Глава восемнадцатая
ВОЗДУШНАЯ ЯМА
О романе «Продавец воздуха» не принято много говорить — до того он прост и понятен.
Метеоролога Клименко послали выяснить, отчего ветры над Сибирью стали дуть в другую сторону. Клименко и его проводник — якут Никола — отправляются в путь. По дороге Никола сообщает собственную версию происходящего — это дышит великий бог Ай-Тойон. Сейчас наступило время вдоха, а потом бог выдохнет. Оттого место, куда направляются разведчики, называется Ноздря Ай-Тойона, и живым оттуда никто не вернулся. Ученый, естественно, проводнику не верит, но затем оба добираются до таинственного кратера, куда их и затягивает воздушный поток. Выясняется, что герои стали пленниками подземного города, которым заправляет англичанин Бэйли. Его цель всосать в подземные резервуары весь воздух планеты и поставить человечество на колени. Клименко ухитряется известить советское правительство о злодейских планах Бэйли, и могучая Красная армия, понеся незначительные потери, кладет конец преступной авантюре. Перед лицом неминуемого краха Бэйли глотает пилюлю концентрированного воздуха и кончает с собой.
Как и положено роману, параллельно развивается любовная линия: единственная женщина подземного города и дочь шведского ученого Энгельбректа, Элеонора, влюбляется в Клименко. Метеоролог раскрывает Элеоноре глаза на то, как Бэйли использует гений ее отца, и та, узнав, что отец пошел на это из опасения за жизнь дочери, кончает с собой.
Роман ненавязчиво оснащен просветительским багажом: приводятся сведения о строении атмосферы, холодильном оборудовании и этнографии.
Предлагается и культурная программа: звучит «Менуэт» Боккерини, цитируются — и к месту — некоторые литературные произведения: «Скупой рыцарь» Пушкина, «Фауст» Гёте… Да и начинается роман с литературной цитаты:
«„Окаянный край!“ — так писатель В. Г. Короленко назвал Туруханский край. Но название это вполне приложимо и к Якутии».
Впрочем, у Короленко такой цитаты отыскать пока не удалось…[269] Этнографические же подробности, скорее всего, взяты из книги польского ссыльного и писателя Вацлава Серошевского «Якуты»[270]. Из нее Беляев мог узнать, что демонов якуты называют «еры», а верховное божество Ай-Тойон (у Серошевского «Аи-Тоён»; на самом деле: Юрюнг Айыы Тойон — «Белый творец господин» — от глагола айыы «творить»).
Крещеные якуты отождествляли Ай-Тойона с Николаем-угодником, вследствие чего имя «Николай» стало у них одним из самых популярных. Так в романе появился якут Никола.
Стоит присмотреться и к космическим воззрениям якутов. Мир они делят на три части: верхний, средний (тот, где живем мы) и нижний — подземный. Средний и нижний миры одноярусные, зато верхний состоит из девяти небес. На самом верхнем обитают Ай-Тойон и иные светлые созидающие боги. Прочие небожители обитают на небесах пониже.
А теперь посмотрим на подземный город Бэйли: на самом верхнем этаже располагаются мистер Бэйли и руководство города, на нижних — все прочие (от охраны до рабочих). И чем ниже проживает горожанин, тем ниже его социальный статус. Всего же этажей восемь. А под ними располагаются пещеры с озерами сжиженных газов — кислорода и водорода.
Итого, ровно девять этажей — по числу якутских небес. И значит, подземный город Бэйли — это целый космос! Иной космос — антимир! А Бэйли — верховное божество зла.
Рассказывая об истинном творце могущественных машин подземного города, Беляев совершает краткий экскурс в жизнеописание его предка — Энгельбректа, вождя крупнейшего в шведской истории народного восстания 1434 года. Будучи поначалу искренним приверженцем Кальмарской унии — договора 1397 года об объединении Дании, Норвегии, Исландии и Швеции под датской короной, он, наконец, возмутился произволом датчан и восстал. Конец его был трагичен — отстраненный шведскими аристократами от руководства, он поднял новое восстание и 4 мая 1436 года пал жертвой подлого убийцы. Призвав на помощь память о славном предке, Клименко побуждает Элеонору, а затем и ее отца к сопротивлению всевластью мистера Бэйли. Элеонора погибает, Энгельбрект радостно встречает красноармейцев-освободителей.
