— Нет равных, — сердито промолвил Девлин.

— Тогда откуда такая злость? Я не усматриваю ничего такого, чтобы при встрече с ней ты мог бы пострадать.

— Роль Купидона вам не идет, герцогиня, — недовольно сказал Девлин. — Вы видели Меган Пенуорзи только один раз, шесть лет назад, когда она была всего лишь ребенком, и, судя по той мимолетной встрече, стремитесь бросить единственного своего внука на растерзание волкам. Я разочарован в вас.

— Итак, я делаю выводы. Волкам, Девлин?

— Ну, лисицам.

— Я вижу, что ты пытаешься своим своеобразным способом сказать мне, что она не та девушка, какой я представляла ее себе.

— Вовсе нет. Я уверен, она все такая же девочка, многие довольно часто с ней встречаются. Но только я не из их числа.

Герцогиня утомленно вздохнула.

— Прошу вспомнить, что я не придумывала причину для твоего временного исчезновения. Я только воспользовалась ею. Всю сознательную жизнь ты собирался жениться на Марианне, поэтому совершенно справедливо ни на кого другого не смотрел. Но брак не состоялся, и когда это случилось, тебе следовало немедленно заняться поиском другой невесты. А ты это делал? Нет, не делал. Ты уже слишком уверовал в себя, слишком погрузился в свою работу, хотя тебе достаточно хорошо известно, что на тебе лежит ответственность жениться и произвести сына для Ротстонов.

— Почему все это так мне знакомо? — сухо спросил он.

— Потому что мой долг настаивать на этом, а уж я-то, по крайней мере, свой долг знаю.

— Я что же, своего долга не исполнил?

Герцогиня потеряла всякое терпение.

— Показываешь зубки, вот что ты делаешь. Не нравится тебе девушка, для чего было жениться?

— Кто сказал, что не нравится? Нет, вообще-то только сейчас она мне не нравится. Но какого черта? Это не лишает меня права желать ее всякий раз, когда она проходит мимо, даже когда ее нет рядом — черт, да в любое время дня, уж если на то пошло!

— Сделаю вид, что я этого не слышала.

— Прошу прощения.

— То-то же, — возмущенно ответила старуха. — Теперь, прежде чем иссякну совсем, в чем, собственно, дело, Девлин?

— Она не любит меня.

— Он не любит меня!

Люсинда Сент-Джеймс прислонилась к спинке кресла, когда с удивлением услышала уже знакомые ей слова в ответ на ее вопрос. Она ожидала нечто совсем иное, горячий темпераментный ответ, о чем говорил ей Девлин, возможно, просто равнодушный. Во всяком случае, крошка превзошла предсказания Люсинды по части красоты. И старуха, конечно, не ожидала обнаружить ту же подавленность, которую продемонстрировал ее внук — при ответе на один и тот же вопрос.

Она пришла навестить молодую герцогиню Ротстон ранним утром и была принята в комнате для посетителей, которая представляла собой огромное помещение, где обычно Девлин проводил свои менее официальные встречи. Эта комната отделяла его личные покои от жениных: пространство, превышавшее по длине тридцать футов.

Сначала, понятно, Меган укрывали от ее глаз, но после того, как всплыли воспоминания об их первой встрече, девушка достаточно пришла в себя, чтобы предстать перед Люсиндой, той жизнерадостной девочкой, какою герцогиня помнила Меган шесть лет назад. Но все равно молодая герцогиня была печальна, хотя и пыталась скрыть свою печаль, что и побудило Люсинду задать ей тот же вопрос, с которым она прошлой ночью обратилась к Девлину. И получила точно такой же ответ — это было для герцогини откровением.

Осторожно, ибо требовалось проявить деликатность, когда речь шла о сердечных делах, Люсинда спросила:

— Почему ты так думаешь?

— Если мужчина любит тебя, он должен сказать об этом, верно? — ответила Меган.

— Да, ему следует это сделать.

— Ну, а Девлин сказал мне, что я сломала ему жизнь. Понимаете, он не хотел жениться на мне. Он столько неприятностей пережил, чтобы… Чтобы отговорить меня от этой идеи.

— Идеи? — сказала Люсинда. — Стало быть, ты уже заранее решила выйти за него замуж?

— За герцога, не за него.

— Но, дорогая моя, он и есть герцог.

— Теперь я знаю об этом, но не знала, когда выходила за него замуж.

— Тогда за кого же, по-твоему, ты выходила?

