За всеми этими постоянными заботами, маневрами и ежевечерними совещаниями дата генерального морского сражения между российским и японским флотами постепенно надвигалась. Русские корабли, измученные многомесячным переходом, почти бесшумно скользили по океанским волнам, неумолимо приближаясь к острову Цусима, расположенному в Корейском проливе. Там многие из них должны были обрести свою морскую могилу, погибнув, как и положено боевым судам, не спуская гордо реющего на мачте военно-морского флага Российской империи. А перед иными кораблями маячила сдача в плен, однозначную оценку которой не могли дать и сто лет спустя, так как одна половина исторического сообщества считала эту капитуляцию русских судов величайшим позором в истории нашего флота, а другая половина полагала, что в той ситуации попросту не было иного выхода, кроме плена, иначе бы все закончилось бесполезной гибелью судов и экипажей. Но в этой реальности у Второй Тихоокеанской эскадры, благодаря кипучей деятельности трех людей, вооруженных знаниями войн, которых еще не было, появлялся призрачный шанс рассчитывать на благополучный исход сражения, то есть на прорыв хотя бы части кораблей во Владивосток. Идущие по ночам и как будто спящие русские железные властелины морей периодически вздрагивали всем корпусом на крупных волнах, и можно было подумать, что им снятся попадания японских, начиненных шимозой снарядов в небронированные части корпуса. Можно было даже представить себе, что у кораблей есть своя карма, и сейчас многие из них во сне переживали свою гибель, которая настигла их в другой реальности. Вот вздрогнул, как будто бы получил торпедное попадание от японского миноносца флагман русских броненосец «Князь Суворов». Вот его систершип «Бородино» опасно качнулся всем бортом, и со стороны могло показаться, что у него сдетонировал погреб с боеприпасами башни среднего калибра. А вот броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» во время ночных учений развернул башни главного калибра на левый борт, якобы намереваясь принять свой последний героический бой с двумя заведомо более сильными японскими броненосными крейсерами. Возможно, корабли предчувствовали свою будущую, почти неизбежную гибель и сейчас видели сны, которые в иной реальности должны были стать пророческими.

Одолеваемая мыслями о безвыходности своего положения, Вторая Тихоокеанская эскадра в ночь с тринадцатого на четырнадцатое мая вошла в Корейский пролив. Но сейчас, в отличие от прошлой реальности, русские корабли вел за собой совершенно иной человек, у которого были свои планы на предстоящий бой.

Корейский пролив. Ночь с 13 на 14 мая

Командующий японским флотом адмирал Того в преддверии прихода русской эскадры выстроил глубокоэшелонированную сеть дозорных кораблей, основной задачей которых было обнаружение русских. После войны российские историки не раз задавались вопросом: а был ли шанс у Рожественского проскользнуть незамеченным во Владивосток? И на этот вопрос всегда был однозначный ответ: нет, не мог! Пройти необнаруженным через все дозорные линии японцев русская эскадра не могла. Именно из этих соображений и исходил Сергей Часовских, пребывающий сейчас в шкуре русского адмирала, когда составлял свой план предстоящего боя.

«Синано-Мару» был одним из вспомогательных крейсеров японского флота и сейчас нес дежурство в первой линии разведчиков. Весь экипаж был предупрежден, что встреча с русскими более чем вероятна, и потому дозорные матросы вместе с офицерами пристально всматривались в ночную мглу в надежде, что их крейсер первым обнаружит идущую с Балтики Вторую Тихоокеанскую эскадру. Командующий крейсером капитан первого ранга японского императорского флота Нарикава всю ночь стоял на мостике, время от времени прислоняя к глазам бинокль и пристально вглядываясь в темноту. Маршрут движения его корабля был составлен в штабе флота, и отклонения от него не допускались. Поэтому все, что сейчас мог сделать японский капитан, это во все глаза осматривать темный горизонт в надежде, что командующий русскими проложит дорогу своей эскадры на пересечку курса его вспомогательного крейсера. Вообще, японский флот всегда очень внимательно подходил к выбору дозорных на кораблях. Уже во время Второй мировой войны очень часто корабли Микадо встречались по ночам в Тихом океане с американскими крейсерами, вооруженными самыми современными радарами, и до появления новых, гораздо более совершенных средств радиолокационного обнаружения японские глаза всегда видели дальше, чем самая продвинутая электроника янки. Но до этих событий оставалось еще сорок лет, и, естественно, обо всем этом Нарикава не знал. Он испытывал уверенность в том, что если какой-нибудь корабль русских окажется в зоне видимости его крейсера, то он будет непременно обнаружен.