Почему Беляев воспользовался этим малоизвестным сюжетом? А потому, что в его время имя и деяния вождя шведских повстанцев были достаточно популярны. И этой популярностью шведский герой был обязан одному из самых известных в начале XX века скандинавских писателей — Августу Стриндбергу, в 1901 году написавшему историческую драму «Энгельбрект», спустя несколько лет переведенную на русский.
По ходу пьесы Энгельбрект узнает, что какой-то немец (ставленник датчан) установил заставу на принадлежащей Энгельбректу дороге, схватил шестерых кузнецов — подданных Энгельбректа — и, когда те отказались платить, приказал привязать их к столбам…
Энгельбрект, все еще верящий в справедливость власти, заявляет:
«— Я сегодня же поеду к фохту с жалобой».
На что его друг, Эрик Пукэ, с иронией отвечает:
«— А они пообещают тебе воздух, которым ты дышишь»[271].
Вот то зерно, из которого вырос «Продавец воздуха»!
В пьесе дочь Энгельбректа звали Ингеборг, у Беляева — Элеонора, или (более интимно) Нора.
Здесь тоже легко усмотреть скандинавский литературный след: пьесу Ибсена «Нора».
Но через 10 лет — в 1939-м — имя «Элеонора» встретится еще в одном произведении Беляева: повести «Замок ведьм». Девушка и здесь остается дочерью гениального изобретателя, но на этот раз немца и злодея, а место действия — оккупированная Чехословакия.
В 1929 году — одновременно с «Продавцом воздуха» — выходит повесть «Золотая гора». Сюжет повести — зеркальное отражение романа: правое и левое поменялись местами. В алтайской глуши укрылся от людского взора гениальный ученый и раскалывает тайны атомного ядра. Появляется пришелец, и ученый допускает его до работы в лаборатории. У ученого есть ассистентка. Пришелец в нее влюбляется и становится перед моральным выбором: сохранить верность прежним убеждениям или, порвав с прошлым, остаться с любимой? Выбор сделан в пользу любви. И еще одно отличие: гениального ученого зовут Василий Николаевич Микулин, он русский и за большевиков. А пришельца зовут Клэйтон, и он американский шпион. Ассистентка — предмет любви — тоже русская. Вот только зовут ее Елена Лор.
А в 1928 году — за год до публикации «Продавца воздуха» — Беляев завершает роман «Воскресшие из мертвых» и переименовывает героиню — американка мисс Адамс из рассказа «Голова профессора Доуэля» (1925 года) превращается во француженку мадемуазель Лоран.
Такой способ записи называется анаграммой. Человек никак не хочет назвать какое-то слово или имя, но оно неотвязно присутствует в его сознании, вертится на языке… И человек, против своей воли, все время проговаривается…
Элеонора — Елена Лор — Лоран — Нора…
Когда Беляев писал свои романы, его женой была Маргарита… Но это имя мы встретим лишь в одном его произведении — «Властелин мира», когда «в опере… Фауст и Маргарита вместо дуэта „О, ночь любви“ запели вдруг под аккомпанемент оркестра „Ах, мейн либер Августин“…». И больше ни разу — даже когда персонажи поминают доктора Фауста…
Какое же время вставало перед взором Беляева при звуках имени Элеонора и ему подобных?
Вот Клименко и Элеонора Энгельбрект с балкона любуются ночным полярным небом:
«— Смотрите!
Я посмотрел на север. От горизонта поднимался бледный световой столб. Все выше, выше, до зенита. Из молочного столб превратился в бледно-голубой, потом в светло-зеленый. Верхушка столба начала розоветь, и вдруг от нее, как ветви от ствола дерева, потянулись во все стороны широкие отростки. А от горизонта поднималась завеса, переливающаяся необыкновенно нежными и прозрачными оттенками всех цветов радуги. Полярная ночь чаровала. На небе разыгрывалась безмолвная симфония красок. И цвета переливались, как звуки оркестра, то вдруг разгораясь в мощном аккорде, то нежно замирая в пианиссимо едва уловимых оттенков.
— Как прекрасен мир! — с некоторой грустью в голосе сказала Нора.
Я взял ее руку в меховой перчатке. <…> А небесный гимн северного сияния все разрастался, ширился, как могучий световой орган, холодный, беззвучный, прекрасный, чуждый всему, что волновало нас…»
