— Теперь я понимаю, почему Рауль тебя выбрал. Я отступила на шаг.

— Ты знаешь Рауля? — Я сгребла его за рубашку и толкнула в дверной проем ближайшей лавки — пекарни такого вида, будто ее выдернули сюда из тридцатых: с голыми лампочками под потолком и вчерашними буханками в пыльной витрине. В ту же секунду острие моего ножа-боло оказалось у него под горлом. — На Магистрата работаешь? И чего ты добиваешься? Думаешь, Раулю есть дело, кто там из его пеонов получит свинцовую пломбу? У него таких тысячи.

По крайней мере еще один, о ком я знаю. Глаза Аши, окрашенные моим ночным зрением в болезненную зелень, полезли на лоб в тревоге.

— Магулы! — шепнул он. И хлопанье крыльев, скрежет когтей по бетону подтвердили своевременность предупреждения. — Жасмин, не накликай на себя эту напасть.

— А тебя, ты думаешь, они пощадят?

— Я — аманха зейя.

— Что это значит?

— Они меня давным-давно высосали.

Наверное, мы с Ашей еще пару минут постояли в темном проеме, потом я сунула нож в ножны, и магулы отступили. Аша не пытался отбиваться, и я зачла это в его пользу — как и выражение давнего страдания налице. Но в основном дело сделал голос Рауля, прозвучавший у меня в ушах с криком: «ОСАДИ НАЗАД!» Да, виновата, признаю: грозила ножом не плохому, а хорошему. Но орать-то чего?

— Извини, — пробормотала я смущенно. — Никогда не поднимала нож на ни в чем не виновного.

Губы Аши опустились в печальной улыбке:

— Я не помню времени, когда был ни в чем не виновен. Но спасибо на добром слове.

Я протерла глаза, поглядела на крыши и поняла, что магулы не просто шевелятся. Они собираются.

— Эй, так это же дом Сохейля Анвари!

— Да.

— Я знала! Как только увидела ее лицо. Она его убьет при самозащите, да? Или он ее забьет до смерти? Так или иначе, мы можем что-нибудь сделать?

Аша ответил не сразу. Я заглянула ему в глаза. Он был… смущен.

— Ты говоришь о Зарсе и Сохейле? — спросил он, медленно выговаривая слова.

— Да.

— У них очень счастливый брак. Они крепко любят друг друга, и у них четверо чудесных детей. Никто из них и не подумает руку поднять на другого.

— Но я ее видела сегодня! Она была под покрывалом, но все равно синяк под глазом виден!

— А, вот оно что! — Аша тихо засмеялся. — Да, она сидела на полу, держала младшего на коленях и читала ему книжку. Перевернула страницу, а там была картинка, которой он испугался, отшатнулся и попал затылком ей в глаз. Она не хотела, чтобы подумали на Сохейля, и потому пришла под покрывалом.

— Аша, она несчастна. Я это чувствую.

— Да, что-то случилось, что переменило ее. Что-то неприятное, травмирующее. Магулы это учуяли. Я боюсь, как бы она на себя руки не наложила.

Я прислонилась к стеклу витрины и подумала: Опять мимо, Жас. Грейс — не «крот». Аша — не враг. А Сохейль не бил Зарсу. Чтобы промахнуться четвертый раз из четырех, решим, что это твое отмывание Метки демона тоже будет помогать во веки веков. И аминь.

— Почему так важна эта Зарса? — спросила я.

— Будущее, которое она выбирает, может переменить курс страны.

Только и всего?

— Хочешь, я с ней поговорю?

Он посмотрел на меня своими собачьими глазами:

— Я думаю, куда полезнее тебе было бы говорить с Вайлем.

— Ты где была?

Вайль не злился — он летал от счастья, и это было видно по блеску в глазах. По легкому подергиванию губы. Любой другой на его месте танцевал бы по всей комнате.

— Местность разведывала, — ответила я. — Мне неуютно, когда я не знаю, как сюда попадать и выбираться.

Врать было так противно, что я обещала себе: как только представится возможность, и вправду разведать вокруг.

— Нам надо поговорить. Он повел меня к дивану.

— А где все? — спросила я.

— Кассандра и Бергман в кухне, работают над задачей, которую я им дал. Коул пошел с группой Дэйва на разведку к отелю «Сраоша» на случай, если понадобится переводчик. Не волнуйся, можем говорить спокойно — Бергман обследовал весь дом.

