- И каково сейчас мое положение для испанской полиции? - спросил он.

- Спросите об этом у них, - ответил первый секретарь. - Мы и так достаточно для вас сделали, вернув вам свободу. Мне кажется, они оставят вас в покое. Они арестовали вас, чтобы услышать, что вы запоете, однако держать вас за решеткой для них совершенно бессмысленно. Для них гораздо полезнее, чтобы вы оставались на свободе и сами привели их к тому, что они так усердно разыскивают. Так что имейте это в виду. Про картину они ничего не знают, так что тут у вас преимущество.

Произнеся эти слова, первый секретарь вышел вместе с другими участниками встречи. Все спешили на обед, но никто не торопился так, как Энтони, который встал и, видя, что никто не собирается с ним прощаться, направился к двери. Гарри Паркер проводил его, чтобы убедиться, что он покинет посольство незаметно. В дверях, однако, на Энтони накатили сомнения, он остановился и обернулся к Бамблби.

- Простите, лорд Бамблби, но я не вполне понял одну вещь. Какую роль во всем этом деле играет Коля?

- Коля? - переспросил тот. - Повторю то же самое, что говорил раньше: нам это неизвестно. Могу сказать одно: Коля - ваш противник. Если нам известно о будущей продаже этой картины, и испанские власти тоже подозревают что-то в этом роде, то очевидно, что и русские тоже знают об этом деле. Разумеется, они совсем не заинтересованы в том, чтобы фашисты получили деньги или оружие, и сделают всё, чтобы этого не допустить. Для этого они и привлекли Колю.

- Понятно, - ответил Энтони. - И как же вы сможете помешать Коле в этом деле?

- Кончайте ваши дурацкие вопросы, Уайтлендс! - воскликнул лорд Бамблби. - Самым обычным способом: будем держать его как можно дальше от вас.

Обильная порция чечевицы с копченой колбасой, среднего размера буханка белого хлеба и кувшин красного вина не смогли развеять подавленного состояния духа, порожденного зловещими словами лорда Бамблби. Утоляя голод, накопленный с предыдущего дня, Энтони Уайтлэндс не мог избавиться от ощущения, что его преследует невидимый убийца. Кто угодно, в любую минуту и в любом месте мог вонзить в него нож, пустить пулю в лоб, задушить галстуком или подложить яд в тарелку или стакан.

Опасливо поглощая еду и питье, Энтони уже в который раз обдумывал, не стоит ли ему сесть на ближайший поезд и вернуться в Англию. Его удерживала лишь мрачная уверенность, что он оказался втянут в интригу международного масштаба и поэтому не было места на этой планете, где он находился бы в безопасности от заговорщиков, если они решат с ним покончить - неважно, из мести, или для того, чтобы заставить молчать, а то и просто из чувства неприязни. Единственный способ выпутаться живым из этого дела, говорил он себе, - как можно скорее завершить сделку, которая привела его в Мадрид. Только когда его существование перестанет быть помехой планам врагов, они оставят его в покое.

С этим слабым утешением он закончил обед и отправился в гостиницу. Быстро шагая по многолюдным улицам, он оглядывался по сторонам и периодически оборачивался, чтобы вовремя заметить нападение. Он прекрасно осознавал смехотворность такого поведения, ведь он не знал, как выглядит потенциальный враг. По причуде возбужденного воображения Энтони решил, что убийца должен походить на Джорджа Рафта [20], и внимательно вглядывался в лица пешеходов, пытаясь узнать лицо актера и его щеголеватый наряд из знаменитых ролей. Это сумасбродство отвлекло его от страха, а идти дальше его подталкивало нестерпимое желание добраться до гостиницы, чтобы привести себя в порядок, побриться и переодеться: если ему суждено трагически погибнуть, но по меньшей мере он будет при этом выглядеть презентабельно.

Проходя мимо богатой витрины бакалейной лавки, он остановился, вошел и купил разные продукты. Он не хотел оставаться на улице после заката и поэтому обеспечил себя всем необходимым, чтобы запереться в номере и выдержать осаду. В какой-то пекарне он купил хлеба, а в таверне - вина. Запасшись таким образом, он добрался до дверей гостиницы без каких-либо неприятностей.