— За конюха! Вы разве не знали, что Девлин маскировался под конюха?

— Он собирался быть помощником конюха, но это так глупо. Разве ты не была рада, что вместо конюха вышла замуж за герцога?

— Рада? — воскликнула Меган. — Он меня обманул. Как я была зла! О! Прошу простить меня, ваша светлость.

— Дорогая, мы теперь члены одной семьи. Прошу, зови меня герцогиня и будь свободна в своей речи со мной, делись всем, что у тебя на душе — плохим или хорошим. — И старуха наклонилась, чтобы доверительно шепнуть на ухо: — Со мной тоже так бывает: иногда по случаю и выругаться могу. Заметь, не в обществе и не там, где этот мой распроклятый внучек мог бы меня услышать. Он думает, что я безгрешна, но так только должно было бы быть. И наказывать его не могу, когда он твердит, что все знает! Ведь так?

Меган кивнула в знак согласия и улыбнулась. В этот момент они стали друзьями.

— Жаль, что я не подумала над этим. Но когда Девлин с таким удовольствием говорит о моих недостатках, было бы глупо исправляться.

Люсинда расхохоталась.

— Ты именно то, что надо этому мальчишке, — твердо заявила она. — Кто-то должен вытрясти из него всю душу.

— Он так не считает, — ответила Меган, возвращаясь к своему подавленному состоянию.

— Ты все еще злишься из-за того, что он герцог, а не конюх?

— Да! То есть нет… Я не знаю, — со вздохом сказала Меган.

— Он считает, что ты очень довольна титулом и его конюшнями.

Меган состроила гримаску.

— Это говорит о том, какой он глупый. Я сказала, что собиралась замуж за Эмброза Сент-Джеймса просто ради того, чтобы положить конец его оскорблениям, всему, что я от него получаю с тех пор, как он появился. Конечно, Девлин так оставить этого не мог. Ему необходимо было выяснить, почему я остановила выбор на Ротстоне. Но ему я не собиралась говорить об истинной причине. Это не его дело. Вот я и сказала, что предпочитаю конюшни герцога, просто чтобы увести разговор. — Глаза Меган расширились, ей стало вдруг все понятно. — Теперь мне понятно, что могло так раздражать его: ведь этим герцогом был именно он.

— Это только половина правды, моя дорогая, — с усмешкой сказала Люсинда. — Из-за этого мальчишки женщины постоянно теряли голову, сколько я себя помню. То же было и с его отцом, и с моим мужем. У этого семейства по мужской линии чрезвычайно необычная внешность. Для дорогого мальчика, должно быть, настоящий шок, если вдруг женщина не будет немедленно им околдована или, более того, если она предпочтет ему конюшни. Боже, как бы мне хотелось увидеть выражение его лица, когда он это услышал. Конечно, ты даже не знала, что выбиваешь его из колеи.

— Как стыдно, ведь это одно из моих маленьких удовольствий, — прямодушно сказала Меган.

— Так я и думала, — улыбнулась Люсинда. — Но если позволишь, в чем истинная причина твоей охоты за герцогом?

Меган содрогнулась.

— Причина достаточная и достойная, хотя вам может показаться глупой. Ко мне с большим пренебрежением относилась леди Офелия Такерей. Два года я ждала и надеялась, что она приблизит меня к себе, ждала ее приглашения, но она, в конечном итоге, дала мне понять, что я никогда его не получу. Тифани уверена, что всему виной мое проклятое лицо — вы ведь помните Тифани? Моя дорогая подруга, она была со мной в тот день, когда мы купили сэра Эмброза.

— Да, но…

— Есть еще одна причина, по которой Девлин так себя ведет — это кличка моей лошади. Я делала этим комплимент герцогу, посчитав, что лучшей лошади не найти, но почему-то Девлин так не считает.

— И не будет считать, — сухо сказала Люсинда.

— Но в любом случае Тифани уверена, что леди Офелия не желала меня видеть ни на одной из своих вечеринок, потому что у нее три дочери, которых она пытается выдать замуж. Ну ладно, допустим, но чтобы не получить ни одного приглашения, когда всякий хотя бы раз получил его, означает, что все дело во мне. Вот тогда я и решила выйти замуж поудачней, чем она — графиня Уэдвиджвуд, и поставить ее на место. Это может показаться вам мстительным и недостойным поступком. Так и есть, правда? Но в то время я была зла на нее и обижена.