— Вот что: нам и сегодня без твоей лошаденки не обойтись.

Не отличавшийся излишним любопытством Самойлов спросил только:

— А в котором часу запрягать?

— Это мы сейчас прикинем. Думаю в час ночи — самый раз будет, — ответил Яков после некоторого раздумья. — Да вот еще что: Надю к вечеру подошли. Пусть позанимается.

Давно уже Яков пришел к выводу, что группе неплохо бы иметь радиста, находящегося на легальном положении. Это будет просто необходимо после того, как разведчики перейдут в лес. Рация запасная была. Оставалось только решить, кого обучить пользоваться ею. Выбор остановили на невестке Самойлова — Наде, общительной, любознательной и, главное, очень надежной женщине. Занятия начались. Под руководством Маши она успешно овладевала искусством радиосвязи.

Получив из центра подтверждение о высадке двух разведчиков, Яков в течение нескольких ночей уходил в лес, каждый раз расширяя район поисков. Его волновало: не схвачены ли фашистами те, кого он разыскивает. И тут же отгонял прочь такие мысли. Поимка разведчиков не могла пройти незамеченной для его людей, разбросанных во многих селах. Значит, надо искать.

И он искал…

Однажды, когда Лариса возилась с радиопередатчиком, а Филатов с автоматом в руках сторожил, совсем рядом послышался характерный шорох полозьев. Оба замерли. Мимо на подводе проезжал какой-то мужчина. К счастью, он смотрел в другую сторону и их не заметил.

— Пронесло! — шепнул Филатов, когда неизвестный скрылся из виду.

— Это еще как сказать, — раздалось из кустов. Оттуда вышел среднего роста коренастый человек и направился к ним.

Филатов поднял автомат и тут же опустил его:

— Чертушка, — воскликнул он. — Яков, как тебя по батюшке?

— Матвеевич, — спокойно добавил человек и зорким взглядом окинул Ларису. — Эге, да я вижу, совсем притомилась наша радистка. Ничего, поправим. А вот с Машей хуже: как застудила она на морозе ноги, так и сейчас ходит с трудом. Ну, а вы о себе рассказывайте.

В нескольких словах Филатов сообщил обо всем, что с ними произошло. Затем с помощью Якова они разыскали весь груз и надежно спрятали. Через двое суток все уже были под гостеприимной крышей Сергина.

Теперь на сарае под сеном и в той комнате наверху, которую Сергии запирал на замок, помещались уже четверо разведчиков. Тайник под сеном был устроен в виде шалаша, который приходился как раз напротив маленького окошка, прорубленного в стене. Попасть в шалаш можно было через наружный вход, в целях маскировки прикрытый большим деревянным колесом. Когда предстояло выходить в эфир, антенну в нужном направлении раскидывал Сергин, а потом убирал ее и передавал радисткам.

В середине мая окончательно перебрались на чердак и вскоре чуть не пожалели об этом. В Мунозере внезапно появилась большая группа солдат. Начались повальные обыски. Патрульные пришли и к Сергину, в доме которого они появлялись очень редко.

Увидев в окно патрульных, разведчики приготовили оружие, гранаты.

— В случае чего, вам с девушками надо по крыше спуститься вниз и уходить в лес, — сказал Яков Филатову. — Шифр у тебя есть. А явки в зашифрованном виде Сергин тебе доставит из тайника.

— Не пойду. А как же вы?

— Прошу выполнять приказ, — тихо сказал Яков и отвернулся.

Тем временем внизу шел самый тщательный обыск. Не обращая внимания на приглашения к столу, которые щедро расточали хозяева, «гости» внимательно осматривали каждую комнату, рылись в комоде, в шкафу.

Не обнаружив внизу ничего подозрительного, они поднялись на чердак. Но дверь была заперта на замок. Ключ от замка всегда хранился у бабушки.

— Да куда же это я ключ-то сунул, — засуетился Сергии. — Не знаю, найду ли. Ломать что ли?

— А что там?

— Да ничего путного: махорка да сети.

— Ладно раз так. Лучше мы вашего молочка попробуем, — и солдаты спустились вниз.

Так и на этот раз пронесло.

Весна давно вступила в свои права. Подсохли дороги. Теперь разведчики могли активизировать действия. Осталось только перебраться в лес, где они давно уже заприметили подходящее место для базы.

