Хотя поражения Красной Армии в ходе февральско-мартовского контрнаступления немецкой группы армий «Юг» являлись результатом коллективных ошибок как Ставки, так и командования фронтов, ответственность за них возложили на командующего Воронежским фронтом генерала Голикова. Его сняли с должности, но, следуя какой-то странной логике, во главе фронта поставили Ватутина, допустившего аналогичные просчеты при руководстве Юго-Западным фронтом.

Эйфория плохо подготовленных наступлений, охватившая Красную Армию после Сталинградского триумфа не обошла стороной и Западный фронт. В период с 12 октября 1943 по 1 апреля 1944 года этот фронт под командованием генерала армии Соколовского провел 11 наступательных операций, ни одна из которых не была успешной. Только на активных участках военных действий фронт потерял убитыми 62 326 человек, ранеными — 219 419 человек. Все безвозвратные потери живой силы составили 281 745 человек. Если к этому добавить еще и потери на пассивных участках, то утраты составят 330 587 человек.

Дело дошло до того, что в штаб Западного фронта в 1943 году была направлена Чрезвычайная комиссия. В ее докладе по результатам проверки указывается на ряд крупных недочетов, среди которых и недостатки в работе артиллерии, и плохое взаимодействие родов войск, и ошибки в планировании и проведении операций. Так, в заключении комиссии говорится: «Зачастую артиллерия вела огонь по пустому месту, не выполняя заявок пехоты, теряла с ней взаимодействие, иногда вела огонь даже по своей пехоте. Пехота шла в атаку на неподавленную огневую систему противника, несла громадные потери и не продвигалась вперед». Отмечалось также неудовлетворительное состояние разведки и ряд других недостатков.

Общие выводы комиссии состояли в следующем: «Безуспешные действия Западного фронта объясняются не наличием сильного противника и непреодолимой обороны перед фронтом, а исключительно неудовлетворительным руководством со стороны командования фронтом. Западный фронт во всех отношениях имел преимущество перед противником».

Включенные в обзор военные операции 1942–1944 годов объединяет несколько обстоятельств. Все они приходятся на период коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны. Окончательный итог этого периода войны для Красной Армии, безусловно, положительный: перехватив стратегическую инициативу, советское командование нанесло поражение основным силам вермахта на Восточном фронте, практически предрешив исход войны. Вместе с тем по причине просчетов командования разных уровней цена коренного перелома оказалась чрезвычайно высокой.

В рассмотренных военных операциях проявились недооценка Ставкой ВГК, командованием фронтов и армий противостоящего им противника и неверный анализ условий театра военных действий. Как следствие — они не только не всегда достигали поставленной перед ними цели, но и «просмотрели» несколько мощных контрударов. Многие операции готовились поспешно, наступления нередко начинались без должного сосредоточения сил, а потому завершались провалом. Допускались просчеты в выборе направлений ударов, слабо работала разведка. Не всегда принимались должные меры для поддержания боеспособности войск, соединения часто действовали при большом некомплекте, испытывая недостаток боеприпасов, горючего, продовольствия. В ряде случаев неудовлетворительно работала система снабжения.

Все еще сказывался недостаток подготовленных командиров высшего ранга, возникший в результате репрессий накануне войны. Сыграло свою роль и несвоевременное принятие ответственных решений, обусловленное оглядками на Ставку и Верховного Главнокомандующего. Неслучайно трагедия защитников Киева 1941 года повторилась окружением 1943 года в районе Харькова. Ни командующему Воронежским фронтом Голикову, ни командующему 3-й танковой армии Рыбалко не хватило смелости отдать приказ покинуть обреченный город.

В советской историографии прочно укрепился миф об относительно быстром и безболезненном установлении советской власти в большинстве регионов Советского Союза. Исключение составляла разве что Средняя Азия с ее басмаческими бандами, о чем каждый из нас знал с раннего детства. Однако история преподносит нам все новые и новые открытия. Уже ни для кого не секрет, что в 1917–1920 годах «триумфальное шествие» советской власти в большинстве регионов бывшей Российской империи сопровождалось кровавым гражданским противостоянием с применением то «белого», то «красного», то «зеленого» террора. Одним из таких регионов был Северный Кавказ, где сепаратистские устремления непокорных горцев были пресечены только к осени 1925 года, после чего и стало возможным окончательное утверждение советской власти на Кавказе.

Известно, что конфликт горцев и российских властей зародился задолго до попыток коммунистов распространить здесь «светлое будущее». В XIX веке российская экспансия в этом регионе привела к кавказской войне, описанной не только в исторических трудах, но и в «Кавказском пленнике» и «Хаджи-Мурате» Л. Толстого. Развал Российской империи открыл перед народами Кавказа реальную возможность восстановить независимость, что, собственно, и было сделано. В ноябре 1917 года была провозглашена Горская республика, а в мае следующего года — Республика горцев Кавказа. В условиях разгоревшейся Гражданской войны ни одно из новых государственных формирований не смогло утвердиться. Провалом на начальном этапе закончились и попытки провозглашения Ставропольской, Терской, Кубано-Черноморской советских республик. Северо-Кавказская Советская Республика пала под ударами Деникина. Однако белогвардейцам также не удалось надолго сохранить свою власть на этих территориях.

В 1920–1921 годах в результате большевистской интервенции пали национальные правительства в Азербайджане, Армении и Грузии. Советскую власть устанавливали тогда не только в Закавказье, но и в горных районах Кавказа. Интересно, что советские историки, подводя итоги событий, исправно ругали «буржуазных националистов — агентов международного империализма: азербайджанских мусаватистов, армянских дашнаков, грузинских меньшевиков». Антисоветскому (да и, по большому счету, антироссийскому) движению горцев Северного Кавказа «повезло» меньше: об их борьбе практически не упоминалось.

Большевики пытались использовать политику «кнута и пряника»: после насильственной советизации, дабы успокоить горцев, Орджоникидзе пообещал им земли белоказаков. Тем не менее в сентябре 1920 года в Дагестане и Чечне вспыхнуло вооруженное восстание против новой власти. Его возглавило мусульманское духовенство, одержимое идеями панисламизма, устранения советской власти и установления шариатской монархии. Численность вооруженных повстанцев достигла 3,5 тыс. человек. Слабость Красной Армии позволила им в течение нескольких недель удерживать под своим контролем значительную территорию. Попытки ликвидировать восстание в октябре — ноябре 1920 года закончились полным провалом. Армейские части были разбиты и полностью уничтожены. Численность восставших очень быстро достигла 10 тыс. человек, их поддержало и население. В общей сложности против Советской России выступило до 50 тыс. кавказцев.

Осознав масштаб восстания, советское военное руководство поспешило принять срочные меры для его подавления. 25 января 1921 года в соответствии с приказом РВС Кавказского фронта для «наведения порядка в Чечне и Дагестане» была сформирована специальная группа войск. В ней насчитывалось до 20 тыс. солдат пехоты, 3,5 тыс. кавалеристов, 67 орудий, 6 бронеавтомобилей и 6 самолетов. После 5 месяцев военных действий большевикам удалось разгромить восстание и взять под свой контроль большинство территорий Дагестана и Чечни. Начавшие формироваться здесь еще в ноябре 1920 — январе 1921 года Горская Автономная Социалистическая Республика и Дагестанская АССР, казалось бы, стали реальностью. Однако, утвердившись формально, на бумаге, новые советские образования не пользовались популярностью у населения, а вот лидеры повстанческого движения почитались народами Дагестана и Чечни как национальные герои.