Первый раз в жизни мы уходили из леса, оставляя за собой, мелькавшие в поле зрения растущие съедобные грибы.
А они смотрели нам вслед, и уютно устроившись промеж камней и сухой хвои, судачили о нашей вероломности.
Вдыхая запах леса, от быта отвлекаясь,
Меж хвоей и камнями, прокладывая путь,
Грибов набрали – столько мы и не собирались,
Искали средь соседей, раздать кому-нибудь.
Наш старый холодильник, на радостях, заплакал,
Что, наконец, заполнен впритык, на весь объём…
Сначала испугались, но он лишь ночь покапал,
Всё чинно заморозил, и стал как прежде, днём.
А в папке фотографий, маня своей красою,
И Душу забирая в природы милый плен,
Синеет ярко небо, сквозь стволики и хвою,
Нарцисс и мандрагора, шафран и цикламен …
И мы готовы снова в поездку «За грибами»,
Пусть ни грибов не будет, ни даже их следов,
По каменистым склонам с колючими кустами,
С календулою дикой… – бродить среди лесов.
Мысли по дороге
Доставать фотоаппарат не хотелось. «В следующий раз!» – и тут же подумала, что в фильмах, эта и подобные ей фразы, всегда предшествуют гибели героя. Набивший мозоль штамп. Непроизвольная усмешка скривила губы, но сразу же была вытеснена другим, очень близким и болезненным, не стёртым десятилетиями трудных лет, воспоминанием – мама…
Мама обещала соседке, одолжить вечером газету. Уже не помню, что за статья там была, на целый разворот, да и не важно. Речь не о статье, а о том, что мама до вечера не успела прочитать её, и, когда соседка зашла, сначала не хотела отдавать, а потом согласилась, ведь обещала. «И чего я упёрлась – посмеялась она – я могу ведь и завтра её прочесть». На рассвете мамы не стало – задушила астма.
Нахлынувшие воспоминания стёрли окружающие краски, всё слилось в один аморфный, наполненный влажной духотой и рёвом моторов, конгломерат. Я опять, как тогда, в первые четыре ночи одиночества, перестала воспринимать своё реальное тело, ощущая себя крохотной точкой, где-то в средоточии груди, в огромном, наполненном тревожным страхом, Космосе. Маминым страхом.
Внезапно мир вокруг наполнился назойливым, сметающим всё на своём пути, воем. От неожиданности на мгновение наступило оцепенение. Было что-то очень знакомое в этом звуке, нечто стучащее в мозг и требующее действия. Наконец, пробившись сквозь боль воспоминания, наступило осознание: включилась сирена, предупреждая о летящих на город ракетах, надо было спешить в укрытие. Справа забор, слева четырёхрядное шоссе, машины останавливаются и все бегут на другую сторону улицы, в подъезды домов за небольшим сквером. Оцениваю ситуацию – доковылять не успею. Можно ещё лечь на землю, как рекомендует Служба Тыла и закрыть голову руками. Лечь то я может ещё как-то и исхитрюсь, но кто же меня потом сможет поднять?! Становится смешно. И опять наплывает воспоминание.
Мама рассказывала: во время Гражданской войны в России, последовавшей за революцией 1917 года, её тётка, спасаясь от падающих снарядов, выскочила из дома и побежала через дорогу к соседке, но поскольку той дома не оказалось, а улицу уже начали бомбить, забралась под кровать. Успокоилась немного от внутренней паники и сама над собой посмеялась: «И чего я аж сюда бежала, под кроватью я могла и у себя дома лежать».
Всё так похоже, те же люди, те же эмоции, только другая пьеса и иной антураж. Война. Политики стыдливо употребляют более комфортное и обтекаемое – «конфликт». Но ракеты об этом не знают, они калечат и убивают. Террористы стреляют залпами по густо населённым районам и гражданским объектам – садикам, школам, международному аэропорту… и возмущаются, что государство, защищаясь, сбивает их ракеты и пытается уничтожить боевые точки…
Наконец сирена смолкла, последовало несколько ударов взрывной волны разной силы. Опять зашуршало шинами шоссе.