К этому времени у разведчиков появилось немало надежных помощников. Один из них, Николай Бондаренко, пользовался особым доверием. Парень находился на дорожных работах, но довольно часто наведывался к матери, которая в числе других эвакуированных жила во второй половине сергинского дома.

— Парень, по-моему, — кремень, — как-то сказал Сергии. — Не прощупать ли его?

— А что. Прощупай.

Так и сделали. Вскоре Сергии сообщил, что Бондаренко с возмущением рассказывал ему о том, как один фашистский прихвостень избил больного старика, тот, видите ли, по его мнению, «медленно поворачивался».

— Ну и что: повозмущался и все? — не без сарказма спросил Яков.

— Не совсем. Вечером подстерег оборотня и огрел его по затылку. Тот с трудом отлежался.

— Что огрел — хорошо, а что тот все-таки отлежался — плохо… Ладно, при удачном случае сведи со мной этого парня.

Вскоре группа перебралась в лес. Только Маша, до сих пор не излечившая застуженные во время высадки ноги, осталась на месте. Жилье в лесу устроили из плащ-палаток и веток. Рация обеспечивала регулярную связь. Второй передатчик они оставили в доме Сергина. В случае чего можно было воспользоваться им.

Орлов и Филатов, уходя на операцию, Ларису с собой не брали: если погибнет группа, все-таки останется радист. Страшновато было девушке одной в лесу. Да еще однажды разразилась страшная гроза. Дождь лил как из ведра. А тут подошло время радиосвязи. Лариса надела наушники и больше ничего не слышала, кроме далекого попискивания морзянки. Но глаза ее были настороже: работала и одновременно наблюдала за всеми подходами к базе.

Только сложила передатчик, как вдруг услышала шорох. Спряталась в кустах, сжимая в руке пистолет. Вдали раздались выстрелы. Потом все стихло. Примерно через час совсем явственно услышала чьи-то шаги, а через некоторое время на прогалину вышла темная фигура. Присмотрелась, и сразу отлегло. Оказывается, Бондаренко. С очередным донесением. Сверкая белозубой улыбкой, он сообщил:

— Это белофинны брутто-воздух палят. Страшно им через лес идти, вот и упражняются. Так, для острастки… А мне Яков нужен, — добавил он без передышки.

— Нету Якова.

— А когда будет?

— Скоро.

— Придется подождать.

— А тебя не хватятся?

— Я на побывку к мамаше отпросился. Так что порядочек. Эх, сыграй мне на своей радиобандуре что-нибудь сердцещипательное.

— Вон чего захотел! Может быть, тебе «У самовара я и моя Маша» представить?

— А что, неплохо бы!

— Придется немного погодить.

— Долго ли?

— Чуть-чуть. До конца войны… Ладно. Чем лясы точить, лучше сбегай-ка к Сергиным и скажи Николаю Степанычу, что к завтрему неплохо бы продуктов подбросить.

Снабжение лагеря продовольствием Сергии и его домашние взяли на себя. Собирался он каждый раз, как на рыбалку. Брал большую берестяную корзинку, ставил ее на дно лодки. В корзине снизу продукты, а сверху — сети и всякая иная рыбацкая снасть. Уплывал в озеро, а потом — в условленное место, где его уже ждали. А иногда он и сам приходил к шалашу.

Бондаренко успел побывать в Мунозере, возвратиться обратно, а Якова с Филатовым все не было. Появились они лишь под утро и, не снимая сапог, прилегли в шалаше. Видно, устали оба порядочно.

— Ну, что у тебя нового? — спросил Яков у Бондаренко.

— Взрывчатки много к нам на строительство завезли.

— А сколько?

— Шестьдесят пять тонн.

— Порядочно, — задумчиво сказал Яков. — Порядочно. Только, наверное, сторожат ее здорово.

— Сторожат.

— Так. А заведующий у этого склада есть?

— Есть.

— Кто такой?

— Я.

— Ты? Молодец! Умница! — Яков обнял парня. — Ты понимаешь, какой салют можно устроить?

— Понимаю.

— Вот и хорошо. А наших людей не прихлопнет взрывом? — забеспокоился Яков.