После месяца кровопролитных боев советским войскам удалось лишь подойти к основной линии оборонительных укреплений, но сил на ее штурм не осталось. В конце декабря 1939 года военные действия были приостановлены. Стала очевидной необходимость разработки нового плана операции. Кроме того, требовалось провести дополнительную мобилизацию, обучить пополнение. Итогом пересмотра боевой тактики стал успех советских войск, которым довольно быстро удалось прорвать оборону и к началу марта занять Выборг. Учитывая тяжелое положение на фронте, правительство Финляндии 7 марта согласилось на мирные переговоры, завершившиеся подписанием Московского мирного договора.

Из приведенных выше цифр видно, что потери Красной Армии были значительно выше финских. Иной была и судьба большинства советских военнопленных: по возвращении на родину их ожидала бесславная участь «предателей» и лагерная ссылка. Советские войска понесли серьезный урон в боевой технике. Так, военно-воздушные силы фронта потеряли 540 самолетов. При этом боевые потери составили менее половины, другая половина приходилась на аварии и катастрофы. Велики были потери и в танках. Государственной казне СССР война обошлась в более чем 7, 5 млрд руб., из которых свыше 1, 9 млрд руб. израсходовали на вооружение.

Очень серьезными были международные последствия кампании. Своими действиями СССР нарушил советско-финляндский мирный договор 1920 года и Договор о ненападении 1932 года. Он попрал также свою собственную конвенцию (договор Литвинова), подписанную среди прочих и Финляндией. Этот документ содержал положение, в соответствии с которым никакими соображениями политического, военного, экономического или какого-либо другого характера нельзя обосновать или оправдать угрозы, блокаду или нападение на другое государство — участника конвенции. В конце концов, действия сталинского руководства противоречили Конституции СССР 1936 года, допускавшей возможность объявления состояния войны Верховным Советом только в двух случаях: при вооруженном нападении на Советский Союз и при необходимости выполнения международных договорных обязательств по взаимному отражению возможной агрессии.

Лига Наций квалифицировала Советский Союз как агрессора и потребовала от него прекратить войну. Официальный ответ Москвы о том, что никакой войны СССР не ведет, привел к исключению страны из организации. Неудачная война с небольшой Финляндией способствовала формированию как в Англии и Франции, так и в Германии невысокого мнения о военных возможностях Страны Советов. Это мнение, с одной стороны, содействовало раскручиванию маховика уже начавшейся Второй мировой войны, а с другой — несколько затормозило формирование антигитлеровской коалиции.

«Сегодня в 4 часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города: Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий. Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между Германией и СССР заключен Договор о ненападении и советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей» — таким было первое в истории Великой Отечественной войны обращение правительства к советскому народу, сделанное по радио в 12 часов дня 22 июня 1941 года. И только через 12 дней, 3 июля, люди услышали слова: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь, друзья мои!». Так начиналась речь Сталина, призывавшего советский народ собрать все силы и направить их на разгром врага. Но это произошло только через 12 дней, когда огромные территории Советской страны уже контролировались вермахтом, а Красная Армия терпела тяжелейшие поражения и отступала.

Молчание советского вождя все эти дни стало причиной возникновения заблуждения, согласно которому Сталин в первые дни войны вообще не руководил обороной Советского Союза. Эта версия о «болезни» вождя и о его преступном бездействии после нападения немцев в последнее время получила широкое распространение. Именно она активно отстаивается в современной научной и художественной литературе. Как говорится, раз разоблачаем тирана, любое свидетельство его «преступной» деятельности только на пользу. Вновь сталкиваемся с ситуацией, когда, развенчивая одни мифы, творим другие. Выходит, что Сталин вообще куда-то исчез и появился только спустя 12 дней после начала войны с Германией. Что же происходило с советским вождем и какими были ею действия с 22 июня по 3 июля 1941 года?

Сегодня на основе рассекреченных документов можно утверждать, что Сталин никуда не исчезал и в первые дни войны продолжал работать. Об этом свидетельствует секретная тетрадь из его приемной в Кремле, в которую записывались имена всех посетителей и время их пребывания в кабинете вождя. Из нее видно, что на протяжении первых восьми дней войны Сталин принимал высших армейских чиновников, государственных и партийных деятелей. Все эти документы опубликованы в 6-м номере «Военно-исторического журнала» за 1994 год. Там же говорится и том, что «с первых часов боевых действий на советско-немецком фронте И. В. Сталин активно руководил государством, принимал участие в организации обороны страны».

Однако записи в этой тетради заканчиваются 28 июня, а затем снова возобновляются только 1 июля. Что же заставило вождя прекратить прием, и чем он вообще занимался в эти два дня? Ответ на этот вопрос предлагает военный историк, полковник в отставке Леонид Порицкий. Он сопоставляет распорядок работы Сталина с положением на фронте и считает, что ответ очевиден. Именно 28 июня советские войска под напором противника вынуждены были оставить Минск. Как утверждает исследователь, стало ясно, что если враг сохранит такие темпы продвижения вглубь страны, то уже через две недели он окажется в Москве. Вероятно, после сдачи врагу Минска нервы вождя не выдержали. К тому же связь с районами боевых действий была плохая, информация о положении на фронте поступала крайне противоречивая, не внушавшая доверия.

29 июня Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, чтобы на месте разобраться в ситуации и, как вспоминает Г. Жуков, «оба раза крайне резко реагировал на ту ситуацию, которая сложилась на западном стратегическом направлении». Связь по-прежнему фактически отсутствовала, войска оказались без централизованного командования. «Сталин был очень расстроен, — вспоминает А. Микоян. — Когда выходили из наркомата, он произнес такую фразу: «Ленин оставил нам великое наследство, мы — его приемники — все это…» Мы были поражены этим высказыванием Сталина. Выходит, что все бесповоротно мы утратили? Считали, что это он сказал в состоянии аффекта». О расстройстве Сталина говорит и историк Волкогонов Д.: «Кульминацией психологического шока Сталина была его реакция на известие о падение Минска. Сталин поехал к себе на дачу и почти весь день не появлялся в Кремле».

30 июня был сформирован Государственный Комитет Обороны. О процессе его формирования вспоминает Микоян: «На следующий день, около четырех часов, у меня в кабинете был Вознесенский. Вдруг звонят от Молотова и просят нас зайти к нему. Идем. У Молотова уже были Маленков, Ворошилов, Берия. Мы их застали за беседой. Речь шла о необходимости создания Государственного Комитета Обороны, которому необходимо отдать всю полноту власти в стране, передать ему функции Правительства, Верховного Совета и ЦК партии. Мы с Вознесенским с этим согласились. Договорились во главе ГКО поставить Сталина.