Что было бесспорно установлено судом?

Анненков после Октябрьской революции стал на сторону контрреволюции, пренебрегая требованиями Оршанского,

Пензенского и Самарского Советов рабочих и крестьянских депутатов о разоружении, прибыл в декабре в Омск и сразу же вступил в конфликт с местным Советом казачьих депутатов, требование которого о разоружении и роспуске отряда не исполнил, за что и был объявлен вне закона.

В июле 1918 года он со своим отрядом выехал на Уральский фронт, где вел бои с красными войсками. Когда в Семипалатинской области и в прилегающих районах вспыхнули крестьянские восстания, Анненков с отрядом и вновь сформированными в г. Троице частями был направлен в Семипалатинск. Немедленно начались жесточайшие расправы с заподозренными в участии в восстании. Во многих случаях учинялись истязания: отрубали руки, ноги, отрезали уши, носы, разрезали груди и лишь потом убивали или полуживыми закапывали в землю.

Все внесудебные расправы производились по личным распоряжениям Анненкова или с молчаливого его согласия по инициативе командиров карательных отрядов…

В Семипалатинске Анненков приступил к формированию партизанской дивизии, вошедшей в состав 2-го Степного корпуса.

Подозреваемых в сочувствии Советской власти граждан сажали в тюрьму или же немедленно расстреливали без суда и следствия…

В конце ноября 1918 года Анненков выехал в Семиречье. Приказом по дивизии офицерам было предоставлено право расстреливать всякого, сеющего панику или проявлявшего сочувствие красным.

Часто по подозрению в заговорах расстреливались по 10–12 и более солдат. В 1919 году после попытки выступления солдат против офицеров своего полка были обезоружены несколько сот человек, из них около 500 были расстреляны и зарублены в камышах под Уч-Аралом.

После перехода на китайскую территорию Анненков был интернирован с группой войск около 4000 человек.

Второй подсудимый Денисов Николай Александрович был непосредственным помощником Анненкова во всех злодеяниях.

Суд признал Анненкова Б. В. и Денисова Н. А. виновными в том, что с 1917 по 1925 год вели борьбу против Советской власти и за отторжение от нее территории Семипалатинской области и Семиречья, т. е. в совершении преступления, предусмотренного ст. 2 Положения о государственных преступлениях, и в том, что с 1917 по 1920 год систематически уничтожали активных советских деятелей и представителей рабочих и крестьянских организаций, т. е. в совершении преступления, предусмотренного ст. 8 Положения о государственных преступлениях.

На основании вышеизложенного, руководствуясь ч. 3 ст. 326 УПК РСФСР, Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила Анненкова Бориса Владимировича и Денисова Николая Александровича к высшей мере — расстрелу.

Возмездие обрушилось в августе 1927 года лишь на двух главарей белогвардейских банд. Остальные продолжали жить в Европе и в Маньчжурии, лелея мечту о возможном вооруженном нападении на СССР, а когда это случилось, то с большой охотой предложили свои услуги гитлеровскому фашизму и японским милитаристам. Чем это закончилось? Расскажем.

К сожалению, к этим годам относятся и факты отступления от ленинских принципов революционной законности, социалистического правосудия и уголовной политики. Пришлось вспомнить и о забытых именах, героях гражданской войны…

Вошедший ко мне в кабинет очередной посетитель скромно представился:

— Начинающий ростовский литератор Владимир Карпенко.

— Рад познакомиться.

— Нашей просьбе прошу не удивляться. Это моя просьба и думенковцев.

— Кого?

— Думенковцев. Это ветераны гражданской войны. Они воевали на Дону против белой армии в составе конного корпуса, которым командовал Думенко. Не слышали такую фамилию?

— Нет.

— Я от группы ветеранов и супруги Думенко, которая пока жива, прошу Вас заняться делом Бориса Макеевича. Он был осужден в 1920 году в Ростове ревтрибуналом. Расстрелян. Все, с кем мне пришлось беседовать, утверждают, что он — жертва клеветы и интриг, обвинения все нелепые. Он — один из тех, кто был организатором нашей прославленной красной кавалерии, и один из творцов ее легендарных побед. Правда, с тех трагических событий прошло больше 40 лет. Но время не должно помешать установлению истины. Для восстановления истины время не играет никакой роли. Правильно я говорю?

