Странное зрелище представлялось тем, кто в этот чудный летний вечер смотрел с вершины Белого Тауэра. Огонь и меч совершали свое страшное дело на берегах Темзы; гладкая поверхность реки окрасилась более ярким оттенком, чем отблеск заходящего солнца.

Подъемный Лондонский Мост с его высокими домами, башнями и воротами, занятый ратниками, выделялся огромной черной глыбой на розоватом западном небосклоне. Зарево пожара дворца Ламбета и все еще горевших прибрежных домиков отражалось на тяжелой башне и высокой стрелке собора Святого Павла, на Вестминстерском аббатстве и на Савое, великолепном дворце Джона Гонта, герцога Ланкастера. Укрепленный передний фасад Савоя с башенками и отличными бойницами, обращенными к реке, был освещен так ярко, что сам казался в огне и словно предвещал приближение своей печальной участи. На северной стороне небо также было охвачено заревом горящего монастыря Св. Иоанна Иерусалимского.

Созерцание этого поразительного зрелища, которое не лишено было мрачного величия и красоты, произвело угнетающее впечатление на молодого короля. Боясь проявить малодушную робость перед присутствующими, он поспешно спустился с башни и, не дожидаясь членов Совета, отправился в покои своей матери.

Принцесса озабоченно беседовала с Чосером, который, как читатель помнит, был в то время заключен в Тауэре. Вдруг в комнату вошел король. Не обращая внимания на присутствующих, он направился прямо к матери с расстроенным видом и воскликнул:

— Все потеряно!

— Что ты хочешь этим сказать, сын мой? — вскрикнула она, вскакивая с места.

— Разве вы не знаете, матушка, что Уот Тайлер у ворот города? — сказал он. — Завтра он вступит в Лондон, как победитель, и сорвет корону с моей головы!

— Боже сохрани! — воскликнула она. — Быть может, придется многим пожертвовать, но твоя корона, надеюсь, в безопасности.

— Вы переменили бы ваше мнение, матушка, — сказал он, — если бы видели то, чему сейчас я был свидетелем. На берегах Темзы собралась несметная орда мятежников. Имя Уота Тайлера раздается со всех сторон. Он теперь всемогущ. Если он вздумает наступать, то я не в силах буду остановить его!

Потом, заметив Чосера, король быстро добавил:

— Добрый мастер Чосер! Вы, кажется, пользовались большим влиянием над этим могущественным мятежником. Употребите его теперь в дело — и я никогда не забуду вашей услуги.

— Увы, мой добрый государь, вы ошибаетесь! — отвечал поэт. — Я не имею на него никакого влияния. Но здесь есть особа, которую он, наверно, не откажется выслушать, это — его дочь.

При этом упоминании о ней Эдита выступила вперед и, обращаясь к королю, сказала:

— Если вашему величеству будет угодно, я сейчас же отправлюсь к нему.

— Эта молодая девица не может идти одна, государь, — сказал Чосер. — Я готов сопровождать ее в этом посольстве; оно хотя и представляется опасным, но, может быть, окажется не безуспешным.

— Прошу вас, государь, разрешите мне идти! — сказала Эдита. — Какой-то тайный голос подсказывает мне, что мне удастся уговорить его.

— Ну, будь по-вашему! — воскликнул Ричард. — Но если с вами приключится какое-нибудь несчастье, я никогда не прощу себе этого.

Потом, отведя ее в сторону, он тихо и многозначительно сказал:

— Если увидите Уота Тайлера, скажите ему, что нет ничего такого, в чем бы я отказал ему.

Она ничего не ответила, но пристально взглянула на него. Король после короткого молчания добавил:

— Если он потребует, чтобы я сделал вас королевой Англии, то я и на это согласен.

На ее лице вспыхнул румянец, но тотчас же исчез. Она ответила тихим, но твердым голосом:

— Нет, государь, я не стану обманывать его!

Прежде чем Ричард успел ответить, она обратилась к принцессе и спросила:

— Ваше высочество! Разрешаете ли вы мне отправиться с этим поручением?

— Мне тяжело дать свое согласие, — отвечала принцесса. — Но я не могу отказать. Обещайте возвратиться ко мне, если будет возможность.

— Ваша милость не должны сомневаться во мне, — горячо сказала Эдита. — Нам нельзя терять ни минуты. Готовы ли вы отправиться в путь, добрый мастер Чосер?

