— А Джеймс… Она говорила вам о Джеймсе?

— Она рассказывала мне столько историй…

Я не знал, кого он имел в виду. Солнце палило нещадно. Выйдя из полумрака гаража, я был ослеплен его лучами.

— Она не могла вскользь упоминать о Джеймсе. Только не вскользь.

— Объясните.

— Вы ничего не заметили в Энджи?

— Нет.

— Даете слово…

— Само собой разумеется…

Ему наконец удалось просунуть скобу навесного замка в ржавые кольца.

— Джеймс был одним из инструкторов по виндсерфингу в отеле «Дайане Риф». Он давал Энджи частные уроки. Напротив коттеджей очень сильное течение, а барьерный риф уже, чем в других местах. В день драмы доктор Говард сказал Энджи, что она слишком взволнована, возбуждена и, соответственно, не контролирует свои движения. Он отсоветовал ей выходить в море, ветер был слишком сильным. Назло ему она все-таки поплыла на доске, течение стало сносить ее к рифу. Джеймс поплыл за ней, чтобы попытаться ее остановить. Ей удалось развернуться, но Джеймса перенесло порывом ветра на другую сторону рифа, и он утонул.

По лбу у меня струился пот. Поодаль, стоя под почти вертикально стоящим солнцем, нас ждали два кенийца. Гарднер продолжил:

— Джеймс, по всей видимости, погиб от удара мачтой по голове или от удара самой доской… Энджи со слезами повторяла в конторе мистеру Пфайферу, что судьба повсюду преследует ее, что смерть не оставляет ее нигде, даже здесь.

Удивленный моим молчанием, он сказал:

— Я вынужден вас покинуть, мне нужно в контору. Сейчас сезон заезда отдыхающих, а я тут один. Теперь вы знаете, как пройти… Значит, до завтра! Я буду счастлив наконец-то познакомиться с Энджи.

Когда он ушел, я заблудился. Пытаясь вернуться к такси, я потерялся в этом зеленом лабиринте. Сбившись с пути, я вновь очутился перед коттеджем. Чтобы не показаться подозрительным и не выглядеть идиотом, потерявшим способность ориентироваться, я вошел в дом, как бы желая что-то уточнить. В круглом, походившем на коралловый грот салоне первого этажа я увидел стол с охапкой оранжевых цветов. Гарднер не водил меня сюда. Я бродил в гнетущей тишине. Мне казалось, что в доме был еще кто-то. А что, если этот кто-то ждал меня за дверью? Мне даже показалось, что кто-то дышит в соседней комнате. Испытывая неприятное чувство, что за мной наблюдают, я стал по-хозяйски распахивать платяные шкафы. Там я увидел простыни в пластикой упаковке, розовый домашний халат, шлепанцы на толстой подошве, сваленные в кучу резиновые тапочки, маски для подводного плавания, ласты. На полках лежали белые бюстгальтеры из хлопчатобумажной ткани, носовые платки, великое множество свитеров, все белого цвета. В одном из шкафов внизу стояла коробка из-под обуви, полностью набитая фотографиями. Я взял наугад несколько снимков. Энджи в анфас крупным планом в своей несуразной шляпе, она улыбается. Кому? Энджи кому-то что-то объясняет. Мгновенная фотография увековечила ее в позе внимательной учительницы. Энджи на прогулке во время отлива. Она на что-то указывает правой рукой. Дно моря напоминает поле окаменевших кораллов, омываемое то тут, то там водой… Другой снимок: она напротив скалистого выступа, а на заднем плане, как всегда, коралловый риф с пенистыми барашками волн. Энджи с Фридрихом, Энджи с маленьким чернокожим ребенком. Фотография красивой африканской девушки в майке, так подчеркивающей ее грудь, что это заставило бы побледнеть Бо Дерек[30]. Энджи с мужчиной, стоящим к аппарату спиной. Да ему и не надо было оборачиваться, мне не нужно знать лицо доктора Говарда!

— У вас хорошая жена, — произнес кто-то.

Я вздрогнул и обернулся. На пороге стоял какой-то тощий мужчина.

— Меня зовут Дэнис. Где мисс Энджи?

У мужчины были больные глаза. Смотрел ли он на меня или созерцал невидимую линию, прочерченную над моей головой?

— Кто вы?

— Я делаю все. Заменяю отсутствующих, ремонтирую. Прихожу, ухожу. Она обещала мне джинсы.