— Согласен.

— Конечно, трудно разобраться скрупулезно и объективно в запутанной истории сорокалетней давности. Но верю в способности военных юристов.

— Что же, попробуем, — ответил я. — Тем более что такое прошение ветеранов гражданской войны мы не можем оставить без внимания. Оставьте его у меня. Я распоряжусь.

— Да, я хочу вам передать и письмо жены Думенко, прочитайте.

— Обещаю.

Прочитав письмо, я снял с него копию и сохранил среди своих записей. Приведу его содержание.

«В Центральный Комитет КПСС

от Анастасии Александровны Думенко, проживающей в г. Ростов-на-Дону, по ул. Энгельса, 91, кв. 19

Заявление

Извините, что беспокою Вас своими заявлениями. Знаю, что Вы очень заняты по своему положению государственными делами нашей любимой Родины, заботитесь, чтобы избежать войны и сохранить мир на Земле.

Я — простая женщина, труженица, преклоняюсь перед Вами, Вашей энергией и заботой о советском народе, который под руководством партии строит коммунистическое общество в нашей стране Советов.

Хочу сообщить о себе несколько слов. Я, Думенко, жена бывшего командира кавалерийского корпуса Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В январе 1920 года мой муж Борис Макеевич Думенко был арестован, по решению военного трибунала 11 мая 1920 г. расстрелян в г. Ростове-на-Дону. Я, красная партизанка, активно участвовала в партизанском движении в Сальских степях, в гражданской войне, которая окончилась полной победой Рабоче-Крестьянской Красной Армии в ноябре 1920 года. Все белогвардейские и контрреволюционные армии белых разгромлены и уничтожены.

Прошу Вас не отказать в моей просьбе, поручить главному прокурору СССР затребовать из архива дело Бориса Макеевича Думенко, который по решению военного трибунала был расстрелян. Если он, Думенко, действительно враг партии, тогда он наказан революционным правосудием правильно, если же в деле и материалах будет видно, что приговор суровый, прошу Бориса Макеевича Думенко реабилитировать посмертно, поскольку мне известно, что Думенко Борис Макеевич расстрелян по указанию предателя Троцкого.

Я, жена Б. М. Думенко, так и не знаю, за что же расстрелян мой муж. Мне уже много лет, получаю пенсию трудовую государственную 38 р. 20 к. в месяц, воспитываю правнучку, так как родители погибли в Отечественную войну.

А. Думенко 28 февраля 1962 г.».

Не скрою, заявление это произвело на меня сильное впечатление: какая выдержка после всех испытаний, какая вера в нашу партию, в ее единственное устремление — служить правде, счастью, миру на земле! После некоторого раздумья, кому поручить проверку этого необычного дела, я остановился на подполковнике юстиции Борисе Петровиче Беспалове. Мне нравилась его въедливость в поиске объективных доказательств. Он с каким-то наслаждением любил работать в различных архивах, просиживал там часами и с довольным выражением на лице докладывал об «удивительных находках» в этих пыльных, пожелтевших от времени архивных папках…

Я вызвал его и показал заявление Анастасии Александровны Думенко. Он внимательно прочел. По выражению лица я понял, что оно тоже произвело на него сильное впечатление.

— Борис Алексеевич! Вы обратили внимание — это ведь 1920 год, а сейчас 1962!

— Ну и что?

— Как что? Здесь не обойтись без помощи сотрудников разных архивов.

— Ничего, Борис Петрович… Я уверен, это доставит вам удовольствие… Помощь мы получим от всех, от кого будет нужно. Был у меня начинающий ростовский писатель Карпенко. Он и привез письма от Анастасии Александровны и группы соратников Думенко. Как я понял, Борис Петрович очень заинтересовался историей Думенко. Мы условились с Карпенко, что будем сообща трудиться над сбором материалов. Он согласился и оставил свои координаты.