— «Жучков» больше не было?

— Не было, — отмахнулся Вайль от моего вопроса и жестом предложил мне сесть. — У меня потрясающие новости.

— Правда?

Он закинул руку на спинку дивана и согнул ногу в колене, чтобы удобно сидеть лицом ко мне. Никогда не видела ею таким… ненапряженным, таким небрежным. И у меня мурашки побежали по коже.

— Зарса говорит, что мои сыновья здесь. В Тегеране!

— Она так и сказала? Но я думала, что тебе суждено с ними встретиться в Америке.

— Я тоже так думал. И она говорит, что они какое-то время в Америке жили. Но сейчас они здесь, и она мне сказала, что может меня к ним отвести!

— Когда?

— Как только я ее обращу.

Ощущение было, как будто мне разрубили грудь и обдали сердце ледяной водой.

— Она хочет… хочет стать вампиром?

— Да.

Кирилай у меня на руке загорелся. Но я и без него знала, что Вайль решительно шагает к катастрофе. И никто из нас, из тех, кому он дорог, не избежит осколков, когда эта бомба рванет.

— А сколько времени занимает такой процесс?

— Чем дольше, тем лучше. В идеале — год. Но при должных приготовлениях сможем управиться за неделю.

— Ты ее уже… ты уже брал у нее кровь?

— Пока нет.

— А!

Вдруг Вайль будто меня заметил.

— Ты не кажешься довольной. Я думал, ты за меня порадуешься.

— Ну, конечно же! Для тебя же главное — найти твоих мальчиков, и я именно этого для тебя хочу. Чтобы только никто при этом не пострадал.

— Я ее не обижу.

— До того, как ее убьешь, или после?

— Она сама об этом попросила! — загремел он.

Еще один верный признак, что Вайль уже сошел с рельсов. Он так редко повышает голос, что я сейчас подскочила на стуле. Не просто рассердившись, но и не давая себе труда это скрыть, я спросила:

— С каких это пор Ясновидица требует такой огромной платы за такую легкую службу?

Вайль вскочил на ноги:

— Ты не понимаешь! Эта встреча для меня значит все! Я тоже встала, жалея, что недостаточно высока и смотреть приходится снизу.

— Именно поэтому ты совершенно не в себе! Ты думаешь, если бы твои дети были в Иране, Кассандра бы тебе не сказала?

— Толку от твоей Кассандры! Ты посмотри на нее — она даже «крота» не в силах найти!

И гробовое молчание — мы оба одновременно сообразили, что она не могла не слышать. Вайль вышел из дома и так хлопнул дверью, что стеклянные филенки разбились в боковых панелях. На звон стекла появился в дверях Бергман.

— Я возьму веник, — сказал он, направляясь в кухню.

— Не трогай, — сказала я ему вслед. — Он сам разбил, так может, черт возьми, сам и прибрать.

И я пошла за Бергманом, думая: «Так все хорошо шло, что меня дипломатом надо было бы сделать. Потом дать назначение в какую-нибудь горячую точку, не знаю, в Иран какой-нибудь — и у меня, может быть, получится взорвать весь мир!»

— Я не буду за него извиняться, — сказала я, входя в комнату, где Кассандра вытирала слезы салфеткой. — То, что он о тебе сказал, — мерзость. — Я поймала ее взгляд. — Ты же знаешь, что от горя можно рехнуться?

Она кивнула, улыбнулась мне криво. Я села на табурет — он заскрипел, когда я на него опустилась. Я уж если изменила вес за последние недели, так в сторону уменьшения — всегда забываю обедать. Но этот скрип мне напомнил, что сегодня я осталась без утренней пробежки, и буду без нее все время, пока мы здесь. Как тут женщины, черт побери, форму держат?

Какое-то время я рассматривала собственные руки с переплетенными пальцами, будто они молили об ответе.

— Ты когда-нибудь Вайля таким видела? — спросил наконец Бергман.

Я покачала головой.

— Но я его всего год знаю. По вампирскому счету это как две секунды. — Кассандра с отсутствующим видом погладила «Энкиклиос», и я спросила ее: — Когда к Ясновидицам приходят с такой просьбой, как у Вайля, обычная плата какова?