В 2 часа 28 минут[14], когда ночь была еще в полных своих правах и не собиралась уступать утру, задумавшегося капитана заставил вернуться в реальность крик сигнальщика, сообщавший о том, что по левому борту обнаружено судно, идущее на восток с включенными огнями.

– Ну вот, кажется, началось, – мелькнуло в голове у Нарикавы.

После сближения офицеры японского вспомогательного крейсера разглядели, что на грот-мачте подозрительного судна подняты белый-красный-белый огни. В это время месяц висел на востоке, там же, где и находился подозрительный пароход, и потому наблюдать за ним с «Синано-Мару» было неудобно. Нарикава приказал увеличить скорость и, обойдя подозрительный пароход с кормы, вышел у него по левому борту. В 4.02 подойдя к нему, японцы рассмотрели, что судно имеет три мачты и две трубы, и по силуэту совершенно походит на имеющийся в составе русской эскадры вспомогательный крейсер «Днепр». Однако, подойдя ближе и не видя на нем орудий, японский капитан подумал, не госпитальное ли это судно русской эскадры. В это время с подозрительного корабля стали подавать японскому дозорному сигналы фонарем. Нарикава догадался, что подозрительный пароход делает это по ошибке и что поблизости должны быть еще суда. Дозорные на «Синано-Мару» подробно осмотрели горизонт. Но темнота еще не рассеялась, и к тому же стояла дымка, не позволяющая видеть предметы. Не заметив вокруг других кораблей, японский командир принял решение направиться к этому пароходу с целью произвести его досмотр. Вдруг впереди себя по носу и с левого борта с расстояния не более восьми кабельтовых были замечены несколько десятков судов и далее еще несколько дымов. И вот тут-то Нарикава осознал, что он попал в самую гущу русских кораблей и находится сейчас в центре построения неприятельской эскадры, идущей плотным строем. Медленно, чтобы не вызывать подозрения у противника резкими маневрами, японский капитан вывел свой корабль за ордер охранения русских, и в 4.28 в эфир полетела первая радиограмма, сообщающая адмиралу Того о том, что вражеская эскадра обнаружена. Также «Синано-Мару» передавал в эфир примерную скорость и курс русских.

Японский капитан первого ранга мог быть горд собой, так как именно ему выпала честь отыскать в ночной мгле корабли противника. Он стоял на мостике своего вспомогательного крейсера и размышлял о том, чем должно закончиться дело, начало которому он только что положил, найдя ночью в неспокойном море Вторую Тихоокеанскую эскадру. Теперь дело было за главными силами флота, которым предстояло перехватить русскую эскадру и навязать ей генеральное сражение. В исходе этого боя не сомневался ни один японский матрос. Северные варвары уже показали, что они не способны соперничать с сынами страны Ямато за господство на море. Первая Тихоокеанская эскадра после боя с Японским императорским флотом в Желтом море больше так и не рискнула выйти из гавани Порт-Артура и позорно там погибла от огня тяжелых береговых гаубиц. То есть русские предпочли позорную гибель своих кораблей на якорной стоянке вместо нового сражения. Сейчас обнаруженной Второй Тихоокеанской эскадре уже спрятаться негде. Это значит, она в полном составе обречена на гибель в бою с блестящим японским флотом, который поведет в бой великий адмирал Хейхатиро Того.