Стою перед входной дверью в квартиру и никак не решаюсь, не могу дверь открыть. Вот так стала под дверью и понуро стою, не в силах, что-либо в себе изменить и все передумать.

— Профессорка, ну, что ты стоишь? Ключ забыла? — это мне соседка, спускаясь с третьего этажа. — Да, придется тебе подождать с ее возвращением. Ушла она, несколько минут до твоего прихода. С ним и ушла, с Борькой твоим! Ну и дела? Может, зайдешь ко мне и посидишь пока?

Хорошо, что она торопилась и я, сославшись, на что-то, от нее отцепилась и как только она вышла из подъезда, то я сразу же, не раздумывая, ключ и тут же в квартиру заскочила…

И вот что странно, ощущения необычные сразу же у меня. Зачем-то сразу к ней в спальню. Все вещи переворошила, потом, почему-то, на кухню. А что я искала? Наверное, доказательств ее прелюбодеяния?

Потом снова и даже полезла к ней под кровать зачем-то, плохо соображая, что я ищу у нее там…Думала, что среди конфетных оберток, которые она часто под кровать бросала, жуя конфеты на ночь в постели, я найду и обертку доказательства ее прелюбодеяния?

И как только я там оказываюсь, то вдруг, слышу…

— Ну вот, Мишенька, все, как ты и просил. — Слышу ее такой радостный голосок из соседней комнаты. — Ну, что ты стесняешься, проходи!

— А она? Она когда должна прийти? — слышу, как он ее тревожно спрашивает. Про себя отмечаю, а он молодец, мой Михаем!

— Ну, причем здесь она? Тебе что, меня недостает? И потом, я как скажу, так и будет! И если надо, то я ее и на порог не пущу!

Слышу его возражения, а потом…

Потом я явственно слышу их приближение с продолжением…Ох, ой! От того я лежу под кроватью и зубами скриплю! Это надо же, как она ему…

Внезапно их шаги…Я инстинктивно, боясь разоблачения, ползу под стенку и тут же, оборачиваясь назад, вижу его ноги в знакомых туфлях, и ее ноги и как эти ноги ко мне приближаются как-то шиворот на выворот, отступая назад и сзади. Так я решаю, потому как, его ноги наступают, а ее ноги в туфлях и на каблуках пятятся назад… Еще шаг и …Все что угодно, но только не это! Я еле успеваю!

Во — первых, я не ожидала того, что так глубоко прогнется панцирная сетка кровати и я, еле успеваю пригнуться, как сетка, чуть ли не упираясь, изогнулась ко мне огромным горбом…Надо мной шум, да такой… Вот ее ноги уходят из вида, а следом ее туфли на каблуках…Бац, бац! Падают рядом. Следом его и еще что-то! А то, что я слышу, оттого я…

Нет, не оттого, а от того что, она говорит ему!!!

От дикого ощущения унижения и страха разоблачения, я кусаю свою руку… Но, что же я слышу! Что?!!! Все дико и надо мной! И с кем?!!!

Сетка кровати, перегибаясь угрожающе, то выгибается, то изменяет свою конфигурацию…

Потом, потом ее частое дыхание, голос, как умоляющий…

— Ну же, еще, еще! Следом, надо мной, сетка угрожающе заходила ходуном…Все я не могу, я должна! И я, обливаясь слезами, выползаю из-под кровати…

Ну, что вам дальше рассказывать? По — моему, все понятно?

Отец, уехал надолго в загранкомандировку. И я тут же ушла из дома. Хорошо, что заканчивала уже школу. Потом экзамены и в университет. Вот, собственно и все мои события из той, моей прежней и счастливой жизни. А потом, учеба, общага и обучение…О которой чуть позже, потому, что она уже к нам подходит…

— А, как же у тебя, с Василисой обстоят дела? — Спросили бы мы, ее.

— Постойте, я сейчас!

— Куда ты?

И если бы мы с вами рядом с ней стояли, то бы услышали, как она тут же, из телефонной будки:

— Привет! Я скоро буду! Что? Не знаю? Я сказала, что я не знаю? Что еще? Что? У тебя? Нет, у меня? Ну, ты даешь! Ну, Катя, ну, я прошу тебя! Ну, хорошо, хорошо! Целую, жди, я скоро!