Ненадолго. Новая сирена. Укрываюсь, вместе с другими людьми, между первым и вторым этажами ближайшего подъезда. Раннее утро и людей не много – несколько строительных рабочих, парочка нелегалов из Северо-Восточной Африки, молодая арабка с маленьким ребёнком на руках… Ребёнок напуган и плачет. Жалко детей. Жалко всех детей. И тех, которым калечат Души и Жизни искусственно подогреваемой ненавистью. Больно вспоминать о похищенных и убитых, ни в чём не повинных, трёх мальчиках, которые готовились стать раввинами… Цинизм террора: похитить, убить и обменять мёртвые тела на, сидящих в тюрьмах, убийц…
Но я уже пришла. На очереди решение проблем быта. А это так – мысли по дороге, когда ноги работают, а мозги не желают отдыхать, и всё жуют и жуют давно пережёванную жвачку.
Чужой лучше
Что ты так улыбаешься?
– Настроение подняли! Всё-таки чужой муж лучше своего!
– О чём ты говоришь?!
– Понимаешь, мой мне твердит: какая любовь в нашем возрасте… сколько тебе лет… посмотри на себя в зеркало…
– А чужой, что?
– А чужой говорит: ты такой хороший человек и такая милая женщина… ты – прекрасный цветок… твой муж глуп, если он не понимает какое богатство у него в руках…
– Ну так поменяй их!
– А кто же тогда мне будет говорить комплименты?!
Свадьба без драки
– Эта песня не так пелась. Вот помню на моей свадьбе… Ты же знаешь, что на свадьбах в Украине всегда…
– Дерутся…
– Ха, что за свадьба без драки. Нет, я хотел сказать: красиво поют. А драки на моей свадьбе не было. Только солдатиков побили, которые пришли без приглашения…
– Ну конечно, а они стояли, как столбики, пока вы их били.
– Да нет, они отбивались.
– Ну да: драки не было, только вы били солдатиков, а они отбивались)))
– Так это поначалу, а потом мы все вместе выпивали и они нас поздравляли с бракосочетанием.
Воспитатель
Подхожу к дверям своих знакомых, а там ржач на три этажа: отец схватился за ремень и услышал от пятилетней дочки: «Ну, папа, у тебя ни ума, ни фантазии»
☺ Детские вопросы
– Мама, комдив – это командир дивизии, да?
– Да.
– А главком – это главный командующий, да?
– Да.
– А кто такой блинком?
– Не знаю. Может быть командующий блиндажом?
– Мама, ну как ты не знаешь? Ты ведь сама вчера говорила бабушке: «Первый Блинкомом».
Техподдержка
(По телефону)
– А скажите: это проблема в модеме, или на линии?
– Или в модеме, или на линии – одно из двух.
Блики памяти. Факс
Звонок по телефону:
– Примите факс.
– Извините, у нас нет света.
– Так что у вас окон нет?
– Простите, я что Ваш факс через окно должна принимать?
Через минуту вызов на ковёр: «Вы как разговариваете с замминистра?!»
Мне нужен автобус
– Мне нужен автобус 37 – сообщает мне дама на иврите.
Полагая, что она желает знать, на какой из остановок он останавливается, начинаю рассматривать аншлаги с номерами рейсов. Проследив за направлением моего взгляда, дама возражает: «Нет, я знать, мне нужен».
Что вы хотите спросить? – Задаю вопрос по-русски.
– З7-й автобус прошёл?
– Я только, что подошла, вон те дамы здесь раньше, спросите у них.
– У кого там спрашивать?! Посмотрите на их тупые лица. Я им на чистом иврите говорю, а они не понимают.
В автобусе. Последний комплимент
– Мадам, Вы не узнаёте меня? Мы же с Вами знакомы…
