Напротив Аи сидела удивительно похожая на нее, но темноволосая и кареглазая девушка. Правда, волосы ее были острижены так, что оставалась открытой шея. Переведя взгляд в сторону, Ая открыла рот от удивления: рядом с ней сидел отец, но не такой, каким она знала его всю жизнь. Это был удивительно счастливый эльф, который сидел в позе полулотоса в странных широких брюках из грубой синей ткани, в дырках и заплатках, и яркой рубашке с расстегнутым воротом. Улыбнувшись Ае так, как не улыбался ей никогда, он пригубил из своей пиалы и устремил взгляд напротив, на кого-то, кто сидел рядом с девушкой, с одной стороны низкого столика.

Ая ощутила, как слезы рекой хлынули из ее глаз — она хотела повернуть голову, потому что она знала, кто сидит рядом, и не могла себя заставить, она боялась, что в тот же момент, когда она повернет голову, все исчезнет, и она окажется опять в зале храма Молчащих Пряностей в Лонге.

Замерев с пиалой в руке, она сидела со склоненной головой и ощущала привкус соленых слез на своих губах, и вместе с тем чувствовала такое тепло от того, кто сидел с ней рядом, какого не ощущала никогда и ни от кого больше.

Внезапно она ощутила теплое, нежное прикосновение ладони к своей мокрой щеке. Пальцы сидящего рядом человека взяли ее за подбородок и настойчиво приподняли его, развернув к себе. «Главное молчать, — внезапно подумала Ая, — молчать, а то все закончится». Не в силах больше держаться, она подняла взгляд и увидела молодую женщину с самой ласковой улыбкой на свете, женщину, которую видела сегодня с помощью портала демиургов — свою маму. Мика смотрела на младшую дочь с глубокой нежностью и любовью. Поставив свою пиалу на подставку, она вытерла слезы Аи, и притянула ее к себе, крепко обняв. Уткнувшись еще хлюпающим носом в теплую грудь мамы, она ощутила, как все ее худенькое тело сотрясается от рыданий. «Только молчать. Молчать», — говорила она себе. Руки Мики крепко прижали к себе дочь, она целовала ее макушку, ласково гладила по плечам, спине, поджатым ногам — всему, до чего могла дотянуться. Тишина нарушалась лишь судорожными всхлипываниями. Отец и другая девушка также продолжали хранить молчание, но Ая внезапно почувствовала и их тепло и любовь. Она как будто физически ощущала участие своей семьи, семьи, которая у нее могла бы быть, но которой уже никогда не будет. Удивительно, но она не испытывала сожаления по этому поводу, словно с судорожными рыданиями из нее выходила вся боль, вся обида на жизнь за то, что она осталась без мамы такой крошкой.

Однако она не чувствовала сейчас, что осталась без мамы — скорее наоборот, тепло любви Мики струилось вокруг Аи, окутывая ее, проникая внутрь, растапливая сердце. Она внезапно поняла, что эта любовь была с ней всегда, и она всегда чувствовала, физически ощущала ее, просто не старалась услышать.

Ая заметила, что рыдания, сотрясавшие ее, уже прошли, и она просто обнимает свою маму и греется в лучах ее любви. Решив как можно дольше не отпускать ее, и внезапно почувствовав слабость, как бывает после длительной болезни, Ая легла головой на колени Мики, продолжая крепко сжимать ее в объятиях. Она физически ощущала, что мама улыбается, нежно поглаживая ее медные волосы, проводя узкими теплыми пальцами по сухим уже щекам.

Ая ощущала такую спокойную радость, которая, как она чувствовала теперь всегда будет с ней — стоит ей только подумать о маме. Закрыв глаза, она провалилась в спокойный, впервые за последнее время безмятежный и глубокий сон.

Проснувшись, Ая поняла, что она опять находится в Лонге, в храме Молчащих Пряностей, но ощущение покоя и безмятежности не покидало ее. С удивлением обнаружив себя в том же положении, что и засыпала там, в каком-то неведомом, несуществующем мире, Ая оказалась безмерно удивлена: она по-прежнему лежала головой на чьих-то коленях, ощущая ласковые поглаживания пальцев на своей щеке.

