Общая сводка сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков

Воронеж. Лицо, прибывшее из Воронежа после вторичного занятия его красными, передает следующие подробности о поведении их в городе. Тотчас после прихода красных в город прибыла Чрезвычайка, пополненная членами уездных комиссий. Чрезвычайка назначила поголовный обход города с целью выяснения контрреволюционеров, бежавших с казаками. Те семейства, члены которых оказывались налицо, что было большой редкостью, ибо около трех четвертей всего населения покинуло город перед его занятием, оставлялись в покое. Тех же, родственники или близкие которых были в отсутствии, арестовывали и затем всех поголовно расстреливали. Было несколько случаев, когда расстрелянными оказывались беременные женщины.

Гомель. По словам прибывающих из Гомеля, там работает шесть эвакуированных Чрезвычаек: Киевская, Харьковская, Бахмачская, Кременчугская, Миргородская и местная. Раскрываются несуществующие заговоры, особенно польские. Ежедневно расстреливается 40–50 человек. Расстрелян по обвинению в польском заговоре почти весь гомельский Красный Крест, а также много железнодорожников. Гарнизон города состоит из двух рот спартаковцев и четырех рот китайцев.

Москва. Из Белгорода сообщают, что в Москве расстреляны 19 представителей кооперативов, более 100 человек заключены в тюрьму. Так же поступают большевики с представителями кооперативов и в других городах Советской России. Декретом советского правительства все кооперативы запрещены и преобразованы в продовольственные организации. Только те служащие кооперативов, которые приписались к коммунистам, сохраняют свои места.

Расстрелы под музыку. Часто во время расстрелов полковой оркестр исполнял музыкальный номер. Один из музыкантов рассказал следующий случай, имевший место во время расстрела. Когда оркестр по обыкновению исполнял номер, все осужденные были выстроены в ряд на краю могилы: руки и ноги каждого были привязаны один к другому так, чтобы они все вместе падали прямо в могилу. Затем солдаты-латыши дали залп, целясь в шею, и когда все упали, могила была засыпана. Как вдруг рассказчик увидел, что могила начала шевелиться. Не будучи в состоянии выдержать этого зрелища, он упал в обморок и был немедленно схвачен большевиками и обвинен в сочувствии пленникам. Он едва не был расстрелян, и его спасло лишь то, что товарищи из музыкантов отметили, что он вообще нездоров.

Кисловодск. В Кисловодске арестован рабочий Ткач, обвиняемый в причастности к большевизму. На следствии Ткач сознался, что он поджег в Бургустане церковь и вместе с другими красноармейцами надевал священные облачения на лошадей.

Нежин. В Чернигове перед занятием его нашими войсками красные расстреляли свыше 1500 человек интеллигенции, преимущественно преподавателей школы и общественных деятелей. Производились повальные обыски с целью отыскания интеллигенции. Попутно красные грабили квартиры, забирая белье, одежду и ценности.

Общая сводка сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков № 6

Первым революционным советским полком был издан мандат № 80 следующего содержания: «Дано сие тов. Бояринову на право реквизиции девушек от 16 до 25 лет, что подписью и приложением печати удостоверяется. Командир роты (подпись неразборчива). Председатель: подполковник Зиновьев». Печать: 1-й революционный советский полк. Товарищ Александр Бояринов с этим диким безнравственным мандатом был представлен комиссару юстиции 1 июня 1918 года в 9 час 30 мин вечера.

Временно ворвавшись в Юзовку 20 марта 1919 года, большевики в течение 5 дней подвергли город полному разграблению. Разгромлены магазины, квартиры, похищены платья, обувь, белье. Обувь и платья снимали с прохожих на улицах, захвачены все ничтожные запасы продовольствия, имевшиеся в городе. Все население голодало все 5 дней. По доносу местных жителей расстреляно несколько десятков человек. Революционный комитет запретил убирать их трупы, и они валялись на улице несколько дней.

