Венгерские службы разведки непрерывно ходатайствовали о высылке Карлоса из страны, но все, чего им удавалось добиться, — это его отсутствия в течение нескольких недель или месяцев на время проведения встреч лидеров коммунистического блока, партийных конференций, визита иностранных делегаций или проведения Всемирной ассамблеи лютеран. Но после этого Карлос неизменно возвращался. Полковник Варга утверждал, что группа Карлоса не получала никакой поддержки и не привлекалась к сотрудничеству. Однако он признавал, что Карлос мог планировать свои террористические операции в конспиративной квартире в Будапеште, добавляя с легким оттенком сожаления: “Оглядываясь назад, думаю, и этого не надо было позволять”.^{282}

Личная армия Карлоса действовала уже в течение полутора лет, когда он согласился организовать теракт на территории Франции. В январе 1982 года он заключил союз с экстремистски настроенной организацией швейцарских защитников окружающей среды с тем, чтобы вывести из строя атомную станцию, построенную в Крей-Мальвилле в центре Франции. До этого времени непритязательная Магдалина Копп играла незначительную роль в организации своего мужа. Однако на этот раз ей была поручена доставка реактивного пускового устройства РПГ-7, которое за семь лет до этого Карлос и Вайнрих столь неэффективно пытались использовать в аэропорту “Орли” во время нападения на самолет авиакомпании “Эль-Аль”.

18 января около полуночи они выпустили с противоположной стороны Роны пять ракет, которые попали во внешнюю оболочку атомного реактора. Однако ракеты оказались недостаточно мощными, чтобы пробить метровую бетонную оболочку, рассчитанную на то, чтобы выдержать падение самолета.^{283} Несмотря на незначительность причиненных разрушений, Копп позднее чрезвычайно гордилась своей ролью в этой операции. “Французы полностью заслужили это, — утверждала она, — своей гнусной политикой в области применения атомной энергии”.^{284} Увы, жене Карлоса предстояло это испытать на себе.

До той поры ее роль сводилась к подделке документов и к тому, чтобы поддерживать добрые отношения с террористическими движениями в Европе, такими, например, как баскская ЭТА. Через месяц после нападения на атомный реактор Карлос доверил ей более серьезное задание. В качестве напарника ей был предоставлен швейцарский новобранец Бруно Бреге — высокий, хорошо сложенный парень со скорбным выражением лица. Устав от изучения наук в луганском[4] лицее и вдохновленный легендами о Че Геваре, Бреге в 1970 году, как и Карлос, оставил дом в возрасте 19 лет и отправился добровольцем воевать в Ливан в рядах Народного фронта. В июне 1970-го, всего через несколько недель после начала новой жизни, Бреге появился в хайфском порту с двумя килограммами взрывчатки под плащом. Он собирался взорвать “Башню Соломона” — небоскреб в Тель-Авиве. Однако дальше израильской таможни ему пройти не удалось, где пограничники сочли его плащ несколько странной одеждой при палящей жаре. “Я согласился провезти взрывчатку в Израиль за 5000 долларов”, — нагло заявил он. Но его выдал багаж — запалы советского производства, немецкие детонаторы и медные бирки, помеченные буквами НФОП (Народный фронт освобождения Палестины).

Когда в сентябре 1970 года Народный фронт угнал в Иорданию несколько самолетов, одним из требований Хаддада было освободить Бреге. Но Израиль не пошел на уступки. И результат был достигнут с помощью менее жестких методов. Родителям Бреге позвонил профашистски настроенный швейцарский банкир, симпатизировавший палестинцам, по имени Франсуа Жену, который вызвался помочь своему соотечественнику, “поступившему, как бойскаут. В том возрасте, когда его сверстники не интересуются вообще ничем, он решил, быть может, просто по глупости, сделать что-нибудь «интересное»”. Жену вступил в гуманитарное общество, в котором состояли такие выдающиеся люди, как Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Ноам Хомски и другие интеллектуалы. В результате этой кампании юный швейцарец, который стал первым европейцем, осужденным в Израиле за пропалестинскую деятельность, был освобожден в 1977 году после отбывания 7 лет из 15, полагавшихся ему по приговору.

