К сожалению, Саша отнюдь не в каждой игре демонстрировал все, что мог. Возможно, это и помешало его переходу в какую-нибудь звездную команду. Наша «Сельта», что ни говори, была середняком.

Познакомился я с Мостовым, когда пришел в «Спартак» перед сезоном - 1990. Первые впечатления? Тогда Саша уже был игроком основного состава вместе с такими «зубрами», как Черенков, Родионов, Суслопаров, Морозов, Поздняков. Для меня все эти игроки были настоящими «звездами» и Саша в том числе. Он выделялся своей по-футбольному светлой головой. Но все-таки в те времена отношение к молодым игрокам было не такое, как сейчас. Не то чтобы существовала дедовщина в армейском понимании этого слова. Никто никого не бил и не убивал но градация по возрасту чувствовалась. Это сегодня молодежи слова не скажи, а раньше она свое место знала и особенно не высовывалась.

Все говорят, что Саша изначально был изначально спартаковским футболистом по своему пониманию футбола. Но эти качества надо было увидеть и разглядеть. Олег Иванович Романцев нашел Сашу и дальше вел по жизни холя и лелея.

Из всех случаев, связанных с Мостовым в пору его футбольной юности, мне больше всего запомнился тот, который связан с его исчезновением с мини-футбольного турнира в Швейцарии. Мы должны были ехать на игру, и тут обнаружилось: Мостового нет. Поднялся настоящий переполох. Нам, партнерам, он о своем отъезде ничего не говорил. И только через пару дней в «Спартаке» узнали, что Саша улетел в Португалию подписывать контракт с «Бенфикой».

Да, за границей у Мостового далеко не все сложилось удачно. Но в «Сельте» мы провели с ним несколько замечательных сезонов. Команда участвовала в евро-кубках, побеждала «Ювентус», «Астон Виллу», «Ливерпуль». За эти годы произошло много запоминающихся событий. Да, выше определенного потолка команда так и не поднялась. Возможно, нам не хватило стоящего тренера, который имел опыт больших побед. И еще нам явно не помешал бы нападающий высокого уровня.

Мешали и судьи, которые в Испании традиционного симпатизировали топ-командам. Мы с Сашкой все время с ними воевали. Но в отличие от Мостового, я знал, когда можно выступать, а когда лучше не лезть на рожон, чтобы не получить удаления и твоя команда не пострадала. У Саши порой эта грань стиралась. Он не раз получал красные карточки за разговоры. У меня же за мою испанскую карьеру не было ни одного подобного удаления. Надо знать, когда можно что-то говорить, а когда лучше остановиться. Но Саша очень эмоционально реагировал на несправедливость.

Мне не раз приходилось его успокаивать — как на поле, так и за его пределами.

Когда в 2004 году на чемпионате Европы по футболу у Мостового произошел конфликт с тренером Георгием Ярцевым, я не слишком удивился. Саша и в Испании порой давал достаточно резкие интервью. Но я не думаю, что надо было выгонять его из команды. Это было опрометчивым шагом. Такие вопросы надо решать внутри коллектива.

Можно ли нас с Мостовым считать друзьями? Наверное, да, хотя я не скажу, что мы были очень близки. Саша — очень сложный и закрытый человек. Хотя на поле наше взаимопонимание действительно было доведено до автоматизма. Мы, можно сказать, взаимодействовали друг с другом, не глядя. Мы знали, когда надо отдать пас другому, и кто из нас чего хочет. И это взаимопонимание помогало добиваться впечатляющих побед.

Мне до сих пор приятно, что в России «Сельту» вспоминают как команду Мостового и Карпина. И это на самом деле так. Мы подняли «виговцев» из самых низов и несколько лет удерживали среди лучших команд Испании. И я с самыми теплыми чувствами вспоминаю эти годы.

Сборная… Больная тема. Если в клубной карьере я раскрыл себя меньше чем на восемьдесят процентов, то в сборной — максимум процентов на пятьдесят. Хотя провел в ней ни много ни мало четырнадцать лет. Поиграл за все три наши команды — СССР, СНГ и России. Первый вызов в национальную команду состоялся еще 1990 году. Последний — как все помнят — в 2004-м. Из своего поколения я позже всех ушел со сцены.

