У меня кружилась голова. Уже сама мысль о судебной тяжбе сделала меня совершенно больной. Поэтому я очень обрадовалась, получив приглашение от журнала «Нэшнл джиографик» для демонстрации моих новых снимков нуба. Первая встреча с этим журналом несколько лет тому назад разочаровала меня. Теперь все казалось забытым, показ слайдов имел успех. Но так как невозможно было оставить у них оригиналы, а только дубликаты, которые еще предстояло изготовить, то мы договорились о встрече осенью. Билл Гарретт, художественный директор, высказал пожелание работать совместно. С облегчением почувствовала я возрождение дружеского участия такого серьезного американского журнала.
Новые слайды произвели глубокое впечатление на моего американского издателя «Харпер энд Роу». Фрэнсис Линдлей, опытнейшая сотрудница издательства, поздравила меня и заверила еще до обсуждения деталей проекта, что будет отпечатано, по крайней мере, от десяти до пятнадцати тысяч экземпляров.
За день до отлета я смогла отдохнуть в великолепном доме, приблизительно в часе езды от Манхэттена. Мы получили приглашение от Фрэнка Барсалоны,[528] одного из самых успешных американских менеджеров в мире грамзаписи, награжденного огромным количеством «Золотых дисков», особенно за «Битлз». Его дом, насколько можно было видеть, окружал густой лес. Я была покорена. Здесь я познакомилась, наряду с другими деятелями культуры, с кинорежиссером Мартином Скорсезе,[529] в высшей степени примечательной личностью, с которым у нас сразу же установились теплые дружеские отношения. Здесь, как и везде, мои новые снимки вызвали изумление, и поездка закончилась веселым прощальным вечером.
Удар судьбы
В Мюнхене меня ждало неприятное известие: приятель, которому я доверила все накопления последних лет, внезапно потерял все свое состояние. Он утверждал, что пропали и мои деньги, хотя было четко оговорено: все, что я доверила ему, не будет пущено в оборот. Позже эти накопления должны были обеспечить мою старость. Пенсии у меня не было. Особенно обидно было то, что пропало много вкладов, пожертвованных моими друзьями на создание фильма о нуба. Эта мечта теперь окончательно рухнула, и я осталась с массой долгов. Как же выйти из положения, если не выпускать фильм?! Мне уже 73 года, и неизвестно, на сколько лет еще хватит моих сил.
Неужели до конца дней я приговорена тяжко работать, борясь за существование? В этом болезненном состоянии разбитости и слабости я была близка к тому, чтобы свести счеты с жизнью.
На сей раз потребовалось очень много времени, чтобы преодолеть кризис. Но я изменилась внутренне и теперь искала уединения и пыталась утолить боль работой. Меня беспокоили не только финансовые проблемы, которые значительно осложнили мою жизнь, но и наладки моих противников, направленные на то, чтобы охаять и мои новые работы, к примеру, успешные снимки нуба. После того как стало глупо меня и дальше называть расисткой или бездоказательно критиковать мои фильмы, называя их бесталанными, нашлись и другие поводы, чтобы нанести мне удары. Так известная американская журналистка и создательница фильмов Сьюзен Сонтаг[530] напечатала в «Нью-Йорк тайме» большую статью под названием «Очаровывающий фашизм», привлекшую к себе внимание и перепечатанную в Германии. Она утверждала, что мои снимки нуба доказывают, что я как была, так и осталась фашисткой. Дословно она писала:
Тщательное рассматривание фотографий в связи с довольно-таки многоречивым текстом Рифеншталь проясняет, что она в своем творчестве основывается непосредственно на национал-социализме. Нуба можно рассматривать как третью часть триптиха Лени Рифеншталь в иллюстративном представлении фашистского образа мыслей.
Этот «образ мыслей» Сьюзен Сонтаг находит уже в горных фильмах, которые я сделала с доктором Фанком, или в моем «Голубом свете». Она пишет, что там «сильно закутанные люди стремятся вверх, чтобы утвердить себя в чистоте стужи». Вот как просто. Тем самым она ставит клеймо «фашист» на спортсменов-горнолыжников. Впрочем, ни одного нового довода она не приводит, только старые, много раз пускавшиеся в ход. Тот же самый тезис выдвигал уже десятилетия назад Зигфрид Кракауэр[531] в своем фильме-катехизисе «От Калигари до Гитлера», оцененного некоторыми знатоками кино и его учениками.