— Если она вам обещала, вы их получите! Они, видимо, где-то у нее в багаже.

— Мне сказали, что мисс Энджи находится в отеле «Дайане Риф». Могу ли я поехать туда? За брюками…

— Нет. Потерпите до завтра. Завтра она вам их отдаст.

— В котором часу?

— В течение дня.

— Мисс Энджи очень добра. А вы кто?

— Ее муж.

Он озадаченно посмотрел на меня:

— Но у нее другой муж…

— Он умер.

— Бедная мисс Энджи. Значит, вы — новый муж…

— Так и есть…

— Все равно, удачи, — сказал он и ушел.

Я тоже ушел из коттеджа, мне хотелось сбежать, оставить в дураках всех, включая Энни, бросить ее в отеле. Надо было срочно ехать в национальные парки и попытаться выиграть несколько дней. Я подумал также и о том, чтобы немедленно вернуться в Женеву или в Нью-Йорк, но под каким предлогом? И что я буду там делать после прибытия? Я вынужден был идти по минному полю. Малейший неверный шаг, и я взлечу на воздух.

Я нашел водителя такси в скверном расположении духа. Я дал ему на чай сто шиллингов, и он сразу же стал более покладистым и отвез меня в отель. Надо было как можно скорее уехать подальше от «Дайане Риф», а пока надо отыскать Энни на пляже и запереть ее в номере.

В холле отеля «Дайане Риф» меня встретили два гиганта, без устали предлагавшие кокосовые орехи. Меня мучила жажда. Я взял один кокос и выпил его содержимое с помощью двух соломинок, Пока я пил, детишки индийцев вились вокруг меня, словно мухи.

Некий европеец с неестественно бледным лицом о чем-то разговаривал с сотрудником отеля. Увидев меня, он прервал разговор и быстрым шагом направился ко мне:

— Мистер Ландлер, не так ли? — сказал он мне — Моя фамилия Шнайдер, я директор отеля. Я хорошо знал покойного доктора Говарда. Какое несчастье! Какие времена! Нас это известие просто поразило. Есть чего бояться. Но все это в прошлом, поговорим о живых! Надеюсь, с вами Энджи будет счастлива!

Чтобы пожать ему руку, пришлось раздвинуть детей и отдать пустой орех добродушному гиганту. Эти движения помогли мне выдержать еще один удар. Я их не интересовал, я был всего лишь третьим мужем, никто не знал, сколько времени я смогу им пробыть… Я улыбнулся:

— Рад с вами познакомиться, господин директор. Хочу вас поздравить: отель очень хорош.

Он поднял руки:

— Делаем все возможное, максимум удобства для клиентов… С кенийским обслуживающим персоналом легко добиться желаемого результата. Вероятно, Энджи уже сказала вам, что у нас принято в начале пребывания здесь встречаться перед ужином. Мы с женой приглашаем вас пропустить по стаканчику за приезд. Не могли бы вы спуститься в бар в половине восьмого вечера?

Я ответил не моргнув глазом:

— С удовольствием, господин директор. Мы спустимся в бар… Если только Энджи не решит по-другому. У нее болит голова.

Директор воскликнул:

— Не беспокойтесь. Она очень хорошо переносит здешний климат. Я знаю ее уже много лет, у нее не было никаких проблем. Один из владельцев коттеджей, мистер Пфайфер, утверждает, что она адаптировалась к Африке так хорошо, словно здесь родилась. Не все могут сказать о себе такое.

— С каждым может случиться все что угодно, даже с ней…

Директор покачал головой:

— Я больше беспокоюсь о вас. Вы уже бывали в Африке?

— Пролетом…

Он пожал плечами:

— Здесь надо прожить много месяцев, чтобы привыкнуть. Вы родились…

Он вежливо ждал, что я закончу фразу:

— Во Франции.

Его лицо расплылось в улыбке:

— Как вам повезло! Это же так прекрасно, Франция! Я немец, принял кенийское гражданство, но сохранил любовь к нашей дорогой старушке Европе. Там явно недостает интеллектуальной жизни, столь характерной для запада США, для Калифорнии… Во время моего последнего путешествия в Лос-Анджелес доктор Говард был еще жив. Я познакомился у них дома с замечательными людьми. Доктор тепло принял меня, хотя он ужасно боялся тропиков и знал, что мы с женой зазываем Энджи сюда и поддерживаем ее в решении создать фонд помощи.