вдруг он решил променять приключение (в его представлении работа охотника — один большой аттракцион) с участием суккуба на прозябание в провинциальном городке.

Вот, значит, как, — пробормотал отец. — Доказательства того, что в городе живет нечисть, у тебя есть? — спросил он, обращаясь к Эмми.

Пока нет, — делая ударение на слове «пока», пытаясь тем самым подчеркнуть, что они обязательно появятся, ответила Амаранта.

Отец задумчиво уставился в окно, и я воочию представлял, как он взвешивает все «за» и «против», просчитывая различные варианты в поисках приемлемого решения. Наконец, спустя минут пять, он снова повернулся к нам и вынес вердикт:

— Оставайтесь, раз вы так этого хотите. До областного центра, куда я еду, часа два пути, я в любой момент смогу вас вызвать.

Мы трое расслабленно улыбнулись, выслушав его решение. Эмми выглядела счастливой: ей выпала возможность продолжить свое расследование, я радовался тому, что буду находиться рядом с ней, а Дима почти всегда улыбался, даже когда другим хотелось плакать.

— Только у меня будет одно условие, — прервал нашу эйфорию отец. — Как только я позвоню и скажу, что вы мне нужны, вы тут же все бросите и отправитесь ко мне, как бы серьезны ни были ваши подозрения насчет происходящего в городе. В крайнем случае мы всегда сможем сюда вернуться. Договорились? — обратился он сразу ко всем, и мы согласно закивали головами.

На том и порешили. Мы втроем остались в городе, а папа уже на следующий день, погрузив чемодан в машину, покинул город. Сейчас я думаю, что, если бы отец остался тогда с нами, он бы успел вовремя распознать опасность и вмешаться, решив исход дела в нашу пользу. Но он, резонно считая нас уже достаточно взрослыми, не помышлял о том, что с нами может случиться что-то по-настоящему плохое. Заботу о брате он возложил на мои плечи, и, как ни стыдно в этом признаться, я не оправдал его доверия.

Ты думаешь, я не в себе? — набросилась на меня Эмми, как только мы вошли в номер. Отец уже должен был находиться на выезде из города, Дима решил пройтись, и мы в кои-то веки остались одни.

Не знаю, ты мне скажи, — я пожал плечами, чувствуя себя совершенно разбитым. Я не понимал, что происходит с Амарантой, и порядком устал, пытаясь добиться объяснений.

Ты должен мне верить, в этом городе что-то творится. Все мое вампирское «я» кричит об этом, — с жаром ответила Эмми.

У меня больше не было сил сдерживаться, и я вспылил. Все накопленное за последний месяц раздражение вырвалось наружу.

— Неужели это единственное, что тебя волнует? — осведомился я зло. — А тебе не кажется, что есть вещи и поважнее этого города вместе с его заторможенными жителями?

Например? — обескураженная таким напором, уточнила Амаранта.

Как насчет нас? — Я все сильнее заводился от звука собственного голоса. Ведь, по сути дела, мы еще ни разу серьезно не ссорились. Мелкие распри не шли в счет. — Наши отношения недостаточно важны для тебя?

А разве с нашими отношениями что-то не так? — невинно поинтересовалась девушка. Именно это напускное неведение взбесило больше всего.

Выходит, по-твоему, с нами все в порядке? — с издевкой в голосе обратился я к Эмми. — Тебя, значит, нисколько не напрягает, что мы ведем себя по отношению друг к другу как чужие люди?

Это не так, — перебила она со всей страстностью.

Чтобы доказать свою правоту, я несколькими широкими шагами сократил расстояние между нами и притянул Амаранту к себе, прижав ее к груди. Девушка мгно-венно напряглась. Ее мышцы превратились в камень. Кажется, она даже перестала дышать. Взгляд Эмми был устремлен куда-то в район моего солнечного сплетения, а руки сжались в кулаки. Естественно, такое поведение воспринималось как отказ. Не желая заставлять Ама-ранту делать то, чего она не хочет, я отпустил ее, сделал шаг назад и уже более спокойно спросил:

— А как ты это назовешь? — Злость медленно покидала меня, уступая место разочарованию.

Эмми подняла взгляд и слабо улыбнулась.

— Я люблю тебя, — искренне прошептала она.

Это мы уже проходили. Возможно, так и есть, но моя близость тебе неприятна, я же вижу. — Усилием воли я подавил рвущийся наружу стон. Эмми ни к чему знать, насколько больно она мне только что сделала. — Может, у вампиров принято как-то по-другому, но у людей это важная часть отношений.

У вампиров тоже, — смущенно призналась Амаранта.

Получается, проблема во мне.

Нет! — горячо запротестовала девушка, но тут же сникла. — И да, — добавила она уже менее эмоционально.

Спасибо за откровенность, — пробормотал я, отворачиваясь.

Проведя рукой по волосам, я попытался привести мысли в порядок. Признание Эмми подкосило меня. Я не знал, как вести себя дальше. Да я вообще слабо понимал, что происходит!

Ты неправильно меня понял. — Амаранта остановилась за моей спиной, сохраняя дистанцию.

Объясни, — попросил я без особого энтузиазма.

Мне тяжело войти в прежний ритм жизни, — начала она сбивчивый рассказ. — Прошел всего месяц. Я достаточно долго ни в чем себе не отказывала, и теперь мне сложно так сразу перестроиться.

Понятно, что она говорила прежде всего о своем недавнем рационе питания.

— Я во всех людях вижу потенциальную жертву, — между тем продолжала Эмми, — от этого нельзя избавиться за такой короткий срок. Даже ты воспринимаешься моим организмом в первую очередь как еда. Это инстинкт, я ничего не могу с ним поделать, — виновато попыталась она оправдать свое видение людей вообще и меня в частности.

Немного опешив от такого заявления, я обернулся к девушке. Отчего-то не приходило в голову, что Эмми может думать обо мне как о некоем гастрономическом блюде. Это было неприятно, но вместе с тем многое в ее поведении становилось ясным.

Ты боишься убить меня? — спросил я, сам не веря тому, что задаю этот вопрос.

Не совсем, — она улыбнулась, снимая общее напряжение. — Я не настолько не контролирую себя. Уверена, что всегда смогу вовремя остановиться, но это не значит, что я не способна причинить тебе вред.