Открыв глаза, она поняла, что обнимает Миилу, а та, устремившись взглядом куда-то, в ей одной ведомую даль, рассеянно водит своими черными пальцами по ее волосам, плечу, щеке. Ая вдруг ощутила невероятную глубину, исходящую от Миилы, просто бездну, которая совсем не была враждебной ей, скорее это была бездна огромного, полноводного океана без дна, темного и глубокого.

Переведя взгляд на остальных, Ая увидела, что ничего не изменилось: все с такими же бесстрастными лицами сидели жрицы храма Молчащих Пряностей в своих черных ритуальных платьях, оставляющих открытой одну смуглую грудь. Все также журчал этот странный напиток, наливаемый в маленькие пиалы, все также раздавались нежные, одновременно трогательные и тоскливые звуки флейты.

Удивительно, но среди этих странных, чужих ей женщин, лежа головой на коленях вампира, Ая почувствовала, что впервые в жизни ей так хорошо и спокойно. Обращаясь мысленно к близнецам-демиургам, она постаралась передать им свою благодарность за то, что они втянули ее в этот Квест. И в ответ услышала тихий голос, прозвучавший у нее в голове: «Счастливо!».

Так прошел ее первый день в качестве жрицы-проводника храма Молчащих Пряностей южного города Лонга.

Дайра сделала глоток ароматного, обжигающего кофе и блаженно зажмурилась, потом откусила кусок крохотного шоколадно-миндального пирожного и сияющая улыбка озарила ее лицо.

Нелея, понимающе улыбаясь, подвинула ближе к ней блюдо со сладостями. Они сидели в беседке на верхней площадке парящего Белого острова, и пили кофе с пирожными. Цветы растений, обвивающих колоны беседки, источали приятный для глаз, неоновый свет. Скоро за Дайрой прилетят Ирио с Меленой, чтобы доставить ее на парящий остров правящей семьи, но на время последнего служения в храме Познающих Ветер, Дайра всегда была гостем крылатой невесты.

— Я думала, вы воюете с богами, — сказала Дайра, намекая на то, что кофе и шоколад — излюбленная пища богов.

Нелея рассмеялась:

— Наверно, это единственное, в чем наши женщины с ними солидарны.

Вот уже неделю Дайирия гостила у асуров, в качестве верховной жрицы-проводника храма Познающих Ветер, возведенного в парящем острове Нав. За это время она успела подружиться с Лейлой, женой главы Крылатого Народа и Нелеей, ее будущей невесткой.

Теплые приятельские отношения у нее завязались и с Ирио с Меленой, послушницами храма и близкими подругами Нелеи. Вспомнив свой первый полет между двух девушек-асуров, Дайра улыбнулась — как она тогда судорожно сжимала их руки и старалась не смотреть вниз! Потому что одно дело, лететь на руках крылатого воина, который казалось, не чувствует ее веса, и совсем другое — довериться полету с девушками, пусть и двумя.

Как раз только что Нелея с Дайрой вспоминали их первую встречу, когда Ирио с Меленой помогли демиургу попасть на парящий остров, где асур готовилась к вступлению в брак с Элионом, наследником правящего крыла.

Множество пристальных взглядов, бросаемых девушками исподлобья друг на друга — изучающих — Нелеи, и настороженных — Дайры. Нелея ожидала увидеть человеческую кокотку, которая пришла к ним для того, чтобы соблазнить ее жениха и посеять смуту среди крылатого народа, а Дайра, собственно, полетела с девушками, толком не разобравшись, что она вроде и не обязана этого делать.

Дайра помнила, как поняла, что за разъяренной фурией скрывается извечная женская неуверенность в себе, страх потерять своего мужчину. Разобравшись, что Нелея — нареченная Элиона, она облегченно выдохнула, обрадовавшись неожиданной поддержке. Теперь, когда она знакома с матерью Элиона — Лейлой и невестой — Нелеей, она чувствовала себя в большей безопасности. Она знала, что обе эти женщины пойдут на многое, лишь бы не допустить ее единения с асуром, которого он желал, и даже не считал нужным скрывать этого. Внешне он соблюдал этикет, но бросал на Дайру такие откровенные взгляды, что не только ей, но и невольным свидетелям этого, становилось не по себе. За все дни своего пребывания в Парящей Долине, Дайра старалась свести к минимуму общение с мужской половиной населения асуров.