Общая сводка сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков № 7

Из точных данных, добытых Особою комиссией по расследованию злодеяний большевиков, усматривается, что 23 сентября 1918 года в Пятигорске большевиками был опубликован первый приказ со списком в 32 человека арестованных ими заложников, среди которых находились, между прочим, представитель Американского посольства Номикос, представители Сербской миссии Медич, Маркович, Рисанович и секретарь Сербского посольства Нестерович. Все эти заложники должны были быть, согласно приказу, «расстреляны в первую очередь при попытке контрреволюционного восстания и покушения на жизнь вождей пролетариата». При арестах большевики производили повальные обыски якобы для отыскания оружия и компрометирующих бумаг, а на деле для отобрания денег и драгоценностей. У есаула Колосовского, например, было увезено 7 возов вещей; у полковника Карташева отобрано 4 дюжины столового серебра, белье, вино и т. д.; у барона де Форжет — платье, белье, серебряные вещи; у барона Медем все золотые и серебряные вещи; у Дериглазовой — все ее платья и платья членов ее семьи, серебро и другие вещи, отбиралось почти все имущество, и людей доводили буквально до нищеты. Не было никакого даже намека на правосудие. Лица, служившие в Чрезвычайной комиссии, совершенно открыто, с удивительною наглостью и цинизмом требовали за освобождение арестованных известные суммы. Инструктор Чрезвычайной следственной комиссии Кравец, например, требовал с графини Бобринской за освобождение ее сына 50 тыс. рублей. Секретарь той же комиссии Стельмахович требовал от жены полковника Шведова 100 тыс. рублей за освобождение ее мужа. Большевистский следователь Александров требовал с княжны Багратион-Мухранской 200 тыс. рублей за освобождение ее отца, а начальник гарнизона г. Пятигорска Литвинский требовал за освобождение ее брата 10 тыс. рублей.

Сводка сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков № 11

Прибывшие из Одессы беженцы рассказывают следующие ужасающие подробности большевистской резни в Одессе.

Войдя в город в марте с. г., большевики объявили, что желающие выехать из города могут собраться в порту, откуда они будут направлены на пароходах. Поддавшиеся на эту провокацию представители местной интеллигенции, буржуазии и офицеры с семьями собрались в порту, и многие были посажены на пароходы. Но в момент отправления пароходов французские и русские команды бросили их на произвол судьбы. На суда, переполненные беженцами, ворвались красноармейцы и начали резню, насилуя женщин, расстреливая ни в чем не повинных пассажиров. Многие офицеры-беженцы сами расстреливали своих жен и детей, кончая свою жизнь самоубийством, не желая подвергнуться большевистским издевательствам.

Ужасы этой резни, устроенной большевиками, не поддаются описанию.

В захваченной большевиками части Донской области красные реквизируют зерно, муку, оставляя на душу до нового урожая по четверть фунта в сутки.

В той же слободе Михайловке (Усть-Медведицкого округа) был зверски расстрелян пьяными красноармейцами слободской священник отец Михаил и два его сына за то, что он служил обедню казакам. После расстрела жители похоронили священника в церковной ограде, но красные выкопали труп и бросили за ограду, а церковь опечатали.

В станице Богаевской во время пребывания большевиков наблюдались грабежи и насилия над женщинами и детьми. При уходе большевиками уведено из станицы 50 женщин.

Из воспоминаний В. В. Шульгина «Дни»:

«…Орлы, бойтесь стать коршунами. Орлы победят, но коршуны погибнут (Шульгин повторяет в книге строки своего обращения к белогвардейцам на страницах одной из киевских газет. — Прим. авт.).

Увы, орлы не удержались на «орлиной» высоте. И коршунами летят они на юг вслед за неизмеримыми обозами с добром, взятым… у «благодарного населения».

.. Да я многое тогда понял.

Я понял, что не только не стыдно и не зазорно грабить, а, наоборот, модно, шикарно…

И потому, когда я увидел, что и «голубая кровь» пошла по этой дорожке, я понял, что бедствие всеобщее.

«Белое дело» погибло.

Начатое «почти святыми», оно попало в руки «почти бандитов».