— Хоть сию минуту! — ответил он.

— Надеюсь, вы вернетесь в Тауэр? — сказал Ричард, обращаясь к Чосеру. — Хотя, само собою разумеется, вы уже не арестант.

Когда Эдита удалилась, чтобы переодеться и взять капюшон, Ричард послал за лейтенантом и приказал ему немедленно приготовить лодку, чтобы перевезти через реку Чосера и его спутницу, отправляемых с тайным поручением.

Лейтенант, ни о чем не спрашивая, немедленно приступил к исполнению приказания.

Пять минут спустя ворота под башней Св. Фомы были отворены и лодка с четырьмя сильными гребцами и двумя путешественниками отчалила от берега. С быстротой молнии стала она переправляться через реку.

Так как было уже почти совсем темно, то лодка незамеченной причалила к противоположному берегу. Чосер с Эдитой благополучно высадились у пристани, против церкви Св. Олава, примерно на полет стрелы ниже Лондонского Моста. Выполнив обязанность, гребцы принялись быстро грести обратно и скоро скрылись из виду.

Минуту спустя дюжина мятежников с копьями в руках подступили к только что высадившимся на берег людям.

— Кто вы, откуда и что вам нужно? — раздалось несколько грозных голосов.

— Мы — друзья и приехали из Тауэра, — ответил Чосер.

— Друзья — и из Тауэра! Это что-то плохо вяжется! — воскликнул тот, который казался главным в отряде.

— А между тем это сущая правда, — ответил Чосер. — Отведите нас к вашему предводителю.

— Нет, мы не можем это сделать, пока не допросим вас, — отвечал мятежник.

Эдита, узнавшая его голос, сдвинула свой капюшон и сказала:

— Неужели вы не узнаете меня, добрый мастер Лирипайп?

— Клянусь св. Бригитой! Да ведь это Эдита, дочка Уота Тайлера! — воскликнул тот, к которому она обращалась.

— Ты уверен? — спросил стоявший возле него Джосберт Гроутгид.

— Так же точно, как и в том, что это — мастер Джофрей Чосер, — отвечал Лирипайп.

— Ну, коли так, надо их сейчас отвести к Уоту Тайлеру! — воскликнул тот.

— Пожалуйста, отведите, добрый мастер Куртоз, вы получите благодарность за свои труды, — сказала Эдита.

— Она знает меня! — воскликнул Куртоз. — Нет никакого сомнения, что это — Эдита. Мы должны сейчас отвести ее к отцу. Он будет рад ее видеть.

— А где ваш предводитель? — спросил Чосер.

— Его главная квартира — в Табарде на Гай-Стрите (Высокая Улица), близехонько отсюда, — отвечал Куртоз, обращение которого теперь совершенно изменилось. — Теперь он, наверное, там, ведь он только что вернулся из Ламбета.

— В таком случае, проводите нас туда сейчас же, у нас есть к нему очень важное дело, — сказал поэт.

Окружив их со всех сторон, чтобы оградить от беспорядочной толпы, отряд мятежников отправился к Гай-Стриту. Наши путники, пройдя церковь Св. Олава, оглянулись на Лондонский Мост, на воротах которого толпились лучники и арбалетчики. Гай-Стрит был переполнен вооруженными мятежниками, так что приходилось с большим трудом, особенно на перекрестках, прокладывать себе путь в толпе. Без надежного конвоя им никогда не удалось бы пробраться. Многое привлекало здесь их внимание, но всего более они были поражены видом развалин двух больших тюрем — Маршальси и Королевского суда. Наконец после многих остановок отряд достиг Табарда.

На обширном дворе толпились множество вооруженных людей, которые бражничали и производили страшный шум. Уот Тайлер, как вскоре выяснилось, находился в главной приемной комнате вместе с Джоном Болом, обсуждая за бутылкой вина свои дальнейшие планы.

Увидя Эдиту и Чосера, приведенных к нему Лирипайпом, Тайлер быстро вскочил на ноги, но вместо того чтобы приветствовать молодую девушку с отеческой нежностью, он сердито вскрикнул. Это восклицание не сулило успеха ее посольству. Едва удостоив Чосера своим вниманием, он схватил свечу и приказал Эдите следовать за ним в смежную комнату. Затворив за собой дверь, он сурово спросил дочь, зачем она покинула Тауэр.