Другое дело, что взаимоотношения почти со всеми тренерами у меня были отнюдь не гладкими. Период недопонимания случился даже с моим любимым наставником — Романцевым. За четырнадцать лет я всего два-три раза почувствовал себя игроком основного состава — таким, на которого делается ставка, В первый раз это произошло при Бышовце, в 1998-м, потом при Романцеве и, наконец, при Ярцеве.

В остальное время мой статус в сборной был несколько непонятным. Вроде бы игрок основного состава, а вроде бы и нет. Пятьдесят на пятьдесят. Не чувствуя поддержки руководства и тренеров, я не мог раскрыть себя в полной мере. Уже не раз отмечал, как много значит для меня доверие наставников.

Почему не складывалось с тренерами? Загадка. Я хоть и эмоциональный человек, но при этом добрый и неконфликтный. Другое дело, что не привык прятаться за чью-то спину. Если вижу белое, я и говорю — белое, если вижу

черное, говорю — черное. А это многим не нравится. Если замечал, что в тренировочном процессе явно что-то не так, не боялся обращать внимание на это. В ответ наталкивался на раздражение. Единственный, кто умел «разруливать» такие ситуации, — Романцев.

Чего мне еще не хватало? Сам не знаю. Вроде и тренировался точно так же, как обычно, и сил не жалел. Наверное, все дело в судьбе. И во времени. Если бы наше поколение вернуть в нынешние времена, все сложилось бы по-другому. Речь не о том, сильнее мы или слабее нынешних ребят. Я лишь констатирую факт: раньше была другая жизнь, другой подход к футболу, другие условия. Достаточно вспомнить, сколько проблем возникало в сборной в наши времена. Возможно, это мелочи, но они мешали нам нормально тренироваться и играть.

Почти у каждого из ребят моего поколения в сборной были проблемные периоды. Единственный футболист, который раскрыл себя в сборной процентов на девяносто, — это Виктор Онопко. Хотя во все времена его критиковали, но при этом почти при всех тренерах он был твердым игроком основного состава. Поэтому он и побил все рекорды по количеству матчей за сборную.

У остальных же ребят — Канчельскиса, Шалимова, Колыванова, меня, Карпа — в сборной были как взлеты, так и падения. И лично мне очень обидно, что, обладая таким количеством игроков высокого класса, сборная в наши времена так и не смогла добиться какого-нибудь положительного результата. В финальную стадию чемпионатов мира и Европы в свое время выходили достаточно легко (по крайней мере если вспоминать начало и середину 1990-х годов). Но уже в решающей стадии нам всякий раз доставались соперники, которые в итоге становились или чемпионом, или финалистом, или полуфиналистом турнира. 1994 год. Две команды из нашей группы становятся призерами. Бразильцы завоевывают первое место, шведы — третье. 1996 год. Чемпионат Европы выигрывают немцы, одолевшие в финальном матче Чехию. Обе команды выступали у нас в группе. Разве это не судьба?

Да, по-настоящему легкие соперники нам достались на чемпионате мира в Японии и Корее. Но в том первенстве я, увы, участия так и не принял из-за своей травмы. Будь такая возможность, я бы поменял свою судьбу, но, к сожалению, уже поздно.

Каждый раз у недосказанности были свои причины. В 1992 году я оказался отрезан Бышовцем от поездки на чемпионат Европы в последний момент, получив обидную травму. Потом был 1994 год, чемпионат мира в Америке. Я тогда выглядел очень прилично, был отдохнувшим, полным сил и желания себя проявить. На каждой тренировке стремился доказать, что готов играть. Но к сожалению, со стороны я видел, что тренеры на меня не рассчитывают. Проводим, допустим, двухсторонку — основной состав против резервного, за который выступаю я. Выигрываем со счетом 4:1, а я солирую в своей команде — забиваю, раздаю передачи. Но при этом знаю, что играть все равно не буду, — потому что Садырин предпочитает других футболистов, своих, которые выступали под его руководством в ЦСКА.