По сложившейся уже традиции, портье окинул его более чем неодобрительным взглядом, что было вполне понятно, принимая во внимание его жалкий вид. Но в эту минуту англичанина менее всего волновало чье-то мнение. Он холодно поздоровался и протянул руку, чтобы взять ключ от номера. Портье передал ему ключ, кивнув при этом на что-то за спиной у Энтони. Тот резко обернулся, едва сдержав крик. Однако, в том, что он увидел, ничего ужасного не было.

В холле, в одном из кресел сидела какая-то совершенно измученная девушка и спала. Энтони спросил портье, что ему с ней делать.

- Сами решайте, - пожал плечами портье. - Явилась вчера вечера и принялась расспрашивать, где вы и не съехали ли отсюда. Я хотел вызвать полицию, но потом подумал, что вы уже и так от нее натерпелись, чтобы еще и подливать масла в огонь.

Энтони присел на корточки, чтобы взглянуть девушке в лицо, и с величайшим изумлением узнал в ней Тоньину. А та, открыв глаза, с нежностью взглянула на англичанина, словно увидев перед собой живое воплощение своей мечты. Сам же англичанин отшатнулся от нее, как при виде тарантула.

- Что ты здесь делаешь? - спросил он.

Тоньина протерла глаза и улыбнулась.

- Вчера ко мне пришел Ихинио Самора и велел отправиться к тебе в гостиницу, сказал, что ты уже всё знаешь. Он сказал, что, если тебя не будет, я непременно должна тебя дождаться. Вот я и караулю со вчерашнего дня. Я думала, ты уехал к себе на родину.

- Так это Ихинио Самора велел тебе прийти? - спросил Энтони. - И что же он сказал?

- Сказал, что ты возьмешь меня с собой в Англию.

С этими словами она показала на что-то под стулом. Энтони с замешательством увидел узелок, завернутый в цветастый платок.

- Послушай, Тоньина, - ответил он, стараясь взять себя в руки и выражаться как можно яснее. - Я не знаю, что там тебе сказал Ихинио Самора, но что было, то было, тут уж ничего не поделаешь. Это правда, что мы с ним вчера вместе обедали - по его просьбе. Он был чрезвычайно взволнован и наговорил много всяких глупостей, однако я решил ему не перечить, боясь, что ему станет совсем плохо. Потом случилось нечто такое, что заставило меня позабыть об этом разговоре. Как бы то ни было, считаю необходимым расставить все точки над "и". Итак, если Ихинио Самора сделал ошибочные выводы на основании каких-то моих слов или действий, то это его проблема, а не моя. Ты меня понимаешь?

Тоньина согласно кивнула. Успокоенный, Энтони направился к лестнице, ведущей в номера. Подойдя к первой ступеньке, он обернулся, чтобы убедиться, что Тоньина покинула отель, но обнаружил, что она следует за ним по пятам с узелком в руках. То ли она не слушала его объяснения, то ли не поняла их; или же поняла, но не намеревалась это показывать. Энтони осознавал, что нужно действовать твердо и прямо: единственным решением было схватить девчонку за загривок, вытащить ее на улицу и дать пинка под тощий зад. Это был единственный язык, пригодный для общения с простыми людьми низкого происхождения. Возможно, портье не одобрит применение силы в вестибюле гостиницы, но без сомнений возьмет ситуацию в свои руки и будем с ним солидарен. Воодушевленный этой мыслью, Энтони положил руку на плечо Тоньины и пристально на нее посмотрел.

- Ты ведь ничего не ела со вчерашнего дня, правда? - спросил он. И после ее молчаливого согласия добавил: - Тут у меня в сумке кое-какая провизия. Поднимайся ко мне в номер, и перекусим. А там видно будет.

С этими словами он подошел к портье, который с любопытством наблюдал за этой занимательной сценой.

- Я поднимаюсь к себе в номер и не желаю, чтобы меня кто-либо беспокоил, - сказал Энтони.

Портье поднял брови и сделал вид, что собирается принять меры для сохранения реноме заведения. Заметив это, Тоньина поднялась на три ступеньки, чтобы встать вровень с англичанином, и прошептала ему на ухо: