— Это мы еще посмотрим, — ответила она и горделиво сложила руки на груди.

— Слушайте, — сказал он, — вот вы тут болтаете о наследии. А известно ли вам, чем занимается Кэрби Гэлуэй? Он все распродает.

— Вы от этого лучше не становитесь.

— Ладно, скажу вам правду: я белизец.

— Разумеется, мне это известно.

— Я хочу спасти этот храм от Кэрби Гэлуэя и сохранить его для своего народа.

— А вот и нет, иначе вы не стали бы запирать меня тут. Вы с вашим Инносентом Сент-Майклом.

«Ого! — подумал Вернон. — Она полагает, что и Сент-Майкл тоже в деле. Хорошо, коли так».

— Пустяки, — сказал он. — Главное в том, что вы ездили на участок Гэлуэя, верно?

— Разумеется. Храм именно там, где я предсказывала. А вы опростоволосились с вашими водостоками, сдвигами, оползнями и всем прочим.

Вернон не схватил эту наживку, напомнив себе, что он не Вернон. Он спросил:

— Храм ценный? С сокровищами?

— Откуда мне знать? Этот человек прогнал меня, набросился с мечом в руках…

— С мечом?

— Ну, такая штука, вы знаете… — Она рубанула рукой воздух.

— Мачете, — подсказал тощий негр из соседней комнаты.

— Не лезьте вы! — заорал Вернон и хлопнул себя по заду свободной рукой.

Голове становилось жарко в проклятой наволочке. Жарко в прямом и переносном смысле. Он упустил все нити. От этой бабы не откупиться. Силой ее тоже молчать не заставишь. Разве что… Ой, и как же его угораздило ввязаться во все это!

— Хорошо, пока достаточно, — сказал он, пятясь к двери.

«Я поеду туда, — думал Вернон. — Сегодня же. Не знаю, как мы проглядели этот храм. Если повезет, я уже нынче ночью найду нефрит и золото на пару сотен тысяч американских долларов. А завтра сбегу из страны, начну новую жизнь там, где меня никто не знает, и уже не совершу тех ошибок».

Но он знал, что ничего этого не будет. Куда ему бежать? К кому? Зачем?

— Оставьте мне свечу, — попросила Валери Грин.

— Что? — Вернон очнулся от своих дум. — Нет, она вам не нужна. — Он машинально подтянул свечу поближе к себе и едва не поджег наволочку. Толкнул дверь. Та не подалась. Его напарник запер ее. Понимая, что начинает превращаться в посмешище, он неохотно постучал.

— Кто там?

— Открывайте, черт дери!

Дверь открылась, и Вернон напоследок еще раз зыркнул на Валери сквозь дырки в наволочке.

— Мы еще встретимся, — пообещал он.

— Мне надо в туа…

Тощий негр уже запер дверь. Вернон поставил свечу на место, не потушив ее, хотя тут было светло.

— Я должен возвращаться, — объявил он.

Тощий негр кивнул на дверь.

— Мне этим заняться?

— Конечно, вы же ее сюда привезли. Теперь мы просто не можем отпустить ее разгуливать по городу.

— Скажите это вслух, Вернон. Скажите, чего вы хотите?

Ему не давали уйти от ответственности. Он посмотрел на деревья, лианы, кусты, на пышную листву, чернеющую в оранжевых лучах заката.

— Она должна умереть, — пробормотал он и торопливо зашагал прочь от хижины.

Груда почты. Взломщики, слава богу, не залезали. Сосед приглядел-таки за кошками и цветами. Уф-ф! Молоко скисло, ну да это ерунда. В остальном все хорошо. А среди записей на автоответчике — веселый звонкий голос Хайрэма: «Сгораю от любопытства. Позвоните, как только войдете».

— Боже, — сказал Джерри. — Вряд ли мне сейчас до него.

— Понимаю, но давай уж сразу с этим покончим, — ответил Алан.

— Могу я, по крайней мере, сперва принять душ? Мы и распаковаться не успели.

— Иди принимай, а я позвоню Хайрэму и выпрошу полчаса. — Алан чувствовал себя виноватым из-за того, что так напускался на Джерри там, в Белизе.

— Ну, спасибо! — Джерри уже стало лучше от бокала виски и от сознания того, что он — дома, среди милых сердцу безделушек.

Хайрэм жил тремя этажами ниже. Полчаса спустя Джерри, в черном китайском халате с драконами, открыл ему дверь. Хайрэм Фарли был высоким лысеющим толстяком с выпяченной колесом грудью. Он занимал важную должность в одном из нью-йоркских журналов и, следовательно, не умел серьезно относиться к жизни.

— Джерри, дорогой, да ты загорел! — вскричал он, целуя хозяина в загорелый лоб. — Экий красавчик! Я бы выпил чего-нибудь.

