II. Мотив из Илиады Грозно в кипучем бою он дышит отвагой и силой. Как отступают враги перед летучим копьем! Точно как молнии Зевса сверкают из смелого взора, Черные кудри волной льются на мрамор чела. Ах, оглянися назад, красавец, где солнце заходит, Где над зубцами стены терем знакомый горит! Скоро ль прохладная ночь рассыплет лазурные звезды. Скоро ль герою венок тихо наденет любовь? 1899 III. «Я коня оседлал, чтоб кручину избыть…» Я коня оседлал, чтоб кручину избыть, Чтоб от ворога злого бежать, И лесною тропой я, как вихрь, полетел, И закат предо мной, не сгорая, горел, И кручине меня не нагнать! И дышал я, дышал, надышаться не мог Благодатной свободой лесной, И скакал, – лишь мелькали кусты да стволы, И откуда-то веяло холодом мглы, Сладко веяло влагой ночной. Тишина, тишина! Только ветер свистит, Только желтый листок опадет… Укачала мечта молодая меня, И не знал я, куда погоняю коня И куда меня конь донесет! 1898 IV. Простор Из книг старинных и печальных, Как из глухих подземных нор, Я много дум и вздохов дальних К тебе принес, родной простор. Но в светлой неге возрожденья Тебе неведома печаль; С тобой воздушные виденья И ускользающая даль. И растворилась в чаше чудной Вся наколдованная грусть, И вновь бездумно и беструдно Твоим объятьям отдаюсь. 1899 V. «Помнишь ли ты, дорогая, любимую нашу аллею…» Помнишь ли ты, дорогая, любимую нашу аллею, Нашу скамейку в тени пышно сгустившихся лип? Как заслоняли листы укромное наше местечко! Бледная зависть луны нас не могла подглядеть… В комнатке бедной моей с каким возраставшим волненьем Я примечал из окна, как погасает закат… Милая, с первой звездой вечернею ты обещалась Выйти на нашу скамью… Как проклинал я тогда Эти томительно-долгие, старчески-ясные взоры Гаснущих солнца очей! Как я молил темноты!.. Как завидовал зимним, проворным сумеркам: чуть лишь Лампу, бывало, зажжешь, – снег уж хрустит у ворот, Лестница скромно скрипит под робким, задержанным шагом… Зимние сумерки, вас благословляет любовь! Но хороши вы и летом, – глядишь, затаивши дыханье, Видишь, как сумрак растет… ждешь не дождешься звезды… Вот загорелась… Бегу… Тревожно шаги ускоряю… В милой, укромной тени падаю к милым ногам. 1891 VI. На закате Там, в аллее тенистой, Между кленов густых, Тенью легкой и чистой Ты мелькнула на миг. Не догнать мне плутовки, — Только смех прозвенел, Только с милой головки Яркий розан слетел. Солнце ниже и ниже… Гаснет в пламени день… Не мелькнет ли поближе Эта милая тень? 1899 VII. Кузнечики В просонках, утром озаренных, Люблю кузнечиков возню И за стеной неугомонных Их молоточков трескотню. Спорится бодрая работа, Заря прозрачная легка, И так светло долит дремота Под стук воздушный молотка. И, засыпая, вижу живо И мост, и кузницу, и ров, И хлеба спелые разливы Под гомон бойких молотков. 1906 VIII. Сонет И вновь луна, и снова дышит сад Таинственной и жуткой красотою, И снова тени и лучи скользят Над садом, над прудом и над тобою. Ты поднимаешь к небу долгий взгляд, Заплаканный туманною мечтою, И звезды неба тихо говорят И шепчутся с подругою земною. О грустный друг! кругом такая тишь: Едва дрожит у берега камыш, Сквозь сон звенит вдали ночная птица; С лугов туманы влажные ползут И бледной ночи бледная зарница Дозорами обходит темный пруд. 1899 IX. «И нежность, и туман осенних вечеров…» И нежность, и туман осенних вечеров… Усталые поля, задумчивые дали, И месяц облачный, как долгий взор печали… И нежность, и туман осенних вечеров. И тени легкие невозвратимых лет, — Минуты с вечностью таинственные звенья, И сердца светлого истома и смиренье… И тени легкие невозвратимых лет… 1899 X. Старуха Белая старуха Под окном стучалась, Завывала глухо, Визгом надрывалась. Вся, как лунь, седая, Саваном одета, Колдовала злая С вечера до света. К утру затихали Вещие угрозы. Как в пушистой шали, Сосны отдыхали. Лишь кой-где роптали Зябкие березы. 1906 |
