— Я имела в виду тридцатое апреля.

Ксавье рассмеялся.

— Ты первый известный мне человек, который не помнит, когда родился.

Я повела себя глупо. Ну и ладно!

Он мог рассуждать о самых простых вещах, но в его устах все завораживало. Мне нравился звук его голоса, и я была бы счастлива, даже если бы он просто читал фамилии в телефонном справочнике. Значит, я так сильно в него влюблена?

Откусив кусок овощной фокаччи,[10] я состроила гримасу, ощутив на языке горький вкус. Габриель в общих чертах описал нам земные продукты, но мне еще многое предстояло попробовать. Я осторожно приподняла верхнюю часть лепешки и взглянула на то, что лежало под овощами.

— Что это? — удивилась я.

— По-моему, баклажан. Иногда в модных ресторанах его называют по-французски: aubergine.

— Нет, другое.

И я кивнула на зеленый слой чего-то похожего на пасту.

— Ну, не знаю. Дай попробую. — Он откусил кусок и задумчиво прожевал его. — А, соус песто.

— Почему все так сложно? — раздраженно сказала я. — В том числе и сэндвичи?

— Ты права, — произнес он. — Песто сильно усложняет жизнь.

Он рассмеялся и протянул мне свой нетронутый салат в упаковке.

— Нет! — заявила я. — Ешь свой ланч, а я справлюсь.

Однако Ксавье помотал головой. Я сдалась и съела салат. Такая близость тоже доставляла мне удовольствие.

— По мне, вполне сносно, — усмехнулся он. — Я парень, проглочу что угодно.

В коридоре царила суматоха. Подростки возбужденно обсуждали какой-то несчастный случай. Внезапно основная масса учеников устремилась наружу, где уже собралась целая толпа. В воздухе буквально витала чужая боль.

Все расступались перед школьным старостой, я беспрепятственно следовала за Ксавье. Мостовую усыпали осколки стекла, а неподалеку стоял автомобиль с разбитым всмятку капотом, из-под которого поднимался дым. Произошло лобовое столкновение. Пострадавший старшеклассник растерянно прислонился к дереву. К счастью, он отделался незначительными царапинами. Я перевела взгляд с его покалеченного «Фольксвагена» на другую машину. Девушка еще находилась внутри, обмякнув на водительском сиденье и уронив голову на руль.

Ксавье был единственным, кто не утратил способности соображать. Он сразу бросился за помощью.

Я импульсивно подошла к автомобилю и закашлялась, вдохнув густой дым. Дверцу почти полностью оторвало от корпуса. Металл до сих пор излучал жар. Я замерла при виде жертвы аварии. Кровь лилась из пореза на ее лбу, рот был открыт, а глаза закатились. На Небесах, став свидетельницей жестоких сцен на Земле, я всегда испытывала слабость, но сегодня даже не вспомнила об этом. Осторожно обхватив девушку за плечи, я стала вытаскивать ее из машины. Она оказалась тяжелее меня, но ко мне кинулись два крепких парня в спортивной форме. Мы положили ее на мостовую на безопасном расстоянии от покореженного автомобиля.

Мальчишки нервно озирались по сторонам.

— Не подпускайте сюда никого, — предупредила я их.

Затем я опустилась на колени и прижала два пальца к шее раненой — как когда-то показывал мне Габриель, — но пульс найти не смогла. Мысленно я обратилась к брату, призывая его прийти на место катастрофы. Теплая кровь быстро засыхала на волосах девушки. Она посерела. Похоже, были повреждены ее внутренние органы.

— Держись, — прошептала я ей на ухо. — Пожалуйста.

Обхватив руками ее голову, я сосредоточилась на том, чтобы посылать умирающей исцеляющую энергию. Я знала — в моем распоряжении лишь пара минут, потом будет поздно. Она прекратила бороться, и ее душа стремилась отделиться от тела. Еще немного, и она вырвется на свободу.

Я максимально сконцентрировалась и почувствовала, что могу потерять сознание. Тогда из последних сил я представила себе источник энергии. Он пульсировал глубоко внутри меня и медленно перетекал в тело, распростертое на асфальте.

Я услышала голос Габриеля. Ученики облегченно вздохнули — его появление освобождало их от всякой ответственности. Теперь от них ничего не зависело.