А потом уже, оглядываясь, отворачиваясь от нас и пригибаясь, тихо в самую трубку…

— Я тебя…М…м…м! Целую! Сама, знаешь, куда? Нет, глупая! Нет, это я тебя и в самую…Глупая! Сама ты, Василиса… звезда! Пока!

Всему выучиться нельзя. Тяжело учится нужному и полезному, организм, словно сопротивляется и неохотно запускает в себя полезную информацию. А как же! Ему надо потесниться и добавить надежного места, потому, как это нужное и пригодится.

А вот, когда обучают недозволенному и запретному то все это он, словно бы, схватывает на лету, и тут же стремительно запоминает. А мы, потом, только удивляемся, как это в нас одновременно такое уживается?

Вот и я только удивлялась, как я так быстро от нее всему обучалась? Одному, возвышенному и чистому — в университете и тут же, другому, от нее — запретному и волнующему!

Одно возвышает, направляет к светлому, чистому, другое, опускает и топит в страстях и низменных желаниях. Перед одним преклоняешься, а перед другим, не можешь устоять и срываешься! И тогда уже катишься, летишь стремительно, сломя голову, вопреки разуму и всему охраняющему тебя, твое тело и душу оберегающему от разрушения и растления…

Про таких, как я, говорят, что в них бес вселился! Бес! Вот и взбесилась я! Да еще, как?

От всего что произошло, от предательства матери, Мишки, я с этим бесом спуталась, наперекор всему и вся. Лишь бы не слышать их оправдания, лишь бы не видеть и не осознавать, и не стремиться понять, почему это так произошло?

Потому и потянулась к Ваське, чтобы отвлечься и забыться. А в ней бес! И этот бес, он в меня лез, лез! С каждым ее поцелуем, объятьем и все глубже и дальше, все во мне переворачивая и на изнанку выворачивая.

Все, что до этого знала, на чем была воспитана, то оказывалось не нужным, а вот того, о чем только в греховных мыслях, то вдруг оживало и вылезало в ее действиях…

Но сначала все это на меня, на мою больную голову, словно обрушилось! Итак, у меня забот хватало, так как я тогда с матерью теряла всякий контакт, да и с Мишкой тоже, даже за одной партой больше с ним не сидела. Один только раз с ним переговорила. Спросила его, зачем он у нее брал деньги? А он ответил и я, не знала, в чем его упрекнуть. Оказывается, она ему давала себя и как та Кончита.… Та, за деньги и кто даст больше, а она? А она, чтобы он с ней больше! Вот и вся разница!

Но самое интересное, что на все мои возмущения и протесты не последовало никакого изменения. Он так и продолжал, то с ней, то с Кончитой, а она, так и давала ему деньги, полагая, что так, его около себя удержит. Эх, знала бы она на кого он деньги ее тратил? Так и хотелось вмешаться, сказать, но я решила больше не вмешиваться, быть выше этого и вместо того, сама, как покатилась.…Как говорится, связался черт с младенцем! Связался, да не просто так, а на целые годы. Сколько, так продолжалось: год, два, три?

И год, и два, и три!

Первый год начался со знакомства у меня с ее телом.

Я хоть и видела его и уже даже трогала, но, то было все эпизодически и потихонечку, к тому же, у нее еще не прошли последствия операции. А то, что это был вовсе не насморк, как она утверждала, то я убедилась буквально на следующий же день. Я к ней теперь не шла, а летела, так не терпелось с ней обо всем переговорить, что случилось, что со мной произошло и как я их с Михаемым…

Она меня ждала! Ждала! И я это сразу увидела. По тому, как она разоделась, как причесалась, как подкрасилась. Я сначала подумала, может она на какую-то встречу или вечеринку собралась?

— Ты куда это так вырядилась? — спросила, довольно грубо и резко, потому, что сразу же не хотела и не могла ей начать плакаться в жилетку.

— Никуда, просто.…А что, красивой женщине нельзя выглядеть красивее? И потом, я в последнее время совсем за собой перестала следить… — сказала и на меня так посмотрела. Что, мол, как я? Оцени?

— Да, мало того, что не следила, так еще и пила, как последняя пьяница, что на рынке валяется…

— Нет, нет! Такого не было и потом, у меня был повод…

— Э, нет, дорогая, для пьянки всегда, повод найдется, ты это знаешь? И это твое оправдание.…Сама же сказала, что все это для тебя, как насморк!