Ты вернулся в номер раньше меня и теперь сидел на кровати, читая утреннюю газету. Ты сделал вид, будто меня не замечаешь.

Я сказала:

— Ричард, кое-что случилось!

— Не иначе, снова объявился Найалл, — сказал ты, подняв взгляд на долю секунды, и снова углубился в газету.

— Именно. Как ты догадался?

— У тебя на лице написано. То ты говорила, что он в Мальверне, теперь — что он здесь. Какого черта он тут делает? Преследует нас?

— Сейчас он здесь, и это главное. Остальное не важно.

— Лично я считаю иначе. С меня довольно. Я сыт по горло. Завтра мы возвращаемся в Лондон, и давай поставим на этом точку. Если не хочешь расставаться со своим приятелем, можешь остаться здесь.

— Я люблю тебя, Ричард.

— Позволь в этом усомниться.

Я растерялась. Все и так было слишком сложно, слишком замешано на эмоциях, и взаимное непонимание могло нанести новые раны. Я только пыталась упростить положение, пыталась снова донести до тебя свою главную правду: ты — единственный, с кем мне хочется быть. Но когда ты бросил мне в лицо свое «усомниться», я разозлилась не меньше твоего. Наш спор продолжался, потеряв в конце концов всякий смысл, — только тогда мы остановились.

Мы были голодны и отправились в ресторан. Ужин прошел едва ли не в полном молчании. Я не услышала от тебя ничего, кроме сарказма или нападок. Когда мы вернулись в отель, ты все еще кипел. Ты возбужденно мерил шагами комнату и явно желал продолжения разговора.

— Сью, — сказал ты, — что за чертовщина с тобой творится? Половину времени, что мы вместе, ты думаешь о другом. А потом несешь этот вздор про невидимость!

Вздрогнув, я возразила:

— Для меня это не вздор.

— Именно вздор.

— Я невидима от природы, Ричард. И ты тоже.

— Вздор. Ни ты, ни я. Все это — бред сивой кобылы.

— Это — самое важное в моей жизни.

— Отлично! Тогда сделай это прямо сейчас. Стань невидимой.

— Зачем?

— Потому что я тебе не верю.

Ты уставился на меня с холодной неприязнью.

— Я уже однажды так делала.

— Ты уже однажды так говорила.

— Я сейчас расстроена. Это трудно.

— Тогда зачем, скажи на милость, ты начала весь этот бредовый разговор?

— Это не бред, — возразила я.

Я сконцентрировалась и попыталась сгустить облако. Через несколько секунд мне показалось, что я погружаюсь в невидимость.

— Я это сделала, — сказала я.

Но ты продолжал пристально смотреть прямо на меня.

— Тогда почему я все еще тебя вижу?

— Не знаю. Значит, ты меня видишь?

— Ясно, как божий день.

— Ну, это потому… Потому что ты знаешь, как смотреть. Потому что ты знаешь, где я нахожусь. И еще потому, что ты такой же, как и я. Невидимые могут видеть друг друга.

Ты недоверчиво покачал головой.

Я еще больше сконцентрировала облако и отошла в сторону. Комната была маленькая, но я отошла как можно дальше от кровати и прижалась к полированной дверце платяного шкафа. Ты снова смотрел прямо на меня.

— Я по-прежнему прекрасно тебя вижу, — сказал ты.

— Ричард, это потому, что ты знаешь, как смотреть! Неужели непонятно?

— Ты так же невидима, как и я.

— Я боюсь погружаться глубже. У тебя такой рассерженный вид.

— Не понимаю, что происходит, — сказал ты. — Это шутка? Хочешь выставить меня дураком?

Глядя на тебя из глубины облака, видя, как ты раздражен и зол, я решилась попытаться еще раз. Я стала вспоминать уроки миссис Куайль. Я знала, как сгущать облако, но никогда не делала этого прежде, боясь уходить слишком глубоко в мир теней. Наоборот, в течение многих лет я училась рассеивать облако, меня охватывал ужас при мысли, что однажды я погружусь в гламур так глубоко, что застряну там навсегда, подобно Найаллу. Но сейчас я решилась, у меня просто не было другого способа тебя убедить.