— Боюсь, содовой нет. Простая вода сойдет?

— В ней рыбы размножаются, — ответил Хайрэм. — Но, с другой стороны, птицы какают в воздухе, а мы же дышим.

— Это значит, что ты согласен?

— В тот день, когда я смогу обойтись без выпивки, ты закажешь шестерку черных лошадей.

— Сейчас налью. Алан в душе.

Когда Джерри вернулся в гостиную, Алан уже сидел там в черно-белом кимоно.

— За ваше счастливое возвращение, — провозгласил Хайрэм, поднимая бокал.

— Спасибо.

Все, как водится, приложились к бокалам. Хайрэм с надеждой улыбнулся хозяевам.

— И за удачное путешествие?

— Не совсем, — ответил Алан.

— Совсем не, — вставил Джерри. — По правде сказать, полный провал.

— Я бы не стал так говорить, — возразил Алан. — Теперь мы куда лучше знаем механику этого дела. Ты слишком заупокойно настроен, Джерри.

— Но пленки исчезли!

— Погодите-ка. Сделайте так, как король червей советовал Алисе и как я каждый божий день советую бездарным писакам, вымазанным чернилами. Начните с начала и продолжайте, пока не дойдете до конца, а тогда уж останавливайтесь.

— Все шло хорошо до самого конца, — сказал Алан.

— А потом — провал! — заявил Джерри.

— Нет-нет, на сей раз слушайте меня внимательно: начните с начала…

— О, Хайрэм! — вскричал Джерри, сходя с ума. — Пленки исчезли, с тебя этого довольно?

— Погоди, Джерри, Хайрэм прав.

Алан рассказал все по порядку, умолчав лишь о том, как на них подействовало появление гангстера в гостинице.

— В общем, кое-кто, наверное, знал, что мы делаем эту запись, — закончил он, — и догадался, что мы вывозим ее в плейерах.

Хайрэм задумчиво кивнул.

— Думаете, Гэлуэй?

— Не знаю. Он вроде не из таких хитрецов.

— Гэлуэй, конечно, — сказал Джерри.

— Ладно, если пленки у него, ничего не поделаешь, — рассудил Хайрэм.

— Так ли? — усомнился Алан. — Мы запомнили все, что он говорил. Всю механику контрабанды, а также то, что он намерен сделать с этим несчастным храмом…

— Я даже почти соблазнился, — вставил Джерри. — Такой навар мог бы получиться.

— Да уж. — Алан косо взглянул на него.

— А что, скажешь нет? Мы же не полицейские, правда?

— Вы — законопослушные граждане, — сказал Хайрэм. — Вспомните, как вы огорчались, когда я показал вам разграбленные гробницы.

— Как бы то ни было, мы располагаем фактами, — произнес Алан. — Пусть и без пленок. Разве этого мало?

— Ничем не подтвержденные слова. — Хайрэм покачал головой. — Даже если юристы разрешат публикацию, я не напечатаю. Вора не прижали, значит, и статьи не будет.

— А жаль, — сказал Алан. — Мне понравилось быть шпионом.

— Еще как жаль! Могли бы разоблачить нелегальный вывоз произведений искусства. Ниточки тянутся в Нью-Йорк! Разбавили бы нашу бурду. Ой, ребята, как я устал от нее… А тут, в кои-то веки, стоящий материал! Древности, злодеи на самолетах, тайные встречи на кукурузных полях…

— Там, по-моему, какая-то ферма, — вставил Алан. — Скотоводческая.

— Все равно, только ходить труднее: спотыкаешься. Ну ладно, с этим покончено. — Он вздохнул и отхлебнул из стакана. — Больше вы никогда не услышите о Кэрби Гэлуэе.

«Я еще могу позвонить тем двум парням из Нью-Йорка, — думал Кэрби, поднимая перегруженную „Синтию“ над горами и описывая широкий полукруг. — Если эта проклятая баба не попадет на телеэкран, я свяжусь с ними через две-три недели и начну перевозки. И плевать мне, поставили мы храм или нет».

За спиной шуршали мешки с марихуаной. Во время первых рейсов ему казалось, что «травка» кишит жучками, но потом он понял, что это просто мешки укладываются поудобнее, когда воздушные потоки играют самолетом. Зарабатывать на жизнь перевозками такого груза в таком самолете можно, лишь перегружая его и надеясь на свое пилотское искусство. Много раз, взлетая с изрытых пастбищ и ухабистых проселков, когда стояла кромешная тьма, а перед носом «Синтии» тянулась вереница невидимых деревьев, Кэрби думал, что ему конец. Но мастерство, ветры и везение пока помогали ему подниматься в воздух, ни за что не зацепившись.