Так же предвзято Сьюзен Сонтаг пишет о моих документальных фильмах. Она абсурдно утверждает, что партийный съезд в Нюрнберге в 1934 году был организован специально для моего фильма «Триумф воли»:
Событие инсценировано не само по себе, а для того, чтобы послужить декорацией фильма, который позже должен был воздействовать как строго документальный. В «Триумфе воли» действие не длиннее, чем протокол действительности, «действительность» же была создана, чтобы послужить картине.
Жаль, что Сьюзен не было со мной во время работы над этим фильмом.
Но американские журналисты, которые, в общем-то, очень ценили ее, в данном случае не согласились с ее доводами. Некоторые рассказали, что вероятной причиной этой абсурдной атаки было желание доставить кому-то удовольствие. И этот «кто-то» был одним из моих самых главных противников.
Другую грязную попытку оклеветать меня предпринял Гленн Б. Инфильд в книге «Лени Рифеншталь — падшая богиня кино». Типичный подзаголовок — «Интимная и шокирующая история Адольфа Гитлера и Лени Рифеншталь». Уже в своей книжонке «Ева и Адольф» он рассказал обо мне глупейшие истории и теперь продолжил это грязное занятие. Как видно уже из заглавия, он купался в скандальных легендах, за которые должен был благодарить поддельный «Дневник Евы Браун» Луиса Тренкера и байки различных бульварных газет. При этом он не гнушался пользоваться и сфальсифицированными письмами, и документами, хотя архивы, в которых он рылся, содержали подлинные документы. Но они не подходили под его концепцию. Сознательно замалчивая правду, он мешал ложь с истиной. Инфильд хотел скандала, но инсинуации были столь низкосортными и неправдоподобными, что им мало кто поверил.
Слава и позор
Как бы ни задевала меня публикация грязных измышлений, мои недруги не смогли воспрепятствовать моему «возвращению». В октябре 1975 года в крупных иностранных журналах появились фотографии нуба из Кау. Серия, напечатанная в «Штерн», стала сенсацией. Еще никогда ни один журнал не печатал 20 цветных страниц с более чем 50 фотографиями, посвященными одной теме. Я с трудом могла перенести это волнующее событие. «Санди тайме мэгэзин» выпустил через неделю аналогичную серию, опубликованную в двух номерах. И она тоже привлекла внимание. От художественных директоров клуба «Германия» я получила золотую медаль «За лучшее достижение в области фотографии в 1975 году». Даже во сне я не отважилась бы себе такое представить. Это была моя первая награда после окончания войны за все трудности экспедиций. «Штерн» тоже узнал об этой награде «За лучшее достижение», которую Рольф Гильхаузен мастерски представил в иллюстрированном журнале.
Между тем уже наступил октябрь, и нужно было ехать к моим издателям в Париж, Нью-Йорк и Лондон, чтобы обсудить детали совместной подготовки второй книги о нуба. До отъезда предстояло еще написать тексты и набросать макет расположения иллюстраций. К счастью, сотрудничество с Листом было идеальным, как и с типографией в Мондадори, которая, невзирая на большие расходы, была заинтересована только в качестве и выполняла все мои предложения по коррекции цвета.
Поначалу я приехала в Париж, где меня ждал месье Эрршер из издательства «Эдисьон дю Шене». Друг друга мы еще не знали. Спокойная манера ведения дел действовала благодатно, и мне показалось, что его больше интересовали творческие, чем финансовые проблемы. После того как еще и с переводчиком мы обсудили все вопросы, я показала мои снимки в «Пари матч» и «Фото». Оба издательства были заинтересованы в Кау-серии. Из-за лучшего качества печати я предпочла «Фото», хотя у этого журнала тираж был намного меньше, чем у «Пари матч». Я всегда делала выбор в пользу качества.
