Евсеев задумался, прикидывая что-то в уме. Бахарев ждал с трудно скрываемым нетерпением, но не торопил. Евсеев заговорил, словно размышляя вслух:

— Я опять про билет. Не для коллекции же украл его Хачизов. Ждать, пока товар подорожает, он тоже вряд ли станет. О том, что мы напали на его след, он не подозревает. Уехал от места похищения билета он тоже достаточно далеко. Какие у него могут быть причины воздерживаться от реализации? А поскольку такой выигрыш можно оформить лишь в сберкассе высокого разряда, мы можем уже сейчас во всех крупных городах края, да и побережья, сделать запрос, предварительно сообщив номер билета. Для получения выигрыша потребуется паспорт… Не приходится сомневаться, что Хачизов будет действовать через подставных людей, но ведь и через них можно выйти на него.

— Шансы невелики, но попробовать надо. Я дам указание. А о фотороботе позаботься. Нас здесь завтра уже не будет, но надо, чтобы парень и девушка завтра побывали здесь, помогли составить портрет. Нам его вышлют по фототелеграфу. Местные товарищи посмотрят, может, тоже признают…

…И вот они в самолете. Ашот спокойно спит, Евсеев «проигрывает» в уме возможные варианты поиска. Джугамишев определил себе срок в пять дней. Вместе с дорогой. Это, конечно, так, с потолка. Но на что-то он все же рассчитывает? Исходит из каких-то соображений? Надеется долго с поиском не затягивать, с выяснением отношений — тоже. Интересно, в какую сторону от Минеральных Вод отправится самодеятельный детектив?

Ашота никто не встречал. Так оно и должно было быть. Он никому не звонил, не телеграфировал. Сразу же пошел на автобусную остановку, сел в рейсовую машину, идущую на железнодорожный вокзал. Евсеев с одним из встретивших его товарищей последовал за ним. Уже через несколько минут стало ясно, что помощь местных сотрудников пока не требуется: Ашот взял билет до Пятигорска. Все, что они могли сделать, это подбросить капитана до горотдела на машине, пока Ашот едет на электричке. А чтобы застраховаться на тот случай, если Ашот выйдет где-нибудь на промежуточной станции, в поезде с ним поедет один из встречавших. Он же и сообщит о том, куда направится гость по прибытии. Такая расстановка сил позволяла капитану не только осмотреться, но и попытаться обнаружить следы пребывания Хачизова в этом краю в не очень отдаленном прошлом.

Бахарев, по всей вероятности, уже в самолете, летящем в Минеральные Воды. Посвящая пятигорских коллег в основные обстоятельства дела, ради которого он здесь, Евсеев передал все, что знал о взаимоотношениях Хачизова и Джугамишева. Но фамилия никому ничего не говорила. Решили вернуться к этому вопросу после присылки фоторобота.

Сотрудник, сопровождавший Ашота, сообщил, что гость благополучно прибыл в город, никуда не заходил, ни с кем не общался. Но позвонил кому-то из телефона-автомата. Поскольку багажа у него всего один портфель, первую остановку он сделал в ресторане «Машук». Нет, ни с кем не общался, кроме официанта. По телефону говорил недолго. Видимо, назначил свидание, так как сейчас у него вид человека, ожидающего кого-то. Никуда не торопится.

Мало вероятности, что это будет встреча с Хачизовым. Не с таким благодушным настроением сидел бы он в этом случае. Да и не в ресторане она, наверное, должна состояться…

Ашот не спеша разделывался с цыпленком табака, потягивал пиво. И хотя он сделал всего один звонок, на встречу с ним порознь пришли с некоторым интервалом двое. Они тоже заказали пиво, цыплят, но этим не ограничились. Официант принес еще и коньяк, минеральную воду. Говорили тосты за встречу старых друзей.

Пригласил ли Джугамишев этих людей с целью выведать местонахождение Хачизова или просто захотел повидаться с добрыми знакомыми, было неясно. Пил он очень мало, говорил еще меньше, был задумчив, даже мрачен. Приглашенные им люди только-только входили во вкус пирушки, а он, посмотрев на часы, показал, что ему пора. Расплатившись, все трое направились к выходу. Маршрут их определился довольно скоро — шли по направлению к автовокзалу. Как и следовало предполагать, Ашот взял билет до Теберды. Джугамишев, видимо, хорошо знал расписание, так как автобус подошел вскорости. Капитан с выделенным ему помощником поехали за автобусом на машине, второй втиснулся в салон экспресса перед самым отходом, на случай, если Ашот вздумает прервать путешествие где-нибудь посреди дороги: такое тоже нельзя исключить.