На мгновение ты нахмурился и посмотрел в сторону, словно искал меня глазами. Я задержала дыхание, чувствуя, что ты потерял меня из виду. Но ты снова посмотрел на меня в упор.

— Ты так же невидима, как и я, — повторил ты, глядя мне прямо в глаза.

Облако рассеялось, и я тяжело опустилась на кровать. Меня душили рыдания. Наступила пауза. А потом ты сидел рядом, обнимая меня за плечи. Ты крепко прижимал меня к себе, и мы оба молчали. Я почувствовала, как напряжение уходит, и заплакала у тебя на груди.

Вскоре мы отправились в постель, но в ту ночь любовью не занимались, просто лежали рядом в темноте. Я испытывала смертельную усталость, но уснуть не могла. Я знала, что ты тоже не спишь, и думала, много ли могу рассказать тебе о Найалле. Если ты не поверил мне даже тогда, когда я пыталась исчезнуть на твоих глазах и вновь появиться в реальном мире, то как отнесешься к рассказу о человеке, невидимом для всех и всегда?

Мы оба знали, что дальше так продолжаться не может, и я понимала, что теряю тебя, несмотря на все усилия. Итак, Найалл будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Из темноты ты сказал:

— Сегодня, возвращаясь к машине, я видел тебя на Хай-стрит. Ты там что делала?

— А ты что подумал? На что это было похоже?

— Ты вела себя как ненормальная. Металась туда-сюда, разговаривала сама с собой.

— Я тебя не заметила.

— Это связано с Найаллом?

— Конечно.

— И где он сейчас?

— Бог его знает. Я больше ни в чем не уверена.

— До сих пор не понимаю, как он умудряется преследовать нас, — сказал ты.

— Если он чего-то хочет, то всегда добивается своего.

— Похоже, он имеет над тобой власть. Господь свидетель, как я хотел бы понять, что тебя с ним связывает.

Я лежала молча, не зная, что ответить. Только мои чувства имели значение, только моя правда имела смысл, но ты не желал верить.

— Сью?

— Думаю, ты уже догадался и сам, — сказала я. — Найалл тоже гламурен. Он невидим.

Весь следующий день мы провели в дороге, возвращаясь в Лондон.

Ты отгородился от меня стеной обиды и непонимания, и я совершенно не представляла, как поправить положение, что еще сделать или сказать. Ты был уязвлен и разозлен, не желал слушать моих оправданий, не отвечал на мою нежность. Я по-прежнему желала только тебя, но я тебя теряла.

Найалл, невидимый, ехал вместе с нами на заднем сиденье.

Мы прибыли в Лондон вечером, в час пик, и потом долго и утомительно тащились через весь город до Хорнси. Ты довез меня до самого дома и остановил машину возле подъезда. Вид у тебя был усталый.

— Не хочешь зайти? — спросила я.

— Да, пожалуй, но только на минутку.

Мы выгрузили мои вещи из багажника. Я внимательно оглядывалась по сторонам, стараясь проследить за Найаллом, но если он и выбрался из машины следом за нами, то сделал это незаметно. Мы вошли в дом, и я быстро захлопнула наружную дверь, просто на всякий случай. Бессмысленная предосторожность: у него давным-давно был собственный ключ. Я захватила почту — небольшую кучку писем и проспектов, ожидавших меня на столике в холле, — затем открыла дверь в комнату. Как только мы оба вошли, я быстро прикрыла дверь и заперла на задвижку. Это был единственный надежный способ не впустить Найалла, если, конечно, он еще не внутри. Ты заметил мою поспешность, но ничего не сказал. Я открыла фрамугу и снова наполовину задернула занавески. Ты присел в ногах моей кровати.

— Сью, — сказал ты, — хорошо бы внести ясность. Мы будем встречаться дальше?

— А ты этого хочешь?

— Да, но только без Найалла, висящего на хвосте.

— С ним покончено. Обещаю.

— Это я уже слышал. Как я могу быть уверен, что он не возьмется опять за старое?

— Он обещал мне, что если я расскажу тебе правду, если ты поймешь, что он теряет вместе со мной, то он отступится.

Ты на мгновение задумался, потом сказал:

— Хорошо. И в чем же его великая жертва?

— Я все время пытаюсь тебе объяснить. И Найалл, и я — мы оба невидимые. Только это и удерживало меня…