Ксавье побежал к другому водителю, а Габриель занялся ранами девушки. Он ощупывал сломанные ребра, проколотые легкие и вывихи. Когда появились фельдшеры, ее дыхание восстановилось. Я заметила, что Габриель не трогал мелкие порезы. Наверное, он не хотел вызвать подозрений.

Девушку уложили на носилки, а нас окружили ее подруги, пребывающие в состоянии истерики.

— Грейс! — воскликнула одна. — Она жива!

— Грейси! Как она?

— Она выздоровеет, — заверил их Габриель.

И хотя девушки продолжали заливаться слезами, я поняла, что слова Габриеля успокоили их.

Он велел ученикам возвращаться в школу и повел меня вверх по ступеням, где нас ожидала Айви. Ксавье нагнал нас и остановился как вкопанный.

— Бет, ты в порядке?

Его каштановые волосы взлохматил ветер, на шее напряженно пульсировала вена.

Я не успела ответить.

— Иди в класс, — «учительским» голосом сказал Габриель Ксавье.

— Я с Бет, — ответил тот и встревоженно посмотрел на меня.

Я осознала, что моя рубашка выпачкана в крови, а сама я вцепилась в брата мертвой хваткой.

— Нет, — холодно произнес Габриель. — Ты можешь проведать ее позже.

Ксавье заупрямился.

— Пусть решит Бет.

Я повернула голову, и внезапно ступеньки ушли у меня из-под ног. В глазах замелькали черные крапинки, и я навалилась на Габриеля.

Последнее, что я помню, это имя Ксавье, которое слетело с моих губ.

Очнулась я в своей комнате. Лежала в постели, свернувшись под лоскутным одеялом. Я вдохнула соленый запах океана. Подняла голову, посмотрела на хорошо знакомые детали. Отслаивающаяся краска на подоконнике, мелкие вмятины на полу, плохо различимые в янтарном свете. Мягкая подушка пахла лавандой, и я зарылась в нее лицом. Потом проверила время на будильнике — семь вечера! Я запаниковала, почувствовав, что не могу шевелить ногами, но вскоре поняла, что поперек них лежит Призрак.

Пес зевнул и потянулся. Я погладила его шелковистую шерсть.

— Пусти меня, — пробормотала я.

Думаю, я села слишком резко: усталость обрушилась на меня, будто лавина. Однако я постаралась встать. В итоге я сумела натянуть халат и, пошатываясь, побрела вниз, откуда доносились звуки «Аве Мария» Шуберта. Рухнула в ближайшее кресло. Габриель и Айви были на кухне: я почувствовала аромат имбиря. Услышав, что я спустилась, они побросали свои дела и замерли на пороге. Айви вытирала руки кухонным полотенцем, и оба улыбались. Такого не было уже давно — после моего бунта мы держались друг с другом вежливо, не более того.

Айви приблизилась ко мне и погладила по волосам.

— Как ты, Бетани?

— Меня словно автобус переехал, — призналась я. — Ничего не понимаю.

— Конечно, ты знаешь, в чем причина, — сказал Габриель.

Я тупо взглянула на него.

— Я ела достаточно и следовала вашим советам.

— Ты спасла девушке жизнь, — пояснил брат.

— Едва не пожертвовав собой, — заметила Айви.

Я рассмеялась.

— Нет, именно ты исцелил ее, Габриель!

Айви стала накрывать стол к обеду.

— Верно, но я вылечил ее физические раны, — вымолвил Габриель.

Он что, шутит?

— Но в этом и вся суть! — недоумевала я. — Если в кого-то выстрелили, а ты извлек пулю, значит, ты избавил его от гибели.

— Нет, Бетани. Девушка умирала. А ты поделилась с ней своей энергией. Ты разговаривала с ней, звала ее обратно, удерживала ее душу в теле.

Я просто ушам своим не верила. Я способна утихомирить ребенка и помогать находить утерянные вещи, но справиться с этим? Неужели я имела власть над морем, над небом… и над человеческой жизнью? Значит, и у меня такой же дар, что и у Габриеля?

Айви светилась от гордости.

— Мои поздравления. Ты делаешь успехи.

— Но почему я плохо себя чувствую?

— Воскрешение другого истощает организм, — сказала Айви. — В особенности в первый раз. Но постепенно произойдет привыкание, и ты будешь восстанавливаться гораздо быстрее.