В феврале 1982 года Копп и Бреге по распоряжению Карлоса отправились из Будапешта в Париж, используя фальшивые австрийские паспорта. Однако какой-то жулик стащил у Копп ее сумку, в которой находилось 50 000 долларов, ее австрийский паспорт и еще два запасных паспорта. Еще через два дня эта пара была замечена в подземной автостоянке на Елисейских Полях возле подержанного “Пежо-504”, который, несмотря на свой почтенный возраст, имел новенькие номерные знаки. Охранники, встревоженные их поведением и заподозрившие в них угонщиков, попросили предъявить документы на машину.

Поскольку никаких документов у подозрительной пары не оказалось, им предложили подождать, пока охранник не позвонит в полицию. Но Бреге выхватил из-под своей куртки девятимиллиметровый “герстал ГП-35” — автоматический пистолет бельгийского производства — и приказал охраннику положить трубку, после чего бросился бежать вместе с Копп. Та на улице была схвачена полицией. Но Бреге прицелился в полицейского и нажал курок. Пистолет дал осечку, и Бреге был тоже схвачен.

Среди немногочисленных женских принадлежностей полиция обнаружила конверт с двумя тысячами долларов. У мужчины оказалось при себе два паспорта. “Я солдат”, — сказал Бреге по-английски полицейскому, который надевал на него наручники. Более продуктивным оказался обыск “Пежо”: четыре пятисотграммовые упаковки взрывчатки “пентрит”, которая редко встречалась в это время, две чешских гранаты, часовой механизм, установленный на половину одиннадцатого вечера, электробатарея с проводами, а также еще один пистолет марки “ГП-35”.

В помещении уголовной полиции на набережной Орфевр на берегу Сены от этой пары ничего не удалось добиться. В течение многочасовых допросов они повторяли одну и ту же фразу: “Мы члены — международной революционной организации. Мы не собирались причинять вреда французским интересам и осуществлять какие-либо акции на территории этой страны”.

Французы даже не догадывались о том, кого они поймали. Правда, они довольно быстро выяснили, что паспорта стрелявшего мужчины, выданные на имя швейцарца Анри Ришо и француза Жильбера Дюрана, были фальшивыми. Что до второй фигурантки этого дела — “такой заурядной, что никто на улице не обернулся бы, чтобы посмотреть ей вслед”, как не без ехидства заметил один из полицейских, — то у нее при себе не оказалось вообще никаких документов, удостоверявших ее личность, не было их и в гостинице, где она остановилась.

Но с помощью коллег из западногерманской криминальной полиции французы идентифицировали эту пару и выяснили их прошлое. Что касается Копп, то разведслужбы Западной Германии разыскивали ее за доставку взрывчатых веществ группе Баадер-Майнхоф. К несчастью для немецкой полиции, их данные давно уже устарели, так как она все еще значилась там как подруга Вайнриха, а не как жена Карлоса. Французской полиции также удалось узнать о досрочном освобождении Бреге.

Однако эта информация мало что давала. Среди вещей, принадлежавших Бреге, был найден адрес ресторана неподалеку от парижского муниципалитета, постоянным посетителем которого значился мэр Парижа Жак Ширак. Может, эта пара намеревалась взорвать ресторан? Но в машине не было обнаружено ни одного детонатора. Поэтому, возможно, в их задачу входила лишь доставка снаряжения. Было установлено, что машина принадлежала Мишелю Жако, безработному бухгалтеру коммунисту, за которым не числилось никаких связей с террористами. Он делил квартиру с одним корсиканцем, подозревавшимся полицией в связях с сепаратистами, которые взрывали общественные здания на этом средиземноморском острове.