Ехать впритык к автобусу было невозможно, поэтому машина то и дело вырывалась вперед, в пунктах стоянок дожидалась его, выбрав при припарковке удобное для наблюдения место.

Великолепие пролетающих за ветровым стеклом пейзажей на какие-то мгновения заставляло Всеволода Петровича забывать о цели командировки. Невольно вспоминалось его первое путешествие по Военно-Сухумской дороге. Автобус шел тогда вечером, быстро темнело, сгустившиеся за несколько минут сумерки были полны таинственности. Стеной темнели черные отроги горных кряжей, в открытые форточки автобусного салона врывались запахи весны…

На остановках, поджидая автобус, Всеволод Петрович заходил в почтовые отделения вокзальчиков, покупал открытки с видами Северного Кавказа и, надписав свой домашний адрес, бросал в почтовый ящик. Для шестилетнего сынишки Артема. Ашоту на глаза не попадался, но тот и не озирался по сторонам. Экзотика его ничуть не волновала, кроме буфета и туалета, он никуда не отлучался. Пил пиво, ни с кем не заговаривал.

Стало вечереть, когда подъезжали к Теберде. Это был конечный пункт путешествия, но рейсовый автобус в селении, растянувшемся на километры вдоль горной реки, делал несколько остановок. Ашот мог сойти на любой из них и затеряться среди сотен одноэтажных деревянных строений, разбросанных по обе стороны стремительного горного потока.

Но Ашот доехал до конечной остановки. На автовокзале долго изучал расписание местных автобусов, не торопясь, прошел в расположенный поблизости ресторан, там попросил минеральной воды, присел за столик, а когда официантка принесла заказ, о чем-то поговорил с ней. Народу в уютном зальчике было немного, и сотруднику, вошедшему вместе с Ашотом в ресторан, было нетрудно догадаться, о чем шел разговор. Джугамишев спрашивал о ком-то, кто работал в ресторане. Но уже по жестам девушки было ясно, что этого человека сейчас нет. Полученная информация Ашота вполне удовлетворила. Взглянув на часы, он тотчас же поднялся. Вышел на автобусную остановку и через четверть часа снова оказался в той части селения, которую уже проезжал. Похоже, что никого из знакомых навещать он не собирался (отец, как припомнил Евсеев, жил не в самой Теберде, а в ауле). Объектом его внимания стало кафе, прилепившееся одним боком к обрыву речки — притока Теберды. Здесь Ашот пробыл дольше, чем в ресторане. С буфетчиком-мужчиной, который принимал заказы и сам же получал деньги, он обменялся несколькими репликами. Но главной целью его визита оказалась раздатчица. Получая свой шашлык в окошке раздачи, он сказал несколько слов немолодой женщине, собиравшей посуду и относившей ее на мойку.

Женщина ответила что-то на местном наречии, затем, оставив свои тарелки, исчезла. Ашот флегматично жевал мясо, ждал. Основательно стемнело. Через прозрачные стены «стекляшки-аквариума» за Джугамишевым можно было спокойно наблюдать с улицы: встроенные в потолке светильники хорошо освещали внутренность кафе. Он пристроился на свободном месте за столиком, занятым компанией немолодых, хорошо одетых мужчин. И за другими столиками посетители, чувствовалось, объединены были какими-то общими интересами. Но никто из них, видимо, не был знаком Ашоту. Евсеев, заглянувший на минутку в кафе, не рискуя быть замеченным при таком многолюдье, догадался, что это — не местные, а отдыхающие из санаториев, расположенных в этой части селения. Ресторан, а потом кафе напомнили оперативникам, что ужин не помешал бы им тоже. Но о шашлыках никто не решился даже заговорить: Ашот мог сняться с места в любую минуту. Действительно, едва один из ребят, что помоложе, возвратился с бутербродами, как появилась посудница. Она поманила Ашота, и он, оставив недопитое пиво, поднялся. Едва он вышел, миновав полосу света, отбрасываемую стенами-окнами «стекляшки», к нему от темнеющей на берегу ивы шагнул человек. После взаимных, негромко произнесенных приветствий оба направились к мостику, переброшенному через речку, перешли через него, углубились в